Время зрелости

«В тридцать лет ума нет – и не будет» – говорит пословица. Речь здесь не только об уме, но также и о завершении физического и нравственного формирования личности. В большинстве случаев, человек к тридцати годам имеет опыт выживания и взаимодействия в социуме. В дальнейшем происходит некоторая корректировка личности, если есть на то объёктивные причины.

К тридцати годам человек, познавший мир с его прелестями и горестями, живущий по наитию – день прошёл и ладно – вдруг ощущает приближение старости. Посадил дерево, построил дом, родил сына – а что дальше? Работать, болеть и ждать неизбежного конца? Здесь-то и происходит ломка, и чаще – у мужчин, поскольку женщины отвлекаются на ведение хозяйства и воспитание детей.

В Писании сказано, что, верующей жене глава – муж, а верующему мужу – Бог. Если от познания мира на жизненном опыте человек в зрелом возрасте не задумывается о Творце всего сущего, то он теряет цель своей жизни. Конечно, это относится к тем, кто имеет ум в тридцать лет.

Силы добра и зла, действующие в мире, в непознанной до конца духовной сфере, сопровождают бессмертную человеческую душу на протяжении жизни в физическом теле. Ангелы Божии – силы добра, хранят человека, но бывает, что верх берут демонические силы, потому что человек делает свой добровольный выбор каждый день: путь праведности или путь греха.

В тридцать лет человек выходит в общество как состоявшийся – инженер, семьянин, поэт или неудачник, пьяница, вор. И если в его жизнь вторгается Бог, предызбравший эту душу для служения Себе (как правило, душу, потерявшую веру в собственные силы), и человек становится на путь познания Бога, то окружающие люди (коллеги, друзья, родственники) считают, что человек помутился в разуме и начинают его избегать или посылают к психиатру. Так Бог оставляет человека без прежнего круга общения, чтобы тот искал общения с верующими.

Мой путь к вере начался после многих жизненных ломок в тридцать лет. И первой трудностью для меня стало слово Писания: «Блаженнее давать, нежели брать».

В детстве для меня лучшим праздником являлся Новый год, потому что в этот день я получала сразу три гостинца – два от папиного завода и один – от маминой фабрики. Отец приходил в завком и записывал на подарок двоих детей – меня и не родившегося брата Васю, о котором папа мечтал всю жизнь, но дитя погибло в утробе в пятимесячном возрасте. Завод, где работал мой отец был большим, и никто не проверял папу на предмет количества детей, наоборот, зная его как человека доброго и любящего, полагали, что он говорит правду.

День рождения в кругу друзей мне не отмечали, но мама, скопив к этому дню нужную сумму, говорила: «Купим тебе новые туфли или платье, а то ты скоро из всего вырастешь». Я не помню случая и в семьях моих одноклассников, чтобы на их день рождения приглашали детей.

С детских лет приняв родительское правило о том, что надо экономить на чёрный день, я не могла представить, как можно жертвовать своим личным временем и деньгами в помощь другим. Но когда уверовала, решила испытать, правда ли, что жертвуя нуждающимся, буду счастлива, говоря библейским языком, блаженна. Взяв две добротные вещи из своего гардероба, я принесла их сестре по вере, у которой было пятеро детей. Она улыбнулась, взяла вещи и спросила:

– Не жалко?

Я слукавила:

– Нет, вам же нужнее!

На следующий выходной в церкви я увидела её дочь в новой юбке знакомого цвета. Да – прежде это было моё нарядное зелёное платье… Оно оказалось непомерно велико и из него сшили юбку… Ко мне подступило великое огорчение, ведь ожидала, что скажут:

– Какое красивое платье!

А в ответ услышат:

– Да! Это сестра подарила!

А получилось не по-моему, зачем только отдавала! Пришла домой, а ропот не проходит, что делать? Какое тут счастье, если недовольна! Взяла Евангелие и прочла о хитоне Иисуса Христа, который был без швов, и перед казнью бросали жребий, кому он достанется, потому что разорвать его было сложно. Тогда поняла, что одежда Христа была красивее и качественнее моего платья, так чем же я выше Его, что, пожертвовав свою вещь, решила распоряжаться как с ней надо поступать? В это время мне стало ясно, что всё, отданное людям ради Бога, я отдаю Богу, а Ему диктовать свои правила не могу! После этого я стала внимательнее относиться к дарению. Молилась, чтобы Господь показал человека, который нуждается. И – ни разу не ошиблась – люди были благодарны, говорили, что подаренная вещь им действительно нужна, и они просили её у Бога.

Их благодарность делала меня счастливой. Вскоре я получила повышение на работе, и зарплата выросла на пятьдесят процентов. Теперь можно было помогать нуждающимся не вещами, а деньгами, ведь в то трудное время, в девяностые, многим задерживали зарплату. Однажды хозяин, у которого я работала, сказал, что нет денег на зарплату рабочим, и он сможет выдать их только через месяц – после Нового года. Я ничего не сказала ему, но попросила верующих вместе молиться о средствах, ведь нужно было месяц на что-то жить, да и подарок купить ребёнку к празднику – ему, четырёхлетнему малышу не объяснишь, почему начальник не платит.

На другой день после нашей молитвы начальник подошёл ко мне и сказал:

– Я понимаю – у Вас малыш, у меня самого – две дочки… Мы ему сделаем подарок от предприятия, а Вам я дам аванс – половину зарплаты из своих денег, потом вернёте.

Я рассказала верующим об этом чуде, понимая, что и неверующего начальника Бог заставит помогать Своим чадам, если мы верны в служении жертвы.

Как-то раз, беседуя с соседкой, которая постоянно ходила на службу в храм, мы заговорили на эту тему.

– Я всё время делаю людям только добро, а они такие неблагодарные – ничего мне не дарят!

Бесполезно было убеждать бабушку в том, что у них, может, и нечего дать, и – блаженнее давать, чем получать – она стояла на своём:

– Делаю, делаю добро – а всё зря! Люди такие неблагодарные!

И вот, я думаю: если бы Всевышний, давший нам жизнь и свободу вероисповедания, и родителей, и друзей, в своё время, взглянув на безразличие человека к Богу и равнодушие к людям, сказал бы как эта бабушка:

– Делаю, делаю добро – а всё зря! Люди такие неблагодарные!

И раскаялся, что терпит человека, и наслал бы снова великий потоп… Но зная, что «мысли человека – зло во всякое время», Всевышний не погубил Своего творения, но так возлюбил, что принёс совершенную жертву – Своего единственного Сына…

Сколь же ничтожны, по сравнению с этим наши жертвы, которые жалко отдавать. А ведь мы не знаем ни дня. Ни часа, когда со всем земным богатством придётся расстаться, и мы, блаженные или обиженные жизнью, предстанем пред Ним во всей наготе. И как, уходя, придёт сожаление: «Почему не дал, когда мог, теперь же всё пропало!»