Сюся-гылявуся

                (записки "дедуськи Ваводи")

     Ксюше-говоруше два с половиной годика. Надо сказать, что «шедевры речи» она начала «выдавать на горА» ещё в раннем детстве, а тормознутый её дед догадался записывать их только теперь, да и теперь ленится, бОльшую часть пропускает мимо ушей, откладывает на потом, а потом забывает, куда спрятал.

                1. Скажи лучше – «заяц»

     Дедушка Вова:
– Ксюша, скажи: р, р, ррр…
     Ксюша Зайцева:
– Л, л, ллл…
– Нет, надо не так, а вот так: рэ, рэ, рэ-рэ-рэ!
– Лэ, лэ, лэ, лэлэлэ! 
– Открой-ка ротик, язычок вот туда, в нёбо, упри и сделай так, чтобы он у тебя задребезжал вот так: ррррррр, ррррррр!
– Лы-лы-лы, лы-лы-лы.
– Он же у тебя и не дребезжит вовсе. Ладно, скажи тогда «ворона».
– Валона.
– Ворона, ворона, ворона, ворона!!! – слышишь, как дедушка говорит?
– Да.
– Что – «да»?
– Валлона-валона-валона, валлона-валона-валона, ва-ло-нааа!
– Тьфу, ты! Раз – ворона прилетела, закричала: «Кар, кар, кар!»
– Кал, кал, кал, кал, кал….
– Тпррру! Какой «кал»? Какой «кал»?! «Каррр» – ворона, «каррр!!!»
     Минута молчания – Ксюша выдаёт:
– Деда, усьпакойся, ськази лутти «заиц», – и глядит  своими большущими гляделками в дедушку, ещё шире распахнувшего навстречу ей свои удивлённые глазищи.

                2. По кочану и по кочерыжке

     Бабушка Таня:
– Ксюша! А ну-ка иди сюда! Дай я тебе хоть нос вытру.
– Не дам.
– Как это «не дам»? Почему?
– А па кытину и па кытилыськи!..

                3.  Через мягкое место

     Бабушка Таня рано утром, вернувшись в спальню из ванной:
– Эй, а кто это тут под одеялом прячется? Кто это тут моё место занял?
– Я, Сюся.
– А кто этой Ксюше разрешал сюда залезать? Ну-ка, кыш с моей подушки!
– Не, не «кысь».
– Ну, ты даёшь! Где же бабушка теперь ляжет? Бабушка замёрзнет,  плакать будет. Тебе не жалко меня?
     Внучка заёрзала, но ни на сантиметр не сдвинулась с нагретого местечка:
– Пилилизай! – говорит бабуле.
– Каких пилили зай? Каких? Я сейчас этому зайчонку покажу, где раки зимуют! Да как же я тут перелезу?
     И Ксюша, не задумываясь, выпалила:
– Телись попу!..

                4. Два, четыре, восемь

     Бабушка Света:
– Может быть, пельмешек внученькам сварить?
     Старшая, Ира:
– Ну, свари.
     Младшая, Ксюша:
– И я буду пимеськи!
     Бабушка:
– Сколько ж тебе штучек сварить, Ксюш?
– Два, титыли, восим!
     Бабушка звонит маме Лене:
– Лен, Ксюша тут пельменей просит. А сколько ей можно?
– Да сколько хочет. Пельмени – ей можно.
– Она хочет «два, четыре, восемь». А я не знаю, это сколько.
– Мам, господи, к двум прибавь четыре и кинь в кастрюлю ещё восемь. Им на двоих хватит и тебе останется.
– Ну вот, а я сразу и не сообразила что к чему, – в растерянности развела руки бабушка Света, положив телефонную трубку.

                5. Щенок

     Ощенилась наша лаечка Белка. Едва у маленьких кутят прорезались глазки, по настойчивым просьбам дочек мама Лена пошла к вольеру, чтобы показать им шестерых малышей. Не доходя до сетки, Ксюша, захлёбываясь от удивления и восхищения увиденным, закричала: «Мама, мама! Гиди, ко Бельки котёнок белий плисёл!»

                6. Беззубый и зубатый

     Ксюша:
– Дедуська, аткой лот.
     Дедушка Вова спросонья:
– Зачем тебе?
– Зюбы покази.
– Нет у меня ещё зубов. Вот, вырастут, тогда и покажу.
– А када вылысьтут?
– Сейчас умываться пойду – там сразу и вырастут.
– А у мине узе вылысьли! О! – показывает внучка свои резцы.
– Ну, ты даёшь! Опередила дедушку.
– Да, апильдила!
– Ну, ты ж у нас уже большая девочка!
– Да, басяя. А я нотью их вассе ни симаю – я так сь зюбими и пью.
– Что пьёшь? – не понял дед.
– Пью, гыляву.
– Говорить-то ты говоришь, а пьёшь что, я никак не пойму: чай
или компотик, или сок, а?
– Не, не! Вот так пью и фсё: хыль, хыль, хыль, – стоя, наклонив набок головку и подперев её ладонями, смешно захрапела Ксюша.

                7. Караул! Помогите!!!

     Сидим. Завтракаем. Вдруг из моего кабинета, где «лаботыля Сюся», доносятся неимоверные вопли:
– Пымагити! Люди, пымагити!!! Ой! Ой! Кылауль! Пымагити!
     Я в оцепенении еле выдавил из себя:
– Таня, беги! Там одни провода кругом! Она, наверно, между столом и стулом застряла! – сказать-то сказал, а самому и с места не сдвинуться.
– Пымагити! – уже тише вопиет внучка.
– Тань, скорей – задохнётся!
     Жена, вбегая в кабинет, видит, как ни в чём не бывало, сидящего на кресле за компьютерным столом, уткнувшегося в бумаги ребёнка с фломастером в руке:
– Где?! Что?!
– Пымагити, пазялуста, сябаку нылисявать.
     С ума можно сойти с этой Ксюшей!

                8. Вот и поговорили

     Ксюша:
– Дай я сяма лисявать буду!
     Я опять не понял, что она лепечет:
– Сома тебе не нарисовать, рисуй лучше солнышко, а внизу травку и цветочки. Ладно?
– Деда, а ты ни хади сь кыбинета.
– Ага! А если я в туалет хочу?!
– Силано ни хади!
– Как это всё равно? Я в штаны буду пИсать, что ль?
– Да.
– Что «да»? В штаны только дураки  бессовестные писают.
– И я тозя?
– И ты «тозя», – передразнил я болтушку.
 
                9.  Пильни

     Ксюша:
– Деда Вова, падинь сьтул…. Деда, кюти сьвет…. Дедуська, дай лутьку.... Дай бумаську, пазялусьта…. Деда, а де писять?..
     Дедушка:
– Вот на этой бумажке и пиши, на столе не чиркай!
– А ты пильни.
– Отстань, не городи что попало.
– Ну, пильни, пазялусьта.
– Дай мне поработать в конце концов!
– Пильни, пильни, ну, пильни!
– Что тебе тут пильнуть? Где пильнуть и чем?
     Мама Лена:
– Пап, что вы там орёте, как сумасшедшие?! Нельзя тебе так нервничать.
– А что она заладила: «Пильни да пильни». Ну, что тебе пильнуть?
     Ксюша:
– Вот тут.
– Как же я тебе это пильну, а? Дочь, как я ей бумагу могу пильнуть?!
– Пап, ты хуже маленького: возьми листок и вот так переверни! Всё!
– Тьфу, ты! Так бы сразу и сказали, а то «пильни, пильни». Я подумал, что одеваться надо, за пилкой в сарай идти по темноте…

                10.  Тихо не получилось

     Мама разбудила Ксюшу посреди ночи, в полвторого, и, посадив на горшок, шепнула:
– Тихо сиди.
     Девочка сначала грохнула локтем о фанерный простенок – как в барабан, получилось; потом проехала на горшке, как Емеля на печке,  по коридору и, наконец, зажурчала.
– Тихо, кому говорю?! – приглушённо, но строго повторила мать.
На что Ксюша, лязгнув, нахлобучивая на свою ночную посудину крышку, отчётливо, вполне дневным, по-детски звонким голосом так, что дед с бабкой одновременно вздрогнули, ответила:
– Ну, изьвинити уж: тихо у мине ни пылютилось, – и полезла досыпать в свою берложку.

                11.  Кто девочку обидел? 

     Праздновали Пасху. Погодка стояла отменная: солнышко по небу каталось, как яичный желток по сковородке! Тихий ласковый ветерок, христосуясь с нами, с любовью, радостно трижды поцеловал каждого: кого в щёчку, а кого и в губки алы! Потом, захмелев уже от поцелуев, он приложился к стопочке, стоящей на краю стола – молча помянул усопших, полетел было дальше, да передумал: вернулся и ещё раз со всеми похристосовался – понравилось, видимо. Поиграв конфетными фантиками, ветерок осмелился и стал целоваться опять и опять, а потом и счёт потерял!
     Вдруг Ксюша на крыльце взревела белугой! Все соскочили со скамеек и  бросились спасать её от какого-то горя! Первым подбежал папа. Ну, конечно, такого циркуля, как у него, ни у кого тут не было – длинноногий. За ним подскочили остальные:
– Что с тобой случилось, а?
– О чём Ксюша плачешь, о чём слёзы льёшь? – запел от калитки сосед.
– Кто это девочку нашу посмел обидеть?!
– Собачка укусила, да? Ну, мы сейчас палкой эту собачку!
– Правда, что собачка? Карай?
     Внучка заревела пуще прежнего:
– Ни Калай…
– Ах это Николай! Что ж ты наделал, Николай?
– Сват, ты зачем внучку укусил? Ха-ха-ха!
– Ха-ха-ха!
– Ха-ха-ха!
     Деда Коля стал оправдываться и целовать внучку. А Ксения обвела взглядом хохочущих дядек и тёток, пожала плечами и сильно удивилась на этих взрослых, так удивилась, что плакать-то и перестала! И улыбнулась так, как будто сказала: «Глупые, что с них взять?» Потом послюнила свой мизинчик, прищемлённый дверью, всхлипнула последний разочек то ли от боли, то ли от всеобщей радости и пошла к песочнице готовить нам «сси» и «как лету». Хозяюшка!

                12. Иди ты в баню

     Дедушка приехал из города:
– Здравствуйте! Ну, как вы тут без меня?
     Ксюша:
– Иди атьсюда, это мой дом… с мамой!
– О, даёт! И куда ж ты мне теперь идти прикажешь? А-а-а, я в ваш новый дом тогда пойду! Дострою его и буду там жить.
– Нет, это тозя мой дом… с папой!
– Хм, хм… тебе дедушку не жалко? Отняла у меня внучка избушку лубяную, пойду жить в ледяную теперь.
– Куда пайдёсь?
– В баню нетопленную придётся топать….
– Да.
– Что – «да»?
– Иди ты баню!

                13.  Кукла пела

– Какие Ксюша сегодня всё утро песни хорошие пела! Да громко так, что дедушке даже поспать не дала.
– Так это ни я, это кукля мая пеля – лугай иё!

                14.  Квиты

– Ксюш, как тебе не стыдно врать?! – упрекаю внучку.
– Деда, а тебе ни стыдна на мине алать? – упрекает меня она.

                15.  Почему четыре?

     Ксюша учится считать:
– Один, два, тли, лас…
– Не раз, а четыре, – подсказывает бабушка Таня.
– Хм, титыли патиму-то слазу…

                16.  Ты – восемь

 Ксюше скоро будет три года. Она уже большая, умеет считать – в школу собирается.
– Ну-ка, внученька, сосчитай нас. Сколько сегодня народу за столом? – спрашивает глава семейства.
– Лас, два, пять, ты и я, – отвечает она.
– Так сколько ж всего? – не отстаёт дед, сидящий под своим портретом.
– Лас, тли, сесь, восим и я.
– А я где? – обиделся хозяин.
– А ты узе восим… и на сьтенки висись.

                17.  Нет денег

     Мама Лена с Ирой и Ксюшей в Анапе отдыхают, на Чёрном море. Сегодня им возвращаться домой. Идут с морем прощаться. Дедушка Коля звонит им по мобильнику. Поговорил со своей снохой и напоследок попросил передать телефон Ксюше.
     Внучка при всех разговаривать не стала, а отошла в сторонку – интеллигентная дамочка, ничего не скажешь.
– Внученька, – спрашивает Николай, –  когда ж вы приедете?
Дедушка соскучился по тебе очень!
     Ксюша поворачивается к маме и кричит на весь пляж:
– Мам, когда мы домой плиедем?
– Скажи, в понедельник! – отвечает ей Лена.
     Ксюша подносит телефон к уху и – дедушке Коле:
– Не знаю, мама гылявит, сьто нет денег.
– Дай-ка мне маму скорей!.. Лен, ты чего ж не сказала мне, что у тебя денег нет? Как же вы приедете? Ты узнай там, как выслать тебе, чтоб скорей получила? Сколько на билеты надо?
– Пап, пап, почему нет? Есть. С чего ты взял, что нет?
– Ксюша сказала: нет денег.
– Да ну её! Слушай больше, она тебе наговорит! Я ей сказала, приедем в понедельник, а она тебе – "нет денег". Про деньги и речи не было! Ничего высылать не надо.

                18.  Зря съездили

     Дедушка «Ваводя»:
– Ксюша, помнишь, вы с мамой летом на море в Анапу ездили?
– И с Илый.
– И с Ирой, да. Ездили?
– Езьдили.
– А на море вода солёная была?
– Ни зяю.
– Как это – «не знаю»? Ты хоть на море ходила там?
– Да, с мамой и с Илый.
– А в море вода солёная? – спрашиваю опять.
– Ни зяю, я иё ни пила – я на ей плявила.
– И не попробовала ни разу?!
– У-у.
– Зря съездили.
– Угу, зля, - тяжело вздохнула внучка.

                19. Была и сплыла

     Ксюша зашла на кухню во время, когда все взрослые обедали. Стоит и что-то жуёт, за стол не садится, на наши вопросы не отвечает, потому что никак: рот битком набит чем-то. Она пытается проглотить это что-то, кашляет, давится, слёзы из глаз ручьём текут, глаза увеличились до размера совиных.
     Все вскакивают и стоят, не зная, что делать. Только мама Ксюшина ловко обхватывает её сзади, надавливая на грудь, поднимает и встряхивает! Бабушка в это время очухалась и и хлопает изо всей оставшейся в ней силы внучку по спине. Папа дёргается туда-сюда, как будто «барыню» пляшет. Дед, как всегда горланит петухом:
– Что съела?! Где взяла?!
– Пап, ты хоть не ори! – кричит на него мама.
– Ага, «не ори». Тут заорёшь! А вдруг она мои таблетки проглотила?
     Все в один голос:
– Что съела?! Ты где взяла?! Кругленькие, беленькие такие, да? Горькие были?
– Сикаладку, – вырывается из внучки голос, и сама она становится на ножки, щёчки начинают розоветь и, как ни в чём не бывало, садится за стол со взрослыми, левой ручонкой хватает с тарелки огурец, а правой – большую ложку.
– Ты куда? – останавливает её мать.
– КУсыть.
– Где шоколад взяла, признавайся?
     Ксюша пожимает плечами: мол, не знаю, как вам и сказать. У неё была аллергия на сладкое, и всё вкусненькое взрослые прятали подальше да повыше, чтобы ребёнок не увидел, чего ему нельзя. А покупали и тайно давали старшей Ксюшиной сестрёнке. Ей повезло!
– А где ты взяла? В кабинете моём? – спрашивает дедушка и шепчет на ухо Ксюшиной маме. – Я там Ире оставлял.
– Ну, скажи, скажи, где нашла? – интересуется бабушка, как будто это теперь имеет какое-то значение. А хотя – имеет: чтобы в другой раз знать, где прятать от неё сладкое уже бесполезно.
     Ксюша проглатывает кусок огурца, разводит в стороны ручки свои и шамкает:
– Была и была.
– Что?
– Была и была, гывалю.
     А и правда её, о чём теперь говорить? Как в песне поётся: «Вот она была – и нету»…

                20. Три в одной

     Ксюша:
– Дедушка, а у тебя сиколадки исё нет в кабинете?
     Бабушка:
– Вот супу сначала поешь, а потом дедушка тебе и шоколадку даст.
     Дедушка:
– Да, вот поешь, потом и поищем.
     Ксюша:
– А найдём?
– Найдём, не волнуйся. Кто ищет, тот всегда найдёт!
– Тли!
– Не три, а одну.
– Бальсюю!
– Не, у меня все маленькие.
– А если склеить? Давай?!
– Как это?
– Вот так, – и внучка показывает три пальчика на одной руке, крепко сжимая их другой рукой, чтобы не разбегались.
– Что вы там торгуетесь? Хватит торговаться, суп ешьте, – говорит бабушка. А дедушка добавляет:
– С бабушкой неинтересно – у неё только суп да картошка, а у дедушки… не скажем что и сколько. Мы уже сторговались, да, Ксюш?
– Да. Тли.
– Опять двадцать пять. Одну!
– Да, и склеить, – прищуривает свой большущий глаз внучка, глядя прямо в дедовы глаза…

                21.  Задом наперёд

– Ксюш, ты почему футболку задом наперёд напялила?
– Так надо.
– Надо не так, а так, как все нормальные люди надевают!
– Ага, у всех они тисьтыи!
– А у тебя какая?
– А у меня она там в сикалатки обмазилась и моклая, а так типель тисьтая и сюхая.
– Ну, ты у нас молодец – сообразительная девочка. Только давай всё же мы в новую футболочку нарядимся, давай?
– Даяй.

                22.  Вот такой кабан

– Бабуся, а патиму у вас такая клавать мятая?
– Дедушка у нас так спит: то вдоль, то поперёк, только что не на подушке ногами.
– Да?
– Да, вот такой у нас дедушка.
– Вот такой у нас кабан – поправляет бабушку внучка, слышавшая это выражение, наверное, от своего папы-охотника.

                23.  Наказ

– Деда, дай мне наказ.
– Как это? Какой такой наказ?
– Ну, наказ какой-нибудь.
– Бабушку слушайся!
– Не, не так.
– А как? Ну, дай тогда ты мне свой наказ.
– Всё, всё! – обрадовалась добившаяся своего Ксюша. – Ты узе наказан! Малш типель в угол!
     Придётся идти, постоять. Вот соображуха, облапошила дурака старого!

                24.  Новый месяц

     Четвёртого октября Ксюша, видевшая, как я перелистывал недавно  настенный календарь на кухне, встала на диванчик и перевернула его таким образом, что мы в октябре и пожить не успели – сразу наступил ноябрь. Не знаю, зачем она это сделала, но думаю потому, что пейзаж с заснеженным храмом и золотыми куполами на календаре ей очень понравился. Только когда мама вернула календарь и нас вместе с ним в прежнее,  соответствующее настоящему, время, её дочка незаметно снова его перевернула «на храм».
– Ты зачем его переворачиваешь? – спросила Ксюшу мама.
     Ответ был коротким:
– Так хатю.
– Мало ли как ты хочешь! Пусть висит так, как надо.
– А пытиму так надо?
– Да потому что только октябрь начался, а, по-твоему, уже ноябрь сразу пришёл. Всё не как у людей! Оставь календарь в покое! Не переворачивай его задом наперёд, как недавно свою футболку переворачивала! И что это у тебя за мания такая?! Зачем ты это делаешь?
– А я ибнабль хатю, ибнабль хатю! – запищала малышка.
     Матери оставалось только пойти на компромисс с дочкой:
– Ладно, пусть до обеда побудет твой «ибнабль», а после опять наш октябрь, хорошо?
– Ибнабль пусь.
– Ну, вот он и «пусь ибнабль», никто его пока не трогает, хорошо?
– Хылясё, –  успокоилась Ксюша.
     Успокоиться-то она успокоилась, только до какой же степени настырная – недели две ещё устраивала нам свои правила, свой «ибнабль».

                25.  Слава богу

– Мама, а когда ты на лаботу еудись, я дома с кем буду?
– Не волнуйся, одну не оставим, будешь с кем-нибудь.
– С бабулей, да?
– Как раз – нет, бабушка заболела, в больницу поедет.
– Ну, слава богу!..

                26. С Богом!

     Дедушка проснулся, когда Ксюша вовсю уже играла в пазлики:
– С добрым утром, внученька!
     Ксюша молчит, как в рот воды набрала. Занята очень.
– С добрым утром! Ты что, не слышишь меня? – нарочито громко повторяет дедушка.
     Молчание.
– Ах, ты со мной не разговариваешь? Ну, тогда и я с тобой не буду!
     Бабушка делает внучке выговор:
– Как тебе не стыдно?! Дедушка ей доброго утра желает, а она молчит, как немая. «Спасибо!» надо говорить. Вот теперь он на тебя обиделся и ничего вкусненького из города не привезёт. Ну-ка иди и проси у него прощения!
     Ксюша гордая, к дедушке не пошла, а забилась в дальний угол и бубнит там себе под нос:
– Пласьти меня, пазялюста. Пласти.
     Дед вредный, делает вид, что не слышит. Внучка подходит к нему на полшага и бубнит еле слышно:
– Пласьти, пазялусьта. Я боси так не буду.
     Дед стоит на своём. Молчит. А через пять минут говорит бабушке Ксюшиной, заходя в детскую комнату:
– Ну, ладно, Таня, я поехал в город.
– Погоди! – кричит ему вдогонку  малышка, подбегая к двери, и добавляет не раз слышанное от бабушки. – С Богом!
     Вот тут уж ни один «черствяк» не устоит: пришлось деду возвратиться на минуточку:
– Ах, ты моя хорошая! Умница! Дай-ка я тебя поцелую!

                27.  Эх, Коля-Коля!

     Ксюша сидит на ковре и играет в кубики. Дедушка Коля на нашем огороде строит баню по заказу соседа. Протянул туда из дома электрический удлинитель и строгает брёвна рубанком. Вдруг рубанок перестал работать, и Николай побежал посмотреть, не вылетел ли штепсель из розетки. Ксюша увидела дедушку и радостно залепетала:
– Коля, Коля!
– Ой, внученька, некогда дедушке. Ты прости меня, ладно?
– Деда Коля!
– Я потом приду к тебе, обед будет, и поиграем с тобой, ага?
     Ксюша со слезами на глазах дрожащим голоском продребезжала:
– Коля! Коля, Коля!.. Эх, ты, Коля, Коля!

                28. Ира заставила

     Мама:
– Ксюша, Ксюша! Посмотри на свои ручки: опять все в болячках! Зачем же ты конфеты ела, ну зачем, а?
– Так это не я, это Ила меня заставляла: «Сесь консетку, сесь консетку!» Я ей говолила «не надо», а она опять – «сесь консетку»!
     Ира услышав, врывается в спальню и с порога:
– Ах, ты вруша! Когда это я тебя заставляла?! Мам, я, наоборот, от неё всё сладкое прячу. Кто это тебя заставлял, а? Ну-ка скажи маме, кто!
– Ты: «сесь консетку, сесь консетку». А я: «не надо». А ты: «сесь».
– Мам, не заставляла я её вовсе, всё она врёт!
– Нет, Илотька, заставляла, заставляла, – прищурившись,  настаивала на своём вредная Ксюша, Ксюша-вруша.

                29.  Так просто

– Ксюша, дай дедушке орешек, – понарошку прошу у внучки.
– У-у.
– Почему «у-у»? Ты что, жадина?
– У-у.
– А кто тогда?
– Никто. Так плосто: не даю и всё.

                30. В Анапу просятся

     Бабушка Таня берёт внучку на руки и удивляется:
– Господи, какая же ты у нас лёгенькая! Одни косточки торчат! Куда ж эти косточки годятся? Только на барбекю.
     Нет, бабушка у нас не людоедка, конечно, просто у неё язычок работает скорей головы. Тут уж ничего не поделаешь. И внучка, долго не думая (есть с кого брать пример), выпалила:
– Нет, они у меня в Анапу плосятся!
– Ах, в Анапу?
– Да, в Анапу плосятся, мама сказала.

                31. Затычка

– Так! Ну-ка марш отсюда в спальню! Не мешайте мне телевизор смотреть! – командует бабушка.
     Внучки на удивление быстро соскакивают с дивана – уже не раз их предупреждали. Старшая выбегает в прихожую, а Ксюша кричит ей вдогонку:
– Ила! Погоди меня! У меня тут это… ухо затыкнулось как-то – нитиво не сисю.
– Сисю из уха у тебя вытащить? – хохочет Ира.
– Не, ухо плосто затыкнулось.

                32. Не могу понять

     Утро. Лена выходит из спальни туда, куда по утрам все обычно бегают. Через некоторое время Ксюша кричит:
– Мам, мама, мам!
     Лена из ванной:
– У?!
– Мам, а я тут всё не могу тебя никак понять, где ты у меня делась.

                33.  Животик устал

     Мама Лена на кухне:
– Ксюш, ты б не мешала мне тут. Я сейчас пельмени буду делать.
– О! И я с тобой!
– Ты лучше б погуляла пока по улице.
– Да нет, мам, так у нас дело не пойдёт: животик мой устал уже гулять. Мы с ним лучше тут подождём.

                34. Пушкин виноват

     Бабушка Таня спрашивает с упрёком:
– Это кто тут игрушки разбросал по всей комнате?!
– Пуськин! – как из пушки выпалила внучка.
– А я думала Ксюшкин.
– Не, Пуськин.
– Ну, ладно. А ты посмотри, какой у нас бардак в доме! Вот придут какие-нибудь гости и скажут: «Ай-яй-яй! Две девочки в доме, а всё у них раскидано да разбросано, грязь везде!» Кто ж это всё убирать будет, как ты думаешь?
– Он.
– Кто «он»?
– Пуськин.
– Я тебе сейчас покажу «Пушкин»! Ну-ка убирай, а то всё сейчас на улицу вышвырну! Сказку помнишь: «Полетят клочки по закоулочкам!»?
     Ксюша ревёт, но убирает в час по чайной ложке. Ещё бы – обидно! Пушкин бардак наводит, а убирать ей.

                35. Чай с колбасой и со смаслом

     Ксюше четыре исполнилось, пятый пошёл. В детском садике её в старшую группу перевели. Концерты нам дома каждый вечер ставит. Шедеврики речи по-прежнему выдаёт. Это мне лень записывать, а иногда и некогда, а иногда и записывать не успеваешь – говорит она уже быстрее, чем я пишу. Ровно год не записывал. Какой же дед глупый! Вот, например…
     Родители Ксюшины дом построили, переехали в него и внучек с собой увезли от нас, на выходные только забрасывают десант. А в остальные дни скучаем. Пробный переезд был в конце августа. Тогда они и Ирину подружку Машу с собой брали. Дети на новом месте долго не засыпали и просыпались поздно. Однажды утром, к обеду уже ближе, мама Лена кричит им в спальню:
– Девчонки, какой чай пить будете?
     Они все в один голос:
– А какой есть?
– Чёрный, зелёный, а ещё есть с малиной.
– Мы – с малинкой, – говорят, позёвывая, старшие.
– А ты, Ксюша, с чем?
– А я? Я с колбасой… и со смаслом.

                36. Вспомнить детство своё

– Ксюша, что ты целый вечер сегодня ревёшь?! Какое же у тебя горе случилось?
– Я хочу на коляске покататься! А вы мне не даёте никто!
– Коляска-то эта для куклы предназначена. Ты сядешь и раздавишь сразу её вместе с куклой своей любимой!
– А я хочу! Не раздавлю, я уже так каталась.
– Ксюш, ну что ты придумала на ночь глядя? Потом тебя и не уложить будет.
– Ой, хы, хы, родители, дайте ребёнку хоть детство своё вспомнить! – зарыдал ребёнок.

                37.  Я зависну

– Бабушка, а бабушка. Бабушка! А почему когда я моргаю, у меня вот этот глаз болит?
– Ну и что?
– Болит.
– А ты другим моргай.
– Другим я ещё не научилась моргать.
– Тогда и этим не моргай, он и болеть не будет.
– Бабушка, ты что?! Я же тогда зависну, как дедушкин компьютер.

                38. Суперответ!

– Ксюша, расскажи-ка нам с дедушкой, как вы Новый год вчера в садике встречали, – попросила бабушка Таня и приготовилась к долгому слушанию восторженной песни внучки о том, какая ёлка была  высокая, пушистая и нарядная, какие на ней игрушки висели красивые, мишура блестящая, огоньки разноцветные, звезда большая на макушке. Её интересовало ещё и то, какие подарки детишкам давал Дед Мороз, какие стишки внученька читала, как детки хоровод водили и танцевали, во что играли – ну, в общем, всё, о чём мы в детстве своим бабушкам рассказывали.
     А детки-то теперь пошли не те. Ксюша ответила, как отрезала:
– Супер! – и побежала включать интернет.
     «Неужели их интернет лучше нашего новогоднего праздника?!» – подумал каждый из нас и сильно пожалел  своих детей и внуков.

                39.  Бубен

     Приехала к нам дочь Лена с внучками на Рождество. Дочь сразу взялась помогать матери готовить праздничные деликатесы, а внучки кинулись к мешку с игрушками, оставленными у нас после их переезда в новый дом. Через минут пять младшая (Ксюша) вбегает (пешком она, по-моему, никогда и не ходит) на кухню и пристаёт к Лене:
– Мам, на, тебе бубен.
– Не нужен мне твой бубен, и руки у меня все в муке. Отстань!
– Мам, ну, на!
– Зачем он мне?
– А ты им будешь вот так трясти...  Ну, давай, тряси! Ты так будешь играть, а я танцевать.
– Если хочешь, танцуй, только не здесь.
– А ты сейчас поиграй.
– Зачем?
– Хм… Так просто: я хочу посмотреть, как ты бубнИшь…

                40. Закаляйся!

     Лена в субботу пошла в баню. И дети с нею. Разделись. Лена стала горячую воду из крана прямо в тазы наливать, а девчонки толкаются рядом.
– Ну-ка отойдите от меня! Куда попёрлись?! Вот туда, к баку с холодной водой встать и стоять, пока не ошпарились!
– Мама, а можно я на Крещение в проруби искупаюсь, как папа с дедушкой? – спрашивает старшая, двенадцатилетняя Ира.
– Нельзя. Не выдумывай!
– А почему?
– Потому что папа с дедушкой уже давно купаются, привыкли, закалились уже, а если ты окунёшься, сразу сердце остановиться может с непривычки.
– Ну и что?
– Как это «ну и что»? Ты что не понимаешь? И не будет тебя.
– А сердце потом опять заработает, когда я из воды вылезу.
– Да нет уж, доча, если остановится, то вряд ли уже опять заработает.
– А если я тоже закаляться начну?
– Когда?
– Сейчас.
– Ты что?! Новый год послезавтра, а там и Крещение на носу.
Опоздала ты уже – люди годами закаляются.
– Ой! Ай! Дура! – вдруг заорала Ира так, что мать даже опешила не от её крика, а больше от того, что не поняла, к кому относится слово «дура».
     Тут младшая доченька, пятилетняя Ксюша с огромным ковшом в обеих руках, как ни в чём не бывало, выходит из-за спины Иры, заглядывает своей сестре прямо в зарёванные глаза и без притворства удивляется:
– О! Ир, а ты чего плачешь-то?
– А ты зачем меня холодёнкой окатила?!
– Так ты ж сама закаляться хотела!
– Ну и что, что хотела?
– Вот и закаляйся!
     Мать выхватила у Ксюши ковш, моментально зачерпнула холодной воды (дети попятились от неё и запищали).
– Ну что вы сума тут сходите! – прикрикнула Лена, разбавила холодную воду горячей и стала поливать Ире на голову. А Ксюша радостно закричала:
– И меня, мама, и меня!
     И смех, и грех, как говорится.

                41. Эксперименты с ингредиентами

     Дедушка с Ксюшей чистят снег вокруг дома. Дедушка чистит долго, потому что старенький, а внучка быстро: пролезла вокруг дома по снегу, которого по пояс ей, протащив лопату сзади себя, и кричит:
– У меня всё уже готово! А ты всё ещё копаешься?
– Копаюсь, да, зато у меня, видишь, какие дорожки получаются: ровненькие и чистенькие! А после тебя одни следы вилюшками, а снег как лежал, так и лежит на месте!
– Ладно, я ещё разик почищу.
– Ты, Ксюш, только лопату впереди себя толкай, а не сзади волоки.
– Не, я тогда лучше эксперименты проводить буду.
– Что?! – опешил дед.
     Внучка берёт сачок, который с осени живёт  под скамейкой на крыльце.
– Бабочек ловить собираешься? – спрашивает дедушка. – Бабочки зимой не летают, они всю зиму спят в укромных местах.
– В каких?!
– В укромных. Ну, в таких, чтобы их никто не нашёл, как твой сачок .
– Понятно, деда! – кивает головой Ксюша. – В прятки играют, значит. А с кем?
– С тобой, наверно.
– Тогда раз, два, три, четыре, пять – иду бабочек искать!
– Не найдёшь, они так прячутся, что никто не может найти.
– Ага, ты ж подсказал мне, что бабочки там, где сачок. А сачок-то я нашла!
– Ну, тогда поищи. Лучше уж ищи, чем снег притаптывать так, что лопатой не поддеть будет.
     В поисках внучка провела минут… пять, и опять взяла в руки свой сачок, зачерпнула им снегу и давай его трусить на очищенные дедушкой дорожки.
– Э, э, э! Ты что тут безобразничаешь?! – сердится дед.
– Я не безобразничаю, я эксперименты провожу.
– Какие такие ещё эксперименты?
– Не знаешь? Обыкновенные. Берём ингредиенты, так, – Ксюша зачерпывает опять снег из сугроба, пока дедушка застопорился от её словечек.
– А ты знаешь хоть, что такое ингредиенты?!
– Знаю.
– Ну, и что это?
– Это такие вещества: снег, песок или ещё что-нибудь. Так, песка у нас сейчас нет, значит, берём снЕга в сачок и добавляем… ещё снЕга.  Вот так всё перемешиваем …
– И что получается? – не терпится старому.
– СнегА.
– Куда?! Ксюша, опять на тропинку высыпала! Ну-ка убирай свои ингредиенты, прекращай все эксперименты, бери свой, как там вы его называете… баллон по-нашему…
– Тюбинг?
– Вот его и хватай окаянного. И марш к ребяткам на горку, вернее с горки кататься! А то мне с тобой тут до ночи снег не разгрести будет!
     Внучка обрадовалась и побежала в сарай за этим самым, на котором с горки катаются…   
     А вечером за ужином она взахлёб рассказывала своим родителям, как они с дедушкой Вовой сегодня дружно чистили снег, только дедушка одну дорожку расчистил, а она вокруг всего дома!
– И за это ей полагается награда, которую она заслужила: ещё одна порция пюрешки с курицей, – решает деда, а внучка моментально находит ответ:
– Нет! Не хочу, не буду – я не заслужила.
– Вот это ближе к истине, – подводит итог дня дедушка.

                42. Лава

     Мама, приехав с работы как всегда усталой и не очень весёлой, быстренько прибралась в доме, немножко поругала дочек за то, что те до сих пор не научились, как следует, мыть посуду, утирать пыль и убирать свои вещи, покормила кота, собаку, курочек и принялась готовить ужин домочадцам.  Попутно поинтересовалась у мужа, как дела на его работе. Через час вспомнила, что надо бы проверить у старшей уроки:
– Ира, ты уроки все сделала?
– Да, мам.
– Ну, гляди – я проверю потом.
     Ещё через час, когда детям нужно было уже укладываться в постель, ещё раз спросила:
– Ира , ты уроки все сделала.
– Да, – имела оплошность несмело произнести это утверждение Ирина.
– Ну-ка дай мне дневник.
– Сейчас.
– Не сей час, а сию же минуту! Нечего теперь копаться – раньше надо было думать!
– Вот он, не кричи.
– Угу… угу… ага…. Тетрадки неси, открывай и показывай.
Так… так… ладно…. Теперь биологию неси свою любимую.
– По биологии письменно не задают никогда… почти.
– Зато устно задают. Учебничек дай мне твой, пожалуйста.
– Мама, а я его… это…
– Сумку сюда быстро! Погоди, я сама возьму.
– Ну?
– Что «ну»? Ну, ну, подковы языком гну! Читала хоть?
– Что?
– Параграф тридцать четвёртый, вот что.
– Ну… да, только мне никак не запомнить.
– А ты, доченька расскажи маме хоть то, что запомнила.
– Не знаю я, что рассказывать, если – не запомнила.
– Так открывай быстро и читай, через двадцать минут раскажешь.
– А уже спать пора.
– Я тебе дам – «спать». Пока не выучишь, никаких спаньёв!
А ты, Ксюша, не гарцуй тут, а спать ложись!
       Двадцать минут пробежали быстро.
– Ира, иди сюда, рассказывай.
– Мам, тут трудно, я ничего не запомнила, – плачет Ира.
– Так, ничего-ничего, значит? Ещё двадцать минут даю. Попробуй только не запомнить!
     Эти двадцать минут пролетели ещё быстрее.
– Ира!.. Прочитала?
– Да, – не по-детски уже рыдает ребёнок.
– Ну?!
– Не знаю я, про что рассказывать.
– Ты хоть читала?
– Да.
– Дай сюда книжку! Ну?.. так… ага… и что тут трудного?
– Всё – всхлипывает Ира.
– Как это? Скажи… мне… к примеру… что такое «лава»?
– Не знаю.
      Мама удивленно смотрит на  Иру. К ним подбегает младшая дочка, пятилетняя Ксюша:
– Мам, я знаю! Сказать?
– Да иди ты… в люльку! Что ты знаешь?
– Что такое лава, знаю.
– Ой, господи! Не мешай. Ложись спать хоть ты-то!
– Погоди-погоди, Ксюша иди-ка ко мне. Ну-ка тише все! – наконец-то оторвался от телевизора папа.
– Что, пап?
– Скажи-ка всем, что такое лава.
– Лава? Ну, это, – Ксюша делает ручонки треугольником, – вот такой вулкан бывает. Он спит, спит, а потом когда-то просыпается, и вот отсюда, – ребёнок показывает кончиком своего носа на кончики пальчиков, – отсюда такой огонь выливается. Нет, не огонь, потому что он течёт, как река, но огонь, потому что он обжечь может…
– Ну и что? – спрашивает Ира младшую сестрёнку.
– Ну, и… это и есть лава, которая оттуда сюда, горячая такая!
– Ксюша! – обрадовалась больше всех мама. – Ты-то откуда это знаешь?!
– А, по телевизору показывали и рассказывали… давно ещё, летом, когда я маленькая была.



                ___________

     Ксюше-говоруше уже пять лет, шестой пошёл. Большая – и этим всё сказано. Многого она уже добилась в своей жизни: букву «ша» произносить научилась и даже самую трудную «эр» трещать, как это делает сорока. Её шедеврики становятся похожими на обыкновенную русскую речь. Необыкновенная речь ушла в прошлое, а сама Ксюша бежит в будущее осваиваться в науках, во взглядах, в жизни, совершенствоваться в привычках, в нравах, в интересах.
     Счастливого пути тебе, внученька!