Черная поэма. Отрывок

Черная поэма

Следи за собой,
будь осторожен.
В. Цой


1
В лесу изба стоит два века,
Никто в ней больше не живет,
Лишь только в рамах искры снега
Горят, но – солнышко уйдет
За горизонт, и - все как было,
Здесь все давным-давно застыло,
И холодом тоска снует.
Завоет ветер - волк трясется;
Опаской мрачные места
Гоняют прочь того, кто рвется
Узнать проклятие креста.
Непроходимые тропинки
Овеял страх, душа в аду,
Глаза заблудшего – две льдинки,
Хоть плачь, хоть дрыгайся в бреду.
Бельчонок вскачь еловым лазом
Несется прочь от здешних мест.
Не поведи подбитым глазом:
Тут нет ни братьев, ни невест.
Один лишь я стою, могучий,
За мною – мрак и лес дремучий,
А на плече сидит сова,
Моя вторая голова.
Она мне правду возвещает –
Что есть в миру, что не бывает,
На ухо – песенки свистит,
И сказки часто говорит.
Буран горит огнем трескучим,
Застелен наст покровом мук,
Зловещим, страшным и липучим
С дерев слезает черный друг.
Глядит он вдаль, владыка-корень,
Костюм его страшен и черен,
В руке он держит посох зла.
Тяжелым сном уснула мгла.
Я шаг ступаю, сердце стынет
Сильней, сильней, и дрожь в руках
Мешает меч из ножен вынуть,
Под кожу лезет шепот-страх.
Ступаю шаг, еще, как в бездну,
Как будто бес меня кружит,
«Не появлюсь и не исчезну» -
Твержу молитву из молитв,
Потом, спустя секунду, каюсь
За низость чувств, плююсь и маюсь,
Крича скабрезность в пустоту,
И мышь сбиваю на лету.
«Освободи меня, мой Боже!
Я так устал от жизни днесь.
Мороз галопом мчит по коже
Без перерывов в твою честь;
Как маюсь я – Тебе известно!
Вся суть моя уж бесполезна,
Минула младость уж давно.
Как на меня глядеть смешно».
Иду вперед еще три шага.
Мужское - удаль и отвага –
Остались двадцать лет назад.
Что вижу я? Замерзший сад.
Вхожу туда: душа в надрыве
Поет мне песни о былом,
И в этом старом лейтмотиве
Замерзший сад парит теплом,
Бреду, как пес за свежей пайкой,
С кустов сбивая иней палкой,
Гляжу вперед, перед собой:
Повсюду мирно и покой.
Изба из бревен в центре сада,
Вокруг - чугунная ограда,
Калитка настежь, без замка,
И колокольчик для звонка
Висит над ней. Вхожу, мятежный,
Доска заскрипла подо мной,
Вот дом пустой и белоснежный,
И ошарашенно-немой.
Так тихо (!) – вечность перед Богом
Молчит о прошлом, о былом,
Гляжу с опаской у порога
На гроб дубовый под окном.
Откинув крышку в исступленье,
Смиряю дрожь, ступив назад,
И вижу вдруг: мелькают тени;
Нет, не один замерзший сад!
Там кто-то есть – живой, и ходит,
Спешу на улицу скорей,
Но он меня уже находит,
Он здесь, он рядом, у дверей.


2
Не знаю, кто ты, мой читатель,
Но здравье пью твое всегда!
Поэт, мыслитель иль мечтатель,
Blues-man, политик, рок-звезда,
Тебе, тебе мои напевы,
В них не угас любовный пыл.
Напряжены невольно нервы.
Но – я представиться забыл.
Кто я такой? Я – воин Света,
Мой долг – служение добру,
Почти без сна и интернета
Живу. Настанет час – умру.
Зовусь я – инок Анастасий,
Меня в сей край направил Гласий,
Владыка княжеских земель,
Заводов, яхт и гольф-полей;
Он дал мне тяжкое заданье –
Спасти его родную дочь,
Теперь я будто бы в изгнанье,
Никто не может мне помочь.
Назад вернуться? Смерть в позоре.
Искать княжну? Да, тоже смерть.
В себе уж год таскаю горе,
Что страшно на меня смотреть.
И вот я здесь! Она во гробе
Лежит теперь передо мной;
Мир, утонувший в тьме и злобе,
Мне распахнулся под луной.
Что я скажу Владыке? Боже,
Ответь! Единственная дочь
Его со мною, здесь, на ложе.
Как бессердечная эта ночь!
Но – я отвлекся! Враг у входа!
Он черен – Черный человек:
Меч на ремне. «Ну, как погода?» -
Он вопрошает. «Стужа, снег.»
Иду к нему, и меч из ножен
Я вынимаю - в сей же миг,
Он храбр, спокоен, не тревожен,
Он то ли юный, то ль старик?
В глазах его сокрыта бездна,
О чем-то спорить бесполезно,
Удар! Хочу его сразить!
Но враг хитер и хочет жить!
Он отворачивает влево,
Немного корпус наклонив,
Его изгибистое тело
Как куст прибрежных стройных ив;
Смотрю его, пожар в грудине,
Еще удар, но тщетно все!
А он, как путник на равнине,
Передо мной во всей красе
Стоит, улыбка с уст не сходит,
Смеется, глаз своих не сводит,
Но черен взгляд его,- и страх
Меня берет в его глазах.
Дрожу; борюсь с собой, но все же,
Дрожу под гнетом страшных сил!
Глаза его – как нож по коже,
Улыбка – баловень могил.
«Кто ты?» - прошу его признаться.
Молчит. Молчит. «Я  - бог небес».
«Быть может, хочешь им казаться...» -
Твержу ему без политес;
Он снова в бой, но я на страже,
Я, отразив его набег,
Иду вперед, «чтоб враг не страшен!»,
Мну под ногами хрусткий снег.