Ода Луне

«Луна-луна;
(парам-парам)
цветы-цветы
(ла-ла ла-ла)» —

так пелось где-то вдалеке,
где мы еще не родились.

Вверх посмотри:
что видишь ты, на небосклоне
ночной безбрежной тишины?

Откуда не взгляни, она одна:
не добавилось и парочки морщин
на седину её посеребренную.

Поет, пусть молча, миру колыбель,
отдельно людям и каждому окурку,
окну, откуда сбросили его,
и лампочке на проводе.

Горделивый и вечно молодой ночник,
пособник и друг молодежи,
роднит пусть и не вспомнят этого
все сто припозднившихся прохожих.

цветок бессмертный,
немой свидетель тайн,
больших и самых-самых малых:

от паролей, явок и имен
всех заговорщиков и диверсантов
вплоть даже
(Боже)
до того,
кого ты смотришь в Инстаграмме.

Одинокая;
недоступная и неизменно
так по-разному романтичная:

кому-то — явная задира,
смычок второй его бездумным пьянкам,
и гость веселый, зайчик света,
любитель прыгать в пивных банках;

кому-то — тихая тихоня,
сама мечта, молчания очарование,
с едва приметной тоненькой улыбкой,
что не понаслышке знает об отчаянии.

Но всем без исключения — она:

светило беззвёздной самой тьме, единственно природное наследие
в обитания бетонной среде
потребленческого поколения;

светило в пусть и самой звездной тьме,
но до безумия пустой и покинутой
над бывшей обитания средой,
несправедливо померкшей, забытой.

Ей плевать, какой ты, где ты:
с айфоном, с андроидом, нокией,
битый, как псина, битой
или выбрито вылизан чисто,
как труба у гениального трубочиста;

в доме, на улице, с пропиской
или к котомкой наперевес бомжуешь,
и даже если остров имеешь,
как и положено всем буржуям;

бедный, как голова серой массы,
богатый, как трусы порноактеров Brazzers,
инвалид, но не теряешь надежды,
здоровый, но отпустил её трижды,

а может быть даже умерший,
и даже при этом
— выслушай:

клянусь тебе! не смотря ни на что

везде,
где есть люди,

там,
где ночь, хоть какая, но есть,

будет Луна — светиться,
а под нею цветы — цвесть.

И будет Луна? — да, Луною..!
и цветы будут? — да, цветами..!

и песню им будет петь
вечно София Ротару.