Имя на поэтической поверке. Саша Чёрный

Саша Чёрный – замечательный русский поэт и сатирик Серебряного века, получивший широкую известность, как автор популярных лирико - сатирических стихотворений:

Недоразумение.
Она была поэтесса,
Поэтесса бальзаковских лет.
А он был просто повеса,
Курчавый и пылкий брюнет.
Повеса пришёл к поэтессе.
В полумраке дышали духи,
На софе, как в торжественной мессе,
Поэтесса гнусила стихи:
«О, сумей огнедышащей лаской
Всколыхнуть мою сонную страсть
К пене бёдер, за алой подвязкой
Ты не бойся устами припасть!
Я свежа, как дыханье левкоя,
О, сплетём же истомности тел!..»
Продолжение было такое,
Что курчавый брюнет покраснел.
Покраснел, но оправился быстро
И подумал: была не была!
Здесь не думские речи министра,
Не слова здесь нужны, а дела…
С несдержанной силой кентавра
Поэтессу повеса привлёк,
Но визгливо-вульгарное:  «Мавра!»
Охладила кипучий поток.
«Простите…- вскочил он, - вы сами…»
Но в глазах её холод и честь:
«Вы смели к порядочной даме,
Как дворник, с объятьями лезть?!»
Вот чинная Мавра. И задом
Уходит испуганным гость.
В передней растерянным взглядом
Он долго искал свою трость…
С лицом белее магнезии
Шёл с лестницы пылкий брюнет:
Не понял он новой поэзии
Поэтессы бальзаковских лет.
1909 год.

Саша Чёрный(Александр Михайлович Гликберг,13 октября 1880 года г. Одесса, Российская Империя – 5 августа 1932 года г.Ле-Лаванду, Прованс, Франция) –родился в еврейской семье. Отец его был провизором. В семье было пять детей, Лидия, Александр, Владимир, Ольга, Георгий, Семья скоро переехала из Одессы в г. Белая Церковь, а затем в Житомир. Чтобы мальчик мог поступить в гимназию «вне процентной нормы, его крестили в православной церкви.
 Но стремление к учёбе Саша не проявлял, и его неоднократно отчисляли за неуспеваемость.

В 1900 году был призван на воинскую службу. Отслужив 2 года на правах  вольноопределяющего в пехотном Вологодском полку (Житомир), был уволен в запас. После службы в армии, он устроился для заработка в городскую службу сборов, а в свободное время посвящал написанию стихов и прозы.

Вскоре он начинает вести сатирическую хронику местной жизни в газете «Волынский вестник», которую взялась издавать одна меценатка. Саша Чёрный исполнял в газете обязанности редактора и печатника, а также писал в неё под несколькими псевдонимами, «Сам по себе», «Мечтатель». Не просуществовав года, «Волынский вестник» закрылся, а Саша Чёрный решил перебраться в Петербург.

В 1905 году, в столице стал мелким чиновником, но основное внимание уделил сатирической журналистике. В этом же году женился на Марии Ивановне Васильевой, преподававшей логику.
Она надолго пережила своего мужа и скончалась во Франции в 1961 году.

Саша Чёрный печатал свои произведения в ряде сатирических журналов, многие из которых неоднократно закрывались цензурой и возрождались под новыми названиями: «Зритель», «Молот», «Леший», «Скоморох», «Альманах», «Маски».

Политические фельетоны Саши Чёрного, а особенно его стихи, быстро стали популярными. Но после выхода в свет первой отдельной книги поэта - «Разные мотивы», стала реальной угроза ареста и суда. Тогда он уехал в Гейдельберг, чтобы прослушать курс философии, в университете, в течение двух лет.

 Вернувшись из Германии в 1908 году, Саша Чёрный стал сотрудником в самом популярном юмористическом журнале столицы «Сатирикон», где редактором был известный писатель - сатирик Аркадий Аверченко.

Политическая сатира в те годы была невозможна, но поэт обратился к жизни общества, высмеивая обывательскую пошлость.

С «Сатириконом» Саша Чёрный расстался в 1911 году, когда журнал, по его мнению, стал предпочитать «дешёвую юмористику». В 1910 – 1913 годах поэт писал детские стихи.
 
В 1912 году Саша Чёрный посетил Горького на о Капри, Италия.
После начала войны, в 1914 году записался добровольцем в армию и прослужил четыре года рядовым при полевом лазарете.

Его впечатлительность чуть не лишила его рассудка и жизни.
Только любящая жена и возможность выплёскивать впечатления на бумагу спасло поэта.

Саша Чёрный посвятил Первой Мировой войне, цикл стихотворений, под названием «Война».

В марте 1917 года Саша Чёрный был назначен Временным правительством заместителем комиссара Северного фронта.

После Октябрьской революции, которая застала его в Пскове, он покинул Россию, отправившись сначала в Литву, затем в Берлин.

Саша Чёрный был один из многих, кто покинул Родину, не сумев смириться с идеологией большевиков.

В 1924 году Саша Чёрный уезжает сначала в Рим, а в конце года в Париж. Он активно участвовал в культурной жизни русской диаспоры, заботясь о сохранении чувства причастности к русской культуры у детей эмигрантов. Для этого Саша Чёрный организовал выпуск альманаха, составлял антологии детского чтения.
В эмиграции Саша Чёрный работал в газетах и журналах, устраивал литературные вечера, ездил по Франции и Бельгии, выступал со стихами перед русскими слушателями, выпускал книги.

Издал сборники прозы: «Несерьёзные рассказы» -1928 год, повесть «Чудесное лето» -1929 год  детские книги: «Сон профессора Патрашкина» -1924 год, «Дневник фокса Микки» -1927 год, «Кошачья санатория» - 1928 год, «Румяная книжка» - 1930 год.
В подражание Н.Некрасову - Саша Чёрный пишет поэму: «Кому в эмиграции жить хорошо»,(1930 -1931)
Перу Саши Чёрному – принадлежит более 40 книг и сборников стихов и прозы, около 100 цитат, ставших афоризмами.
К примеру:
«Надо записать все свои огорчения, а то потом забуду»
«Весенний ветер за дверьми…
В кого б влюбиться, чёрт возьми!»

В эмиграции поэта и его жену поддерживал двоюродный брат
Даниил Львович Гликберг (1882 – 1952) журналист «Биржевых ведомостей», помощник присяжного поверенного, присяжный стряпчий, в эмиграции – председатель парижского отделения одесского землячества в эмиграции.

В 1929 году в городке Ла Фавьер,в русской колонии, в Провансе, на юге Франции, Саша Чёрный приобрёл участок земли, построил свой дом, куда приезжали в гости русские писатели, художники, музыканты.

Умер Саша Чёрный неожиданно.
5 августа 1932 года он помогал соседям тушить пожар на их ней ферме, надышался угарным газом, почувствовал себя плохо, и вечером того же дня, умер на кровати от сердечного приступа.

Саши Чёрному не было ещё 52лет.

Говорят, когда он умер, его собака, фокстерьер Микки, легла к нему на грудь и скончалась от разрыва сердца.

На могильной плите Саши Чёрного была высечена строка из стихотворения А.Пушкина: «Жил на свете рыцарь бедный».
 
Саша Чёрный на самом деле походил на того самого бедного рыцаря. Беспощадный в своей сатире, в жизни он был очень душевным и добрым человеком.

 Он не мог оставаться в стороне от чужой беды.

Могила поэта была утеряна вследствие того, что за неё некому было платить. Жена Саши Чёрного, Мария Ивановна, скончалась в 1961 году, детей у них не было.

В 1978 году на кладбище Лаванду была установлена символическая памятная доска, посвящённая поэту. Место для неё установили произвольно.

Осталась память о бессмертной поэзии Саши Чёрного.

В начале 1960- годов стараниями его друга по жизни и перу Корнея Чуковского, однотомники Саши Чёрного, вошли в Большую и Малую серии « Библиотеки поэта».


В 60-х годах прошлого столетия, в серии книг «Библиотека поэзии», при участии его друга по жизни и перу, Корнея Чуковского, вышли однотомники произведений Саши Чёрного.

На большой цикл стихов поэта, Дмитрий Шостакович создал музыкальное произведение «Сатиры», для голоса и фортепиано, на стихи Саши Чёрного.
На стихи Саши Чёрного были написаны песни и исполнены популярными российскими певцами. Аркадий Северный исполнял песню «Окраина Петербурга» на стихи Саши Чёрного.

Жанна Агузарова  с группой «Браво» -исполняла песню «Медицинский институт» на слова Саши Чёрного.
Александр Новиков и Максим Покровский исполняли песню «Тарарам» - на стихи Саши Чёрного.
Группа «Сплин» записала композицию на стихи Саши Чёрного
«Под сурдинку» («Васильевский остров прекрасен…».)

Александр Градский и группа «Скоморохи» исполняла песню «Обстановочка» на стихи Саши Чёрного (диск «Легенды русского рока, 1997г.)

Из поэтического наследия Саши Чёрного.

На поправке.
Одолела слабость злая,
Ни подняться, ни вздохнуть:
Девятнадцатого мая
На разведке ранен в грудь.

Целый день сижу на лавке
У отцовского крыльца.
Утки плещутся в канавке,
За плетнём кричит овца.

Всё не верится, что дома…
Каждый камень – словно друг.
Ключ бежит тропой знакомой
За овраг в зелёный луг.

Эй, Дуняша, королева,
Глянь-ка, воду не пролей!
Бёдра вправо, вёдра влево,
Пятки сахара белей.

Подсобить? Пустое дело!..
Не удержишь - поплыла,
Поплыла, как лебедь белый,
Вдоль широкого села.

Тишина. Поля глухие,
За обрывом скрип колёс…
Эх, земля моя Россия,
Да хранит тебя Христос!
1916 год.

Прокуроров было слишком много!..

Прокуроров было слишком много!
Кто грехов Твоих не осуждал?..
А теперь, когда темна дорога,
О Тебе, волнуясь, вспоминаем, -
Это всё, что здесь мы сберегли…
И встаёт былое светлым раем,
Словно детство в солнечной пыли…
1923 год.

Король иронической поэзии, Саша Чёрный, написал, наверное, своё лучшее стихотворение о любви, во время эмиграции во Франции:

Мой роман.
Кто любит прачку, кто любит маркизу.
У каждого свой дурман. –
А я люблю консьержкину Лизу.
У нас – осенний роман.

Пусть Лиза в квартале слывёт недотрогой, -
Смешна любовь напоказ!
Но всё ж тайком от матери строгой
Она прибегает не раз.

Свою мандолину снимаю со стенки.
Кручу залихватски ус…
Я отдал ей всё: портрет Короленки
И нитку зелёных бус.

Тихонько  – тихонько, прижавшись друг к другу,
Грызём солёный миндаль.
Нам ветер играет ноябрьскую фугу.
Нас греет русская шаль.

А Лизин кот, прокравшись за нею,
Обходит и нюхает пол.
И вдруг, насмешливо выгнувши шею,
Садится пред нами на стол.

Каминный кактус к нам тянет колючки,
И чайник ворчит, как шмель…
У Лизы чудесные тёплые ручки
И в каждом глазу – газель.

Для нас уже нет двадцатого века,
И прошлого нам не жаль:
Мы два Робинзона, мы два человека,
Грызущие тихо миндаль.

Но вот в передней скрипят половицы,
Раскрылась створка дверей…
И Лиза уходит, потупив ресницы,
За матерью строгой своей.

На старом столе перевёрнуты книги,
Платочек лежит на полу.
На шляпе валяются липкие ф
иги,
И стул опрокинут в углу.

Для ясности, после её ухода,
Я всё – таки должен сказать,
Что Лизе – три с половиной года…
Зачем нам правду скрывать?
1927 год.
Простые слова.
            Памяти Чехова.

В наши дни трёхмесячных успехов
И разгульных гениев пера
Ты один, тревожно – мудрый Чехов,
С каждым днём нам ближе, чем вчера

Сам не веришь, но зовёшь и будишь,
Разрываешь ямы до конца
И с беспомощной усмешкой тихо судишь
Оскорбивших землю и Отца.

Вот жил меж нами, нежный, ясный,
Бесконечно ясный и простой, -
Видел мир наш хмурый и несчастный,
Отравлялся нашей наготой…

И ушёл! Но нам больней и хуже:
Много книг, о, слишком много книг!
С каждым днём проклятый круг всё уже
И не сбросить «чеховских» вериг…

Ты хоть мог, вскрывая торопливо
Гнойники, - смеяться, плакать, мстить.
Но теперь всё вскрыто. Как тоскливо
Видеть, знать, не ждать и молча гнить!

Легенда.
Это было на Пасху, на самом рассвете:
Над окопами таял туман,
Сквозь бойницы чернели колючие сети,
И качался засохший бурьян.

Воробьи распевали вдоль насыпи лихо
Жирным смрадом курился откос…
Между нами и ими печально и тихо
Проходил одинокий Христос.

Но никто не узнал, не поверил виденью:
С криком вскинулись стаи ворон.
Злые пули дождём над святою мишенью
Засвистали с обеих сторон.

И растаял – исчез он над гранью оврага,
Там, где солнечный плавился склон.
Говорили одни: «сумасшедший бродяга». –
А другие «жидовский шпион»…
1920 год.

Воробьиная элегия.

У крыльца воробьи с наслажденьем
Кувыркаются в листьях гнилых…
Я взираю на них с сожалением,
И невольно мне страшно за них.

Как живёте вы так, без правительства,
Без участков и без податей?
Есть у вас или нет право жительства?
Как без метрик растите детей?

Как воюете без дипломатов, -
Без реляций, гранат и штыков,
Вырывая у собственной братии
Пух и перья из бойких хвостов?

Кто внедряет в вас всех просвещение
И основы морали родных?
Кто за скверное вас поведение
Исключает из списка живых?

Где у вас здесь простые, где знатные?
Без одежд вы так пресно равны…
Где мундиры торжественно – ватные?
Где шитьё под изгибом спины?

Нынче здесь вы, а завтра в Швейцарии, -
Без прописки и без паспортов,
Распеваете вольные арии,
Миллионом незамкнутых ртов…

Искрошил воробьям я с полбублика.
Встал с крыльца и тревожно вздохнул:
Это даже, увы, не республика,
А анархии дикий разгул!

Улетайте… Лихими дворянами
В корне зло решено ведь пресечь –
Не сравняли бы вас с хулиганами
И не стали б безжалостно сечь!
1913 год.