Сражение. По версии В. Мегре

Ещё культурою ведическою славна
В те времена была непознанная Русь,
Не преклонённая пред силою державной,
С господством денег и насилья, что во грусть
Являлось странам, грубой силе подчинённым.
Ведруссы жили, не имея городов,
В поместьях собственных. Там быт был оживлённым,
Безмерно радостным, в величии садов,
И в окружении людей счастливых, светлых.
В имперских странах процветали города,
Блистали армии, и обращалось в пеплы
Всё непокорное и слабое, когда
Тех стран властители пытались на колени
Весь мир поставить. Снаряжён был легион
На Русь, отборный. И, во власти вожделений,
Правитель римский был предвзято убеждён:
Не устоять Руси пред войском тем разгромным.
Пять тысяч воинов к границе подошли
Селенья первого, и лагерем огромным
Расположились близ ухоженной земли
Того селения  ведрусского. Призвали
Военачальники старейшин. Те пришли.
Пред силой грозною ни страха, ни печали
Они не ведали, за честь родной земли
Готовы были постоять. Им объяснили
Военачальники: они-де из страны,
Непревзойдённой по могуществу и силе,
Над всеми странами она, и все должны
Им дань платить теперь, а коли кто не сможет –
Взят будет в рабство. Им старейшины в ответ:
- Недобрых тварей пищей вскармливать негоже,
Сил тёмных, вражьих, что собой затмили свет…

Из главных всех военачальников главнейший
Сказал старейшему из старших:
- Что ж, я знал
О быте вашем, необычном и глупейшем,
О вашем варварстве. Ума вам Бог не дал.

Ваш ум соотношенья сил не может
Достойно, с пониманьем, оценить.
Вы в мир цивилизованный не вхожи,
Быть вам рабами иль совсем не быть…

Ему старейшина селения ответил:
- Уж коль по правде говорить, кому не быть,
Так это кто себя пред Богом злом пометил,
Кто пищу Божью не способен потребить…

И вот, достал ведрусс два яблока прекрасных,
И в руку каждую по яблоку он взял…
Военачальников обвёл взор добрых, ясных,
Открытых глаз его. Однако выбор пал
На рядового, с виду воина простого.
Одно из яблок он солдату протянул:
- Сынок, откушай-ка, отведай дорогого,
Создатель душу в это яблоко вдохнул,
Сей плод по нраву для души твоей пусть будет...
Взял римский воин данный плод и надкусил,
Военачальников под взорами. Пусть судят,
Пусть позавидуют. Как кто-то осветил
Лицо простого воина. Блаженством
Тот упивался, всем на зависть остальным.
- И ты вкуси, начальник, совершенства, –
Ведрусс вернулся с яблоком вторым
К военачальнику. – Моя душа не жаждет
Тебе прекрасный, спелый плод преподнести,
Твоя ж, по поводу сему, пускай не страждет.
Что это значит – сам пойми. Прости…

И положил он яблоко второе,
У ног военачальника.
- Старик!
Ты надерзил военачальнику, герою,
Заслуженному в битвах! – поднял крик   
Дотошный, резвый, моложавый ординарец.
Он плод схватил, и ахнули чины.
С прислугой, замерли, взирая на товарец.
Загнило яблоко в руках, и не ясны
Причины были. Пожирала плод гниющий
В миг налетевшая плеяда мошкары
И продолжал старик-ведрусс:
- Ты всемогущий,
Купить за злато или силой взять дары,
С их благодатью, хоть разбейся, ты не сможешь,
Себя властителем ты можешь называть,
Народы, страны покоряешь, славу множишь,
Но будешь ты, при этом гниль вкушать…

Во гневе схвачен был старик и в клеть посажен,
Чтобы оттуда наблюдал, как жгли дома,
Сады, селения. Нещадна к детям даже,
Заполонила всё недоброй силы тьма,
В цепях брели мужчина за мужчиной,
Босые женщины и дети перед ним.
- Смотри, старейшина, ты шуткою невинной,
Себе напакостил, испортил жизнь другим.

Глянь – соплеменники твои рабами стали,
За то, что ты, ведрусс, так пошутил,
Ты перед свитою моею плод сгноил,
Мне предназначенный. Теперь, старик, едва ли
Дождёшься жалости. И вы, под знаком смерти,
Всё негниющее нам будете растить,
Рабы, из милости живущие, поверьте.
А по-иному, вам, бесправным, здесь не жить…

- Под страхом смерти – смертоносное взойти
Способно лишь, хотя и вид благообразным
Будет у оного, страну мою, прости,
Не покорить тебе, к каким уловкам разным
Не прибегал бы ты. Я, с вестью о тебе,
Голубку выпустил. Волхвы, голубку видя,
В её явлении недоброе предвидя,
Расскажут всем о бедах, о борьбе
Твоей с народом…
Огласили
Приказ военного начальника. Гонцы
Его доставить людям поспешили…
Приказом требовалось, чтобы мудрецы
Со всех селений, представительные люди
Пришли и сами поглядели, как сильны
И обеспечены войска, чтобы, как судьи,
Всё оценили, как, на случаи войны,
Они обучены, с лица земли способны
Все непокорные селения стереть.
Считать рабами всех живых: детей утробных
И подрастающих, и женщин, чтобы, впредь,
Дань повсеместно собирали для державы,
Для грозных воинов, и сами дань свою
В державу доставляли. Но расправы
Не избежать тому рабу, кто волею
Военачальника отважится, при этом,
Вдруг пренебречь. И вот, визита день настал,
Приказом данным предусмотренный. С рассветом
Перед огромным, вражьим лагерем предстал
Отряд из юношей ведрусских, стать и сила,
Всего их было девяносто, Радомир,
В рубашке вышитой женою Любомилой,
Стоял отряда впереди, младой кумир
Окрестных юношей. В рубашках светлых были
За ним стоящие, ни шлемов, ни щитов,
Что от ударов бы смертельных защитили.
Из трав сплетённые тесьмы вокруг голов.

Ещё, у каждого ведрусса молодого
Свисало с пояса оружье – два меча.
Стояли молча и уверенно – ни слова,
И только кони их, копытами топча
Травы остатки, проявляли нетерпенье.
Их крепко юноши держали под уздцы.
Из них без сёдел были многие. Селенья
Зря обегали слишком шустрые гонцы.

Военачальники собрали совещанье.
На местных юношей глядели свысока.
На девяносто душ пять тысяч? Основанье
Их «потрепать» в сраженье шуточном слегка
Да – в рай.

- Визит чем ваших юношей означен? – 
Военачальник к клети старца подошёл, –
Старейшин звал я, мудрецов. Переиначен
Приказ, выходит, и закон не оглашён
Державы нашей императора?..
- Все знают,
О чём вещает императорский закон,
Никто всерьёз его здесь не воспринимает,
Недальновиден, примитивен он, смешон.

Да и народу твои речи неприятны,
И к неприятному решил он не ходить.
Ему без пламенных речей твоих понятно,
Как надо жить.  Не переубедить
Его, свободного. За юношей тревожно?
Их девяносто, не ленись пересчитать.
На поясах по два меча у них? Возможно,
Что с вами бой они намерены принять.

- Какие варвары безмозглые! Направить
Часть войска к ним, да всех, немедля, порубить?
Труда особого то действо не составит,
Иль попытаться им всё толком объяснить?

Да и рабов для императора доставить,
Здоровых, сильных – что за прок от мёртвых тел?
Старик, послушай-ка, не дело нам лукавить,
Тебя в селенье почитают. Я б хотел,
Чтоб объяснил ты всю бессмысленность сраженья
Да сразу сдаться предложил им. Сохраню
Я жизнь им всем тогда, без всякого сомненья.
Всех до единого, конечно же, пленю,
Рабами сделаю, в «цивильную» отправлю
Страну, где будут пищу получать,
Ночлег, одежду. Без вниманья не оставлю.
Зачем же кровь свою впустую проливать?..

Старик ответил:
- Я попробую, сам вижу – 
Взыграла кровь парней-ведруссов молодых…
- Так говори, старик, не трону, не обижу
Достойным слово станет влас твоих седых…

Заговорил тогда старик-ведрусс из клети
Да так, чтоб юноши услышали его:
- Любой из нас, сынов, пред Родиной в ответе.
Врагов пусть сотни тысяч, но и одного
Не стоят сына. Резвы ваши кони,
И вы их силы бережёте для войны,
Уздою сдерживая. Вид ваш непреклонен,
По два меча у вас на поясе, сыны.

В бою с врагом сразиться вы решили,
Ваш предводитель – мудрый Радомир.
Врагам не равны вы по духу и по силе,
Но наши дали, высь небесная, и ширь –
Земная сила ваша…
В пояс поклонился
Ведруссу, к клети подошедший Радомир.
- Ну, Бог вам в помощь, дети, – прослезился. –
Не равны силы ваши, мой кумир,
Ты понял, сын?..
Склонившись вновь в поклоне,
Серьёзный юноша ответ свой утвердил.
Военачальник был доволен, в странном тоне
Предосудительного он не уловил,
Хотя всё слышалось доходчиво и ясно.
Но удивили вдруг дальнейшие слова:
- Ты молод…  скоротечна и прекрасна
Мысль твоя юная. Их всех не убивай,
Уйти заставь их и сложить своё оружье,
В дурные игры чтобы не играть.
И излечи, прошу, их души от недужья,
Чтоб неповадно было больше воевать…

Военачальники, как будто, онемели…
Воскликнул главный:
- Ты с ума сошёл, старик!..
Никак, ты спятил? Кто кому на самом деле
Жизнь сохранить в сраженье сможет?.. –
Гневный крик
Всю свиту тут же оживил. – На смерть обрёк ты,
Старейший, юных соплеменников своих.
Мой гнев на юношей и на себя навлёк ты.
Я не оставлю никого из вас в живых!
Сейчас приказ войскам я дам…
- В живых оставит
Вас Радомир. Он поклонился мне в ответ,
А, значит, понял. Ты не бойся, не слукавит,
Вас убивать, у них намерения нет…

Военачальники в мгновенье увидали,
Как быстро юноши вскочили на коней,
Все девяносто, резво в лагерь поскакали,
Отряд лихих, влюблённых в Родину, парней.

Но вот, приказ военачальники отдали,
Ведрусских всадников засыпать градом стрел.
С коней вдруг спрыгнули и рядом побежали
Лихие всадники, когда их на прицел
Взять было можно. Подошли они вплотную.
Близ войска римлян перестроились в овал.
На части тут же разделились. Часть вторую
Внутри укрыли. Первой частью наступал
Отряд на римлян, в их ряды врезаясь смело
В руках ведруссов, в левой, в правой – по мечу.
Любой рукой сражаясь с лёгкостью, умело,
Шли строгой линией они, плечом к плечу,
Из рук оружие у римлян выбивали,
Смертельных ран врагам своим не нанося.
И, очевидно безоружные мешали
Пробиться к раненым своим. А битва вся
Была недолгой. И отряд парней дорогу
К военачальнику пробил, к его шатру.
Взор выражал его открытую тревогу,
И ту разящую и колкую искру
Зажечь в глазах уж было невозможно.
Он был посажен смирной лошади на круп.
Овала к центру удалён был осторожно,
Где, обессиленный, свалился, словно труп.

А Радомир разбил замок у клети
И низко в пояс поклонился старику,
Ведруссу старшему, чей взор был добр и светел.
Его на лошадь посадил. И дань клинку,
И силе с ловкостью, и воле отдавая,
Отряд отчаянный дорогу пробивал,
Сквозь толчею своих врагов, не отступая.
Вперёд, вперёд!.. И легион уже отстал.

Вскочив на лошадей, отряд умчался,
Но проскакал всего лишь несколько минут,
На небольшом степном пригорке распластался.
Ведруссы замерли, раскинувшись. Уют
На лицах был запечатлён их. С удивленьем
Военачальник самый старший увидал
Улыбок томных и блаженных просветленье,
Отряд в траве непринуждённо, крепко спал.

Спокойно лошади траву вокруг щипали,
За продвиженьем вражьих  войск следил дозор –
Два крепких юноши, которые не спали.
Невольно, скорбно сознавая свой позор,
Военачальники, лишившись полководца,
Премного спорили, в случившемся виня
Друг друга. Сознавали, что придётся
Принять командованье войском, и браня
Непокорённых варваров всесильных,
«Светилу римского», что в «гадкую» страну
Послал их, умных, просвещённых и цивильных,
Браня систему, что ввязала их в войну.

Но, наконец, они отправили в погоню
Тысячу конников – всю конницу почти,
А остальных – пустили вслед, ведь случай склонен
Был к неожиданностям, если подойти
С умом к вопросу: ну, а вдруг да пополненье
Придёт противнику. Уже не впопыхах
К парням резервы  подоспеют для сраженья.
Хотя причиною решения был страх.

И вот, отряд на конях бросился в погоню.
Экипированные всадники, стремглав
Пустились тотчас за ведруссами. Их кони
Летели вихрем, словно птицы, всё застлав
Дорожной пылью. А, тем временем, дозорный,
Увидев всадников противника, в рожок
Оповестил парней-ведруссов, те, проворно,
Коней схватили под уздцы, не чуя ног,
От римских всадников немедля побежали,
На столько быстро, что немыслимо догнать
Казалось их, хотя, случалось, настигали.
Но слишком медленно. Приказ пришлось отдать
На ускорение предельно скорой скачки.
Изрядно взмыленные тысяча коней
Свой бег ускорили. Ведруссам, после спячки,
Легко бежалось. Расстоянье всё быстрей,
Быстрей меж ними сокращалось, к ускоренью
Команду вновь пропел измотанный трубач.
Страсть победителя, азарт от предвкушенья
Уже бесспорных, явно видимых удач
Кружили голову шального командира.
Но запалённых в гонке несколько коней
Без сил упали, но важнее честь мундира.
Из ножен выхвачена тысяча мечей.
Блистала сталь угрозой убегавшим.
Пропел рожок. Ведруссы на коней
Вскочили… Было видно догонявшим,
Как удаляться стал отряд лихих парней.

Военачальник пленный сразу понял –
Ведруссы силы сберегли своих коней,
Теперь их не догнать. Уносят кони
Всё дальше, дальше от противника парней.

Коня под пленником ведруссы поменяли
И был опять военачальник удивлён –
Ничком, на крупах, юноши лежали,
За гривы уцепившись, снова спали.
- Сейчас-то силы им зачем? – подумал он.

Не мог глядеть на римлян он без сожаленья,
Как били всадники измученных коней
Со всей жестокостью, и те, в изнеможенье,
Под ними падали, а те, что посильней
Не в состоянии, под тяжестью доспехов,
Ведрусских всадников умчавшихся догнать.
И осознал тогда начальник, что успехов
Ему в погоне этой дикой не видать.

Пришёл приказ остановиться – поздно было.
Всё оттого, что запалилась часть коней.
И на колени кони падали. Уныло,
За самой глупой, из глупейших всех затей,
Следил воочию начальник. И раздался
Команды голос удручённый:
- Отдыхать!..
Но тут увидели солдаты – вихрем мчался
На них отряд парней-ведруссов. Предпринять,
В свою защиту что-то было невозможно.
Держали всадники в руках по два меча.
Сопротивление казалось безнадёжным.
Рубили всадники без промаха, сплеча.

Не убивали, лишь оружье выбивали
Из рук уставших и ослабленных солдат,
Легко их ранили. Те, в ужасе, бежали,
Откуда римлян следовал отряд.

Ведруссы-парни за бегущими скакали,
Но беглецов никто не догонял.
Кто был отставший иль упавший, оставляли,
Никто не трогал их. Воинственный накал
Иссяк давно, как и сражений пыл грядущих,
Не разгоревшись, подымил, совсем угас.
Уж не бегущих, тяжело совсем идущих,
Уставших воинов толпа вдруг встала враз.

Они увидели ведрусса Радомира
С двумя мечами, юных всадников за ним,
Вполне спокойных, полных сил. Просили мира
У них. Надеялись – не станут им, живым,
Чинить расправу. И оружие сложили
Те, кто имел ещё, ответа стали ждать,
Сев на траву. Однако, юноши простили,
И говорили с ними. Было что сказать.

И, сняв с голов из трав сплетённые повязки,
Давали римлянам их к ранам приложить…
Солдатам сразу помогало, после встряски,
Боль проходила быстро, и кровоточить
Переставали вскоре рубленые раны.
Военачальника вернули в легион.
Колонны стройные шли в Рим под барабаны.
Народ ведрусский был, увы – не покорён.

                ______

И император разузнал о неких странностях,
Произошедших с его войском на Руси.
Увидел сам своих солдат, без прежней рьяности,
Узнал о многом, командиров допросив.

Не покидало императора смущенье,
И находился в нём он несколько недель.
Издал приказ он, сверхсекретный без сомненья,
В котором ясная просматривалась цель.

Отряды римские, что шли на Русь походом,
То есть, солдат и командиров их – убрать
Совсем из армии, немедленно, сим годом,
Во все концы большой империи сослать,
Там расселить их всех. В кругу друзей и близких
Все разговоры о походе запретить.
Сам император завоёвывать российских
Земель и в мыслях не имел, и говорить
Он не желал совсем об этом. Тех событий
Как будто не было. Преемникам писал:
«Коль сохранить свою империю хотите,
Войны с ведруссами и в мыслях не ведите».
Совсем не глуп был император, понимал:
Коль нет добычи у солдат и злобы в лицах,
И нет желания солдатами служить,
Таким желательно бы с армией проститься,
Чтоб нежеланием  других не заразить.