Каким бывает Голос и Взгляд

                Елене Раденберг   

      Её голос, такой разный и непредсказуемый в своих интонациях, всегда оказывал на меня какое-то гипнотическое воздействие. Порой я уже не понимал, о чём она говорила, а лишь едва улавливал обрывки произносимых ею фраз, жадно вслушиваясь, как льётся её  певучая речь. Случалось, она звонила мне ранним утром, едва пробудившись ото сна, храня в памяти смутные очертания его ночных видений,  медленно и лениво растягивая фразы, и тогда, её голос звучал особенно нежно, просыпалось обаяние, она становилась безупречно милой и благодушной. В такие минуты мной овладевало непреодолимое желание оказаться с ней рядом, смиренно устроиться на краешке  кровати, взять в свои руки её испещрённые безумными лабиринтами мягкие ладони, глубоко вдохнуть горьковатый аромат женской плоти, заглянуть ей в глаза и бесконечно любоваться всем этим сокровищем…
      Если она загоралась, воспламеняя собой всё вокруг, её голос звучал динамично, слова неслись, будто горная река, отчётливо и точно;  чувственная мягкость сменялась выразительностью, томная нега превращалась в мощный источник, излучающий энергию вдохновения. Смеялась она шумно, выбрасывая в атмосферу от-крытые радостные нотки своего звонкого смеха, разливающегося по сторонам яркими брызгами, заполняя пространство, повсюду оставляя следы её безграничного девичьего задора.         
    Загадочность и Таинственность – две странствующие по свету сестры забрели в душу молодой девушки, придавая поначалу её лицу мечтательное выражение, затем, очевидно сговорившись с гордыней и честолюбием и потрудившись на славу, образовали собой непроницаемую завесу неприступности и высокомерия.
      Холодный тон сопровождали надменность и недовольство; ледяному поручалось дерзость и раздражение; напряжённая несдержанность, прорвав плотину всяческих добродетелей, выливалась жутким негодованием. Поразительно! однако, ни мнимая суровость нрава, ни повелительное высокомерие, ничто, казалось, не могло лишить эту пылкую и ранимую девушку пленительного очарования, избавиться от которого, пожелай, не удалось бы ей самой, настолько прочно и глубоко врезались магические чары в её страстную натуру. В некотором роде она являлась обладательницей уникального таланта – незримого и неземного притяжения. Порой складывалось впечатление, что стоит ей приложить небольшое усилие и к ногам притягательной особы тотчас свалится всё, на чём хоть на мгновение остановился её привередливый взгляд.