Победа христианства. Со слов сибирской отшельницы

Не раз менял жрец тактику в войне тысячелетней,
И над оккультным замыслом не раз смеялась Русь.
Убогость проповедников являлась всё заметней
В речах, в оккультных проповедях, кои наизусть
Твердились убедительно в мудрейшем изложенье.
Всерьёз не принимали их, жалел честной их люд,
И кров предоставляли им, встречали с уваженьем,
Кормили, но не слушали, напрасен был их труд.

Столетий чрез четыреста явилось осознанье –
Не овладеть во век жрецу ведической страной.
В чём сила необычная ведизма – пониманье
Созрело в нём, и в тактике открылся путь иной.

Не поклонялся Богу люд, с ним просто говорили
Через природу-матушку стремились понимать
Его по-человечески, душою всей любили,
Проблемы все насущные старались с ним решать…

План у жреца родился свой – прервать общенье с Богом,
И от поместий всех людей насильно отделить,
И от садов Божественных, и всё в порядке строгом,
Всю ведов территорию с той целью раздробить
На государства разные, культуру уничтожить.
Иные проповедники пошли тогда на Русь.
Иными были действа их, нисколько не похожи
На предыдущих. Падала листвой осенней грусть,
Селилась в подсознаниях и бередила души,
Как новь необъяснимая, не знающая слёз,
Звучала тихой песнею, страданья душ подслушав,
В ветвях сливалась с шелестом задумчивых берёз.

Искали проповедники людей, в которых самость,
С гордынею, над прочими энергиями чувств
Преобладали малость хоть. Всё это развивалось
И закреплялось творчески, на уровне искусств.

В домах, где жили счастливо, вдруг старцы появлялись,
В благообразном облике, но не учили жить,
Как прежде проповедуя, напротив – преклонялись
Пред главами с покорностью, дары преподносить
Старались подиковинней и говорили лестно:
«В одной стране неведомой на гору мы взошли.
И не бывает выше той горы, не всем известной.
Настолько выше облаков, что не видать земли.

Стояли на вершине мы. Изволил глас явиться,
Изрёк нам: самый мудрый – ты, всех на земле мудрей,
Единый, Богом избранный. За честь нам – поклониться
Тебе, дары преподнести, как знак любви своей…»

И если явно человек уловке поддавался,
То продолжалась старцев речь с лукавых уст слетать:
«Ты должен осчастливить всех, о том глас изъяснялся,
Людьми ты должен управлять и всё за них решать.

Твой миг един, един твой час, и день твой драгоценен,
Их ты не должен посвящать деяниям другим.
Убор небесный головной ниспослан, он бесценен,
Он неразменный, Божий дар, с тобой неразделим…»

Поверившему в избранность, в своё над всем величье,
Он водружался с почестью, ниспосланный убор,
И ниц пришельцы падали, уже не для приличья,
А к Богу с благодарностью, за мудрый его взор.

Что чести удостоены, «Величью» в поклоненье…
Потом «Величью» строили отдельный дом, как храм.
И князем назывался он, жрецово сотворенье,
Соседям был в диковинку, и действо, как игра
Заморская, казалось им; во храме собирались,
На троне восседавшего желали поглядеть,
Как чужеземцы с почестью пред избранным склонялись
И угождали прихотям. Такого возыметь,
Соседа именитого, конечно ж, было лестно.
Где любопытство, жалость где – решили подыграть
Соседу с чужестранцами в игре той интересной.
От сотворенья образов их стали отвлекать
Те действа незаметные. Не сразу, постепенно,
Народ, играя, попадал, как в путы, в кабалу.
Чрез сотню лет усилий тех успех был несомненно
Достигнут, и с достоинством, и Богу во хвалу
Был отнесён «Верховным» он. Чего желал – свершилось,
А далее, само собой, естественный процесс.
Русь, прежде неприступная, на княжества делилась,
Погрязнув в межусобицах, переживая стресс.

Князьям, удельным княжествам, в связи с их появленьем,
Потребность стала в силушке, что армии мощней,
Чтоб человека тип создать могла бы, к подчиненью
Безропотному склонного. С религией своей,
Гонцов к князьям-правителям на помощь жрец направил.
И новая религия по нраву им пришлась.
И князь в ней – Бога ставленник, советник строгих правил,
Служитель той религии. Народ в ней – раб. Но власть
Предстала перед сложностью идей своих внедренья
В умы людей свободные как можно то вдолбить?
В людей, чья память светлая, с присущим откровеньем,
Свои обряды, праздники ещё могла хранить.

И помощь вновь оказана, жреца князьям, с гонцами.
Те стали слухи ложные в народе разносить,
Поведанные якобы святыми мудрецами,
Что где-то у язычников имеют место быть,
Как жертвоприношения, для Бога часто люди
Несут красавиц-девушек и маленьких детей,
Угодных Богу юношей. И нету на них судей,
На дикарей-язычников. Слух лживый, день по сей,
Бытует, словно истина. Язычники гневились.
Тут – новая религия, где строгим был запрет
На жертвоприношения. (А слухи разносились…)
Народ, в недоумении, стал в ней искать ответ…

Законы жизни новые народу предлагались.
О братстве речь, о равенстве, при власти же князей.
Так мудрости кабальные по всей Руси внедрялись,
Ведической, языческой. По сути же своей,
В них мало было нового, всё, как в Египте ранее.
И князь, один из правящих, велел её признать
Единственной и верною, удобной к пониманью,
Велел Русь христианскою с тех пор он называть.

Подверглись унижению, культура, быт народа.
Сплошь были уничтожены религией чужой.
А будь она Христовою – возможно, год от года,
Народ бы с ней согласие крепил, и жизнь иной
Была бы, в мире Божеском, но жрец внедрял уловки
Всё новые в религию. И стали трактовать
Её одну по-разному; мудрёные трактовки
Народы провоцировали. Чтоб конфликтовать,
Имел уже причину мир во множестве конфессий.

На Русь жрецом потрачено немало было сил,
И хитростей предпринято, нападок и агрессий,
Веков промчалось множество. Он Русь поработил
                 _________                              

…Так что же остаётся нам? Гордиться
Языческой историей своей,
Своим происхожденьем, иль стыдиться?..
Внушают, что стыдиться, день по сей.
«Язычество»! Звучит, как символ, словно
О страшном говорит. «Христианин» –
Понятие о светлом, о духовном,
Порядочном. Сам Бог всем Господин,
Лишь к душам христианским и приближен.
И можно о достоинствах судить,
И о деяньях тех, кто был унижен,
Однако жаль, уже не воскресить
Поруганный жрецами жизни образ
Язычников, отцов и матерей,
Скрываемый. И, как за кадром, голос
Твердит в сознанье нынешних людей,
Что предки наши «тёмны» и ужасны,
Однако «просветители» пришли
С идеологией своей, предельно ясной,
С понятьем веры новой, и смогли
В ту веру обратить народ наш «тёмный».
Во христианство, так звалась она,
В Израиле рождённая. Огромный,
Масштабный труд свершил в те времена
Русь окрестивший князь. Тысячелетье
Прошло на фоне миллиардов лет…
Нам каждый век твердят о лихолетье
В «разгул» язычества… увидеть свет?..

Нам не с природой бы общаться  надо,
А у Христа замаливать грехи,
Что предки нагрешили. Как награда,
Их грех. Не сознавая чепухи,
В нас вдолбленной, целуем в храмах руки
Пришельцам, не желая вспоминать
О принявших лишения и муки,
И в мыслях не имевшие желать
Зла нам, потомкам. Мамочка когда-то,
В период тот, язычницей была,
Восходы понимала и закаты,
Значение природы. Родила,
Она однажды нас в саду прекрасном,
И с нею счастлив был наш праотец,
Язычник. И не думал об ужасном
Никто из них, каков их ждёт конец.

Они через природу понимали
Деянья Бога, истин скрытых суть.
Далёкие отец и мама знали,
Как сделать жизнь счастливой. Не вернуть
Той памяти, блокированной, стёртой.
Погиб в сражении неравном праотец,
С наёмной, нечестивою когортой
За будущее наше… бард, певец…
И на костре сожгли убийцы маму
За то, что не хотела променять
Божественное, стойко и упрямо,
На день текущий. Будем целовать
Смиренно и коленопреклонённо
Убийц потомкам руки, кто сжигал,
Кто убивал народ непокорённый,
Народ, который сам по рабски пал
И, ползая, поёт о русском духе,
И песнь о непокорности творит,
Про рай трубя, вдыхая пыль разрухи
Столетий два десятка?.. Все, кто спит,
Очнитесь под пятой жрецов, под гнётом,
Кто сей идеологией пленён,
Кому она – наркотик, в ком хоть что-то,
Ещё живёт от памяти врёмен…

Во зло противодействию, очнитесь,
Сердца пусть ваши бьются в унисон
С сердцами ваших предков. Оглянитесь –
За гранью незапамятных времён
Улыбки дарят вам родные лица,
В которых вы узнаете себя.
Очнитесь! Не заполнена страница,
Где память продиктует вам скорбя
О жизни вашей светлой вам преданье,
До самых тех безрадостных веков,
Когда возникло противостояние,
И песней стал железных звон оков…

Владимир-князь усилить власть пытался,
Воззренье изменив на мир славян,
Религиозное. Но зря, видать, старался –
Языческие верованья в план
Его оккультных действий не вписались.
И социальных распрей освящать
Они и не могли, и не касались
Неравенств оправданья; поощрять
Насилие и рабство – вне устоев
Их нравственных, тем более – признать
Власть «Избранного» князя, с ним – «героев».
И это всё заставило избрать,
Для удовлетворения амбиций,
Учение Христово. Не педант
Во власти, но приверженец традиций,
Избрал он византийский вариант
С коварной целью противостоянья.
И церковь шла под княжескую власть,
Хотя Константинополя влиянья
Не умаляло, благости во сласть…

Деяния  во благо просвещенья
Неграмотной, языческой Руси,
Как уверялось. Это измененье
Идеологии, народа не спросив,
Навязано. Но противостоянье.
Когда как Русь языческой была.
Откуда ж христиане? Всё деянья
Жрецов извне. Система занесла
С наёмными войсками их. Дружина
Была слаба, как сам Владимир-князь.
А ополченью местному причина
Была не состояться, так как власть
К крещенью принуждала населенье,
Народ роптал, наёмники извне,
Через насилье, гнёт, в повиновенье
Его вгоняли. Княжеской казне
Накладно было. Деньги за работу
Платили патриархи стран иных,
Где было христианство. Ту заботу
Использовал Владимир, и для них,
Тех стран, открыл возможность эмиссарам
Интриги, провокации вершить.
Горела Русь в огне сердец пожаром,
В насилье и жестокости, чтоб жить
Свободой душ, сгоревших, бесконечно.
Русь непреклонной, стойкою была,
И в помыслах, и в нравах  безупречна.
Её и пропаганда «не брала»…

Тогда-то укреплённая дружина,
Используя наёмников и власть
(Считалась воля князя, как доктрина),
Народа русского несчитанную часть,
За непризнанье веры, истребила,
За непокорность князю. Сколько их
В кострах сгорело заживо…, всё было…
Осталось в вечной памяти живых.
                ______

Пять сотен лет промчалось от крещенья,
Но не терпели русичи оков.
Уже сложилось мненье к обсужденью,
Чтоб смертью не казнить еретиков –
Решили старцы как-то на соборе…
Казнь… смертная?.. Нет, не отменена
Была, инакомыслию на горе,
Тем старцам, участь чья предрешена
Была ещё при сговоре… Русь пала
Под натиском сподвижников Христа.
Последний бастион «открыл забрала»
С молитвой покаянья на устах.

                   27.10.08г.