Чайник кипит

               

     Чайник кипел... Сначала он производил шум. С нарастающей гулкостью — поднимающихся
по воде с шершавого дна и лопающихся в темноте, утробы воздушных пузырей — он разлетался
по пустоте дома стайками звуков, отталкивающихся — многократно приглушёнными остатками —
от прозрачной олифы брусчатых сучковатых стен и теряющихся где-то в тишине щелей,
протыканных паклей. 
     Снаружи её растаскивали птицы на утепление однокомнатных жилищ, оставляя углубляющуюся
темноту пустоты, а внутри — она взлохмаченными параллелями змеек вилась по замкнутому периметру
стен, часть которых над двухконфорочной плитой становилась надёжной посадочной площадкой для
оседания, утомившихся полётом, паровых капель.
     Бликуя тёмно-зелёной эмалью на плавных перегибах старого корпуса и чернея проваливающимися
ямками сколов на смоляной глади ручки, он старательно выдувал своеобразную странно-мелодичную
песню выполнившего свой долг, сообщающую о честной службе усталого и настоятельно просящего
для себя отдыха.
     Естествоиспытатель не видел чайника, но, замерев, внимательно слыша все мелочи, был рядом
с ним... и внутри его... и внутри непрекращающихся сгустков пара, теснившихся под позвякивавшей,
при подпрыгивании, одутловатой, словно надувшейся от частого из неё давления, неплотной крышки, лежащей
поверх железной ёмкости внутренности с бугорками окаменевших минералов... Он был даже среди,
рвущих свою оболочку, поднимающихся пузырей.................
     Нет, он не был чайником, хотя последний паровоз был особенно хорош..., а трава — настоящая...
     ...После краткого забытья, подёрнутая сумраком реальность заострилась и стала горячо наливаться
чем-то новым..., невиданным..., неузнанным... Преображаясь на широко раскрытых, не шевелящихся
глазах, она, в плавной задумчивости, распускала одно за другим удивительно-невозможные соцветия
своего содержания...
     — Как же прекрасно хороша, незабываема, неповторима... Главное, замереть... Главное, не вспугнуть
тишину, шепчущую намёками неожиданно открывающейся великой ТАЙНЫ...............Т..А..Й..Н..Ы
всех тайн..., ключ от которой — вот здесь..., вот он, находящийся в извергающем клубы пара чайнике...,
так близко, чётко обозначившийся, как на ладони..., — почему же раньше Естествоиспытатель не мог
этого заметить, увидеть и вместить?.. — Ерунда какая-то, это же так просто... И сразу вдруг стало всё
солнечно-ясно..., везде вокруг засияла новая действительность, и самому стало как-то восхитительно
по-другому и так сказочно-прекрасно... так просто и понятно... Как же хорошо...
     Записать! ...Нужно записать! ...Он просто обязан срочно записать, чтобы это сохранить навсегда...
Это же сокровище!!! Самое великое нетерянно-найденное — самый настоящий КЛАД... Нет, слишком
просто... Это СМЫСЛ всей его жизни... СМЫСЛ, КОТОРЫЙ ВМЕЩАЕТ И ДОСТАЁТ ИЗ СЕБЯ ВСЁ
СУЩЕСТВУЮЩЕЕ...
     Сидящим на продавленном краешке дивана возле щербатой тумбочки, контролирующим совершённые
собой миллиметро-сантиметры движений, торопливо-шарящим взглядом были найдены короткий синий,
кем-то обкусанный, карандаш и чуть смятый, вырванный из клетчатой тетради, лист... Да! Сейчас! Только
быстро, пока не ускользнуло... Карандаш, не успевая записывать поток мыслей, судорожно бегал под,
схватившей его намертво, рукой... Всё... Успел!!!...
     С блаженным счастьем улыбки случайно исполнившего свою миссию и несущего теперь в себе
ВЕЛИКОЕ, он, высохше-изнурённый от произведённого труда, медленными шагами преображённого
сознания спустился по преобразившейся лестнице, вмиг оборвав сипяще-испаряющийся хрип
задыхающегося чайника, и поворотом регулятора смахнул пылающе-алый круг конфорки. Спать...
     Сквозь весь отрезок сна тонкой ниточкой тянулось и капало в мозг одно: скорее... скорее... скорее...
Скорее проснуться и, заглянув в листок, снова окунуться в чудо, равных которому не существует...
     Подскочив, он судорожно бросился искать запечатлённо-ускользающую, но пойманную им ТАЙНУ...
Вот, нашёл!.. Переполняющей радости было даже страшно дотрагиваться... ну... давай же, читай...
Естествоиспытатель, схватив листок, стал вертеть его в руках, жадно вглядываясь в уплывающе-витиеватые
строчки, написанные спешащей рукой и уходящие в бисерные слоги, уменьшающиеся до неузнаваемости
и заканчивающиеся прерывающейся волнистой линией...
     ГДЕ...? Где... ТО??? ГДЕ ТО..., что он... писал? Он же так много писал... Он же помнил..., он знал, что записал всё...,
ничего не забыв...
     Тревожная паника, дрожащими рывками обследовавшая каждую клеточку и межклеточное пространство
даже на обратной стороне листа, он ещё не раз в течение следующих дней будет с надеждой возвращаться
к этому моменту... Сейчас же, отчаянно бегая хрусталиками зрачков по исписанному листку, опустошённый
Естествоиспытатель смог вычленить лишь одну, понятную для прочтения, фразу..., обескураживающую
своей недосказанностью...: « Чайник... кипит....................»

06.11.18