снег для никого

чтобы тебя не сожрала тоска –
подсядь на книги и на стакан,
поверь во всемогущего чувака,
выбери: телка или рука,
телек или вк,
гаш или кислота,
или покруче стафф,
драки или понты,
чувство спасительной красоты,
спрятанной в блеске ножа –
все это только способы убежать.

больше не прикидываться, как рад
делать то, что ты делаешь, и не врать.
не презирать тирана, экран, коран.
не повторять за картавым: «судьба – игра».
не ощущать, как внутри разрослась дыра,
и что она будет больше во много крат.
не признавать, что время – твой личный враг,
принцип которого – в плен и живым не брать.
не понимать, что в конце дороги овраг,
и что к нему ты несешься на стертых шинах,
не замечать, что «работа» – от слова «раб»,
и что в тумане грядущего не вершина,
а следующая гора.

одно спасает от этих «не» –
ты ищешь и носишь снег.

кому и зачем – непонятно:
во-первых, за снег не платят.
второе – свойство всех льдин –
он тает на полпути.
третье – то, что пока снег тает,
руки несущего замерзают,
теряя чувствительность навсегда.
в общем, невостребованная профессия
с вредными условиями труда.
один коллега сторчался, второй – повесился,
третий снимает порно (ему хоть весело),
еще один – ходит в рясе (совсем беда).

этот снег рождает гиблая, бесплотная высота,
находить и носить его – риск и большой азарт.
для кого-то он такой же, как в морозилке,
но ты знаешь, что разница незаметна, как органза –
у любого, до кого ты донес с вершины хоть льдинку,
что-то менялось в глазах.

этот холод – небесный, ведомый лишь немногим –
убивает тебя, но снова зовет в дорогу:
и опять от него горит кожа, белеют ногти,
и опять собираешь, ищешь, несешься с ним
по дюльферу вниз, до трещины, серпантин –
и опять ты в восторге, если успел,
но не можешь восторг разделить ни с кем,
и опять оказываешься один
в бесснежной ночной тоске.

убегаешь от множества своих «не»,
зная – не убежишь.
дым до слез разогнал дыхание,
за окном жонглируют этажи
фиолетовыми огнями.
там, где кончились силы, ноябрь и джин,
там, где в горле от кислой тоски першит,
заново учишься жить.

но однажды, наверное, ты поймешь, что выбора больше нет,
что бессмертие наступает тогда же, когда принимаешь смерть,
что она – соратник в борьбе против времени, дай ей себя вершить,
и что даже тоска для тебя может быть высочайшей из всех вершин.
если ты не считаешь ее тюрьмой
и не думаешь про побег,
собираешь ночами, носишь – для никого –
свой ненужный и черный, горький и грязный снег.


Рецензии
второе стихотворение в котором присутствует сколнение к суициду.

Александр Сергеевич Лудик   11.10.2019 00:03     Заявить о нарушении