Бабуленька

Бабуленька пожимает плечами,
хмурит брови, блестит очами,
померкнувшими было бессонными ночами:
 – Не послушались! Я говорила вам!
и никнут плечи у молодых, ломается голова.
 – Ни к чему говорить теперь! –
бабуля – садист, раненый жизнью зверь
с привычкой ломиться в открытую дверь,
она говорит-говорит,
да все сбывается – все банальности, стоит отверзнуть рот,
у нее есть словесный ритм:
все, что для старого человека – старо.
Она – мессия,
строит патриархальную жизнь,
по которой прошли сотни партийных ножищ,
в которой она повторяет бессильно:
 – Не послушались! Я говорила вам! –
все – болваны: дочь – болванка, а сын – болван,
без прав на ошибки и, вообще, без прав.
Так бабулю учили прадедка, прабабка, пра-пра-,
но в вечной сказке про репку велели впрягаться всем,
и нянчит бабуленька внуков, которых семь,
и говорит как молитву заученные слова:
 – Не послушались! Я говорила вам! Я ведь была права!