Имя на поэтической поверке. Мария Петровых

Одно мне хочется сказать поэтам:
Умейте домолчаться до стихов.
Не пишется? Подумайте об этом
Без оправданий, без обиняков.
Но ,дознаваясь до жестокой сути
Жестокого молчанья своего,
О прямодушии не позабудьте
И главное – не бойтесь ничего.
1971г.

Это стихотворение принадлежит замечательному русскому поэту
Марии Сергеевне Петровых (1908 – 1979).
Для любителей российской словесности первое знакомство с творчеством Марии Петровых, хочу в это верить, как счастливый подарок и любовь нежданная.

На первом вечере памяти Марии Петровых в Москве Арсений Тарковский поставил её в один ряд с Ахматовой и Цветаевой.

Трудно сравнивать поэта с поэтами. Мария Петровых не похожа ни на ту, ни на другую.

Но этим сравнением был определён масштаб поэзии Марии Петровых.  Мария Сергеевна была замечательным переводчиком поэзии. Этот её вклад в литературу отмечен и оценён.

Но её значение как поэта, безусловно, выше. Неслучайно её так высоко ставила Анна Ахматова, а её стихотворение «Назначь мне свиданье на этом свете…» назвала шедевром лирики последних лет

Назначь мне свиданье на этом свете…
Назначь мне свиданье
на этом свете.
Назначь мне свиданье
в двадцатом столетье.
Мне трудно дышать без твоей любви.
Вспомни меня, оглянись, позови!
Назначь мне свиданье
в том городе южном,
Где ветры гоняли
по взгорьям окружным,
Где море пленяло
волной семицветной,
Где сердце не знало
любви безответной.
Ты вспомни о первом свидании тайном,
Когда мы бродили вдвоём по окрайнам,
Меж домиков тесных,
по улочкам узким,
Где нам отвечали с акцентом нерусским.
Пейзажи и впрямь были бедны и жалки,
Но вспомни, что даже на мусорной свалке
Жестянки и склянки
сверканьем алмазным,
Казалось, мечтали о чём – то прекрасном.
Тропинка всё выше кружила над бездной…
Ты помнишь ли тот поцелуй поднебесный?..
Числа я не знаю,
но с этого дня
Ты светом и воздухом стал для меня.
Пусть годы умчатся в круженье обратном
И встретимся мы в переулке Гранатном…
Назначь мне свиданье у нас на земле,
В твоём потаённом сердечном тепле.
Друг другу  навстречу
по – прежнему выйдем,
Пока ещё слышим,
Пока ещё видим,
Пока ещё дышим,
И я сквозь рыданья
Тебя заклинаю:
назначь мне свиданье!
Назначь мне свиданье,
хотя б на мгновенье,
На площади людной,
под бурей, осенней,
Мне трудно дышать, я молю о спасенье…
Хотя бы в последний мой смертный час
Назначь мне свиданье у синих глаз.
1953г. Дубулты.
Это были синие глаза Александра Фадеева, которого Мария Петровых любила… Сегодня уже не тайна, после откровения Анны Ахматовой о своей подруге, с которой она дружила 30 лет.

Мария Петровых, несмотря на малое количество опубликованного в ряде журнальных публикаций и то, что при её жизни вышла небольшая книга стихов «Дальнее дерево», в Ереване, в 1968 году, оставила след в биографиях Ахматовой, Пастернака, Мандельштама. А в 1933 – 1934 годах, как пишет Анна Ахматова, Осип Эмильевич был бурно, коротко и безответно влюблён в Марию Сергеевну.

Ей посвящено, вернее, к ней обращено его стихотворение:

Мастерица виноватых взоров.

Мастерица виноватых взоров,
Маленьких держательница плеч,
Усмирён мужской опасный норов,
Не звучит утопленница – речь.

Ходят рыбы, рдея плавниками,
Раздувая жабры. На, возьми,
Их, бесшумно охающих ртами,
Полухлебом плоти накорми!

Мы не рыбы красно – золотые,
Наш обычай сестринский таков:
В тёплом теле рёбрышки худые
И напрасный влажный блеск зрачков.

Маком бровки мечен путь опасный…
Что же мне, как янычару, люб
Этот крошечный, летуче – красный,
Этот жалкий полумесяц губ…

Не серчай, турчанка дорогая.
Я с тобой в глухой мешок зашьюсь:
Твои речи тёмные глотая,
За тебя кривой воды напьюсь.
Ты, Мария – гибнущим подмога.
Надо смерть предупредить, уснуть.
Я стою у твоего порога.
Уходи. Уйди. Ещё побудь.

Стихи Марии Петровых идут из глубины сердца, они возникали из глубокого духовного восприятия людских судеб.
Данный вывод хорошо показывает удивительное стихотворение по поэтической образности:

Черта горизонта.

Вот так и бывает:
живёшь – не живёшь,
А годы уходят, друзья умирают,
И вдруг убедишься,
что мир непохож
На прежний, и сердце
твоё догорает.
Вначале черта
горизонта резка –
Прямая черта между
жизнью и смертью,
А нынче так низко
плывут облака,
И в этом, быть может,
судьбы милосердье.
Тот возраст, который
с собою принёс
Утраты, прощанья, -
наверное ,он – то
И застил туманом
непролитых слёз
Прямую и резкую
грань горизонта.
Так много любимых
покинуло свет,
Но с ними беседуешь ты,
как бывало,
Совсем забывая, что их уже нет…
Черта горизонта
в тумане пропала.
Тем проще, тем легче
её перейти, -
Там эти же рощи и озими эти ж…
Ты просто её не заметишь в пути,
В беседе с ушедшим –
её не заметишь.
1957 год.

Родилась Мария Сергеевна Петровых  26 марта 1908 года в Норском посаде Ярославской области, в дружной работящей семье. Отец её работал инженером- технологом прядильной фабрики. Один её родной дядя- брат матери-ярославский
священномученик Дмитрий Александрович Смирнов – был расстрелян, другого её дядю – брата отца, в миру Ивана Семёновича Петровых, церковного деятеля и духовного писателя – митрополита Иосифа, многократно арестовывали советские власти, и в итоге он так же был расстрелян властями в период Великого террора, Канонизирован Русской православной церковью за границей.
С 1922 года Мария Петровых жила в Ярославле, посещала собрание местного Союза поэтов. В 1925 году переехала в Москву, поступила на Высшие государственные литературные курсы, училась вместе с Арсением Тарковским, Даниилом Андреевым, Юрием Домбровским.

Курсы окончила в 1930 году и сразу же стала учиться на литературном факультете МГУ.  Установила дружеские отношения с Анной Ахматовой, Осипом Мандельштамом, Семёном Липкиным на всю жизнь, часто виделась с ними, была в постоянной переписке в случае отъезда. Мария Петровых работала литературным сотрудником в московских издательствах.

В 1936 году выходит замуж за Виталия Головачёва, библиографа и музыковеда. Который в 1937 году  был осуждён на пять лет лагерей и сослан в Медвежьегорск. В 1942 году он умер в лагере. За четыре месяца до ареста родилась дочь Арина.
С началом Великой Отечественной войны эвакуировалась в Чистополь (с июня 1941 года по сентябрь 1942 года), где находились многие писатели и поэты.

В это время Борис Пастернак организовал вечер стихов Марии Петровых, которые поразили слушателей.

За большой вклад в развитие отечественной литературы Мария Сергеевна Петровых имела звание «Заслуженный  деятель культуры Армении» (1970 год), была лауреатом премии Союза писателей Армении (1979 год). Имя Марии Петровых носит одна из ярославских библиотек.

Скончалась Мария Сергеевна Петровых 1 июня 1979 года в Москве.
Похоронена на Введенском кладбище.

В последующие годы, после смерти, к единственному сборнику избранной лирики Марии Петровых «Дальнее дерево», изданному при жизни, в 1968 году в Ереване, добавились, справедливо, пять книг:
«Предназначенье» (Москва, «Советский писатель», 1983г.), «Черта горизонта: стихи и переводы. Воспоминание о  М.Петровых» (Ереван, 1980г.), «Избранное» (Москва,1991г.), «Домолчаться до стихов» (Москва,2000г.).
К глубокому нашему прискорбию, время выхода произведений
Марии Петровых к читателю пришло после её кончины.

В 2013 году, посчастливилось, купил в г.Спасске –Дальнем книгу из серии «Великие поэты мира» «Мария Петровых»,издательства «Эксмо», Москва, тираж издания 2000 экз.

Мария Петровых, без сомнения, замечательный русский поэт. В её стихах глубина и сила чувства, благородство мысли, беспощадная искренность в соединении с изысканной простотой поэтического выражения, точность «единственного слова».
Неслучайно её так высоко ставила Анна Ахматова, так ценили её современники-поэты.
Данным  описанием жизненного и творческого пути Марии Сергеевны Петровых, отдаю дань памяти, за её  значительный вклад в развитие русской поэзии.

Из поэтического наследия Марии Петровых.
***
Ни ахматовской кротости,
Ни цветаевской ярости –
Поначалу от робости,
А позднее от старости.

Не напрасно ли прожито
Столько лет в этой местности?
Кто же всё- таки, кто же ты?
Отзовись из безвестности!..

О, как сердце отравлено
Немотой многолетнею!

Что же будет оставлено
В ту минуту последнюю?

Лишь начало мелодии,
Лишь мотив обещания,
Лишь мученье бесплодия,
Лишь позор обнищания.

Лишь тростник заколышется
Тем напевом, чуть начатым…
Пусть кому-то послышится,
Как поёт он, как плачет он.
1967год.
***
Пусть будет близким не в упрёк
Их вечный недосуг.
Со мной мой верный огонёк,
Со мной надёжный друг.

Не надо что-то объяснять,
О чём-то говорить, -
Он сразу сможет всё понять,
Лишь стоит закурить.

Он скажет: «Ладно, ничего» -
Свеченьем золотым,
И смута сердца моего
Рассеется как дым.

Я всё же искорка тепла, -
Он скажет мне без слов, -
Я за тебя сгореть дотла,
Я умереть готов.

Всем существом моим владей,
Доколе ты жива…»
Не часто слышим от людей
Подобные слова.
***
Подумай, разве в этом дело,
Что ты судьбы не одолела,
Не воплотилась до конца,
Иль будто и не воплотилась,
Звездой падучею скатилась,
Пропав без вести, без венца?
Не верь, что ты
в служенье щедром
Развеялась, как пыль под ветром
Не пыль – цветочная пыльца!

Не зря, не даром всё прошло.
Не зря, не даром ты сгорела,
Коль сердце твоего тепло
Чужую боль превозмогло,
Чужое сердце отогрело.
Вообрази - тебя уж нет,
Как бы и вовсе не бывало,
Но светится твой тайный след
В иных сердцах… Иль это мало –
В живых сердцах оставить свет?
1967 год.
***
Оглянусь – окаменею.
Жизнь осталась позади
Ночь длиннее, день темнее
То ли будет, погоди.

У других – пути дороги,
У других – труда,
У меня – пустые строки,
Горечь тайного стыда.

Вот уж правда: что посеешь…
Поговорочка под стать,
Наверстай-ка что сумеешь,
Что успеешь наверстать!

Может быть, перед могилой
Узнаём в последний миг
Всё, что будет, всё что было…
О, немой предсмертный крик!

Ни пощады, ни отсрочки
От беззвучной темноты…
Так не ставь последней точки
И не подводи черты.
1967 год.

***
Ахматовой и Пастернака,
Цветаевой и Мандельштама
Неразлучимы имена
Четыре путеводных знака –
Их горный свет горит упрямо,
Их связь таинственно ясна.
Неугасимое созвездье!
Навеки врозь, навеки вместе,
Звезда в ответе за звезду.
Для нас четырёхзначность эта –
Как бы четыре времени в году.
Их правотой наш век отмечен.
Здесь крыть, как говорится, нечем
Вам, нагоняющие страх.
Здесь просто
замкнутость квадрата,
Семья, где две сестры, два брата,
Изба о четырёх углах…
***
Что толковать? Остался краткий срок,
Но как бы, ни был он обидно краток,
Отчаянье пошло мне, видно, впрок –
И не растрачу дней моих остаток.

Я понимаю, что кругом в долгу
Пред самым давним
И  пред самым новым,
И будь я проклята, когда солгу
Хотя бы раз, я б единым словом.

Нет, если я смогу преодолеть
Молчание, пока ещё не поздно, -
Не будет слово ни чадить, ни тлеть, -
Костёр, пылающий в ночи морозной.
1967 год.
Памяти Марины Цветаевой.
Не приголубили, не отогрели,
Гибель твою отвратить не сумели,
Неискупаемый смертный грех
Так и остался на всех, на всех.
Господи, как ты была одинока!
Приноровлялась к жизни жестокой…
Даже твой сын в свой недолгий срок –
Как беспощадно он был жесток!
Сил не хватает помнить про это.
Вечно в работе, всегда в нищете,
Вечно в полёте…  О, путь поэта!
Время не то и люди не те.
1975 год.


Что делать! Душа у меня обнищала
И прочь ускользнула
Я что-то кому то наобещала
И всех обманула.
Но я не нарочно, а так уж случилось,
И жизнь на исходе.
Что делать! Душа от меня отлучилась
Гулять на свободе.
И где она бродит? Кого повстречала?
Чему удивилась?..
А мне без неё не припомнить начала,
Начало забылось.
1967 год.

Горе.
Уехать, уехать, уехать,
Исчезнуть немедля, тотчас,
По мне, хоть навечно, по мне, хоть
В ничто, только скрыться бы с глаз,
Мне лишь бы не слышать, не видеть,
Не знать никого, ничего,
Не мыслю живущих обидеть,
Но как здесь темно и мертво!
Иль попросту жить я устала –
И ждать, и любить не любя…
Всё кончено. В мире не стало –
Подумай – не стало тебя.
1964 год.


Народ – непонятное слово
И зря введено в оборот,
Гляжу на того, на другого
И вижу людей, не народ.
Несхожие, разные люди –
И праведник тут, и злодей,
И я  не по праздной причуде
Людьми называю людей.
1969 год.

       "Не взыщи, мои признанья грубы..."

Не взыщи, мои признанья грубы,
Ведь они под стать моей судьбе.
У меня пересыхают губы
От одной лишь мысли о тебе.

Воздаю тебе посильной данью -
Жизнью, воплощённою в мольбе,
У меня заходится дыханье
От одной лишь мысли о тебе.

Не беда, что сад мой смяли грозы,
Что живу сама с собой в борьбе,
Но глаза мне застилают слёзы
От одной лишь мысли о тебе.

1967 год.