Летний полдень в Дудинке

Изменилась страна. И вода, и земля изменились.
Каждый город на свой изменяется лад.
В заполярье жара расплывалась, кружилась, струилась,
И парил над Дудинкой летящий за чайками взгляд.
Да, пытались мы все останавливать нежность и время.
Я не смог, в чём не вижу особой беды.
Вот иду по Дудинке, и знаю, сквозь листья мгновений
Ветви наших дорог принесут золотые плоды.
Под откосом внизу Енисей омывает причалы.
На морском разгружают гремящий металл.
Изменилась страна. Я плоды на ветвях замечаю.
И не знаю, как раньше движения не замечал.
Разрастается город шершавой грибницей бетона.
И стрекоз голубых, распугал над водой вертолёт.
Под дешёвым панно – у торца порыжевшего дома
По привычке толпится, гуляет свободный народ.
И в толпе феерически пёстрой, как блеск маскарада,
Я лицо узнаю. Обнимаю распахнуто рад.
Это брат по скитаниям. Черт комариного ада.
Чёрный, словно сбежал с африканского озер Чад.
И пахнуло водой, чешуёй, тальниками и мхами.
Состоялась жара, захотелось пивка от души.
На газете «Советский Таймыр» омуль млеет ломтями,
Да и наши глаза от сияния уже хороши.
Жизнь пора вспоминать, но молчим, провожая глазами,
Сидя на берегу, катерок, что пошёл к рыбакам.
Он их тёмной волны чайку пены волной вырезает,
И полёт этой птицы уже не подвластен словам.
Да, пытались мы все останавливать нежность и время.
Я не смог. В чём не вижу для мира особой беды.
Пена. Чайки. Даль тундры и листья мгновений,
И кипят на волне далеко
Золотые плоды…