Преложение

Сквозь пламя осени блёклые пятна лета видимы,
Это ряженые скоморохи, пошедшие на убой,
Из которых уже смеха было не выдоить,
Только лоскутья весельем ветра поят.

Неприхотливая охотливая гибель
Незрячая, руки раскинув имать вдоволь,
Тяжело идёт, и как в колыбели зыбит
Упокоенных в могилах следов.

Осени окаянные дни мглистее, мглистее,
Пожар светозарный и уняли ветра,
Касаясь жгучего тления трав и листьев,
Шипит и снова вздымается снежный прах.

В слякоти вязнут сгоревшие срубы
Перьями бьющихся зло ворон
За иссечённую искрами падаль погубленного,
Голодным гниением обурённую.

Небо – костей раскатанные свитки,
Восковой кожи растянутые холсты,
Дымами смолистыми пропитанное,
Оставленное немощно стынет;

Мяса и потрохов, разбросанных по задворкам,
Хмарь багровеющую растащил тощий зверь,
Всего выгоревшего, выгоревавшего всё, морок
Вечерю проявляет в природе вечерней.

На пожарище храма двенадцать обугленных трупов
За столом в облаках каждения, а на столе,
Словно бы к трапезе поминальной, но подготовленном скупо,
Лишь чернеет в лохани запёкшейся крови хлеб.

Чернеет, как первозданной темени пропасть,
Над ней обсолонь криков течёт река.
Треск случайный, это головня с костью
В исступлении молятся слогами одного языка.

В панихидной саже, иконописные, инакописные,
Среди рясен капелей, теменью скованные,
Преобразованные, мёртвые ныне и мёртвые присно,
В жемчужном окладе сырых снегов.

Осень преложила, преломить стуже,
Вьюге подмести так, чтобы светилу не найти,
Чтобы набело замело, чтобы снег вскруженный
Непроглядно восстал на пути,

Земле, пьяной вином распада, не испить другой влаги,
Всему окоченевшему жара не принять,
Чтобы плакатом белым растягивалась
Вечной смерти пречистая гладь.

В пропасть первозданной темени
Ветер весёлый понёс
Луну с обугленным теменем
В белом венчике из звёзд.