Сломанная кукла

Она лежала неподвижно на кровати, руки ее, словно поломанные ветви дерева, раскинулись по сторонам. Хрупкое обнаженное тело накрывала белая легкая простынь. Ее остекленевший взгляд был направлен в окно. Сквозь безжизненную крону тополя проглядывало темно-серое небо. Дул сильный порывистый ветер. Казалось, что даже природа чувствовала ее внутреннее состояние. В ее душе была огромная черная дыра, которую ничто не могло заполнить или закрыть. Только разум продолжал крутить ненужные вопросы, делавшие ее состояние еще более невыносимым. Почему? Зачем? За что?

Она все еще чувствовала его пальцы на своей руке, которые сжимали ее буквально пять минут назад, его обжигающе-горячее тело, которое придавливало ее своей мощью, грубые прикосновения его сильных рук на своей груди, его впивающиеся зубы на своей шее. Она все еще видела его животный взгляд, в котором кроме страсти и похоти не было ничего в этот момент, ни капли любви к ней. Он всегда был груб с ней в постели.

Где-то зажурчала вода, она повернула голову и увидела, что дверь в ванную открыта. Через запотевшее стекло душевой был виден его силуэт. Из уголка глаза тихо скатилась слеза, и упала на подушку. Она знала, что сейчас он отойдет и все будет как прежде. Хорошо. Будет мягким, добрым. Будет таким, каким она его любит. С глазами полными любви и нежности, в которые искрятся теплым душевным светом. И опять попадет в плен его крепких объятий. Но круг замкнется. Ночью она опять увидит его темную сторону, и опять в душе будет зиять черная дыра. Иногда, в ответ на нее вылезает ее темнота, которая хочет все разрушить, которая считает единственным выходом разрушение всего, что есть.

- Может мне просто поменять свое отношение к происходящему? И принять тебя таким? – думала она, смотря на широкую спину, по которой скатывались капли воды.

И временами у нее это получалось. Чувствовать счастье. Но иногда надоедает копаться в себе. Не хочется думать, продумывать, задумываться, раздумывать и т.д. Хочется просто жить. Дышать полной грудью. Расслабиться. Быть уверенной, что тебе не надо защищаться, что мир заботится и любит тебя и никогда не обидит.

- Ты идешь? – мягкий бархатистый голос вернул ее в реальность. Из душевой выглядывал он, довольный, мокрый и взъерошенный, даже немного смешной. Она незаметно смахнула слезу, и улыбнувшись ему, ответила: - Иду, любимый!