Провокация

   В автобусе, следующим из Твери до турбазы Лисицкий Бор, на фанерной перегородке, отделяющей водителя от пассажиров, со стороны салона, чтобы пассажирам всю дорогу  бросаться в глаза, висел листок бумаги с набранным на компьютере текстом: «Вовремя приобретённый билет сохранит ваши зубы лучше любой зубной пасты!»
     Пьяненький старичок долго по слогам, шевеля губами, читал этот шедевр острословия. Прочитал, наконец-таки, но, вроде как, не понял. Стал приставать к сидящему рядом молодому мужчине:
– Кто эту х… х… написал?
– Шофёр, наверно.
– Ну, и кто из нас дурак?
– Там не написано, кто.
– Как связать билет и зубы? Зубы – компостер? Или что он имел в виду?
– Дедушка, не копайте так глубоко. Всё в действительности намного проще: это означает, чтобы пассажиры билеты приобретали, даже не именно – билеты, а чтобы деньги ему платили.
– А он хоть русский? Ясней не мог это написать? Х… х… хоть бы меня попросил я и то….  Х… х… ему, а не деньги! Купил я билет, зубы-то мои причём?
– Да Вы не волнуйтесь так, пожалуйста. Вот если бы Вы не купили…
– То – что? Не, ты, блин, договаривай!
– То в зубы получил бы, дед! Что ты до меня докопался?!
– От кого получил бы? От тебя что ль, чевряк?!
– Причём тут я? От шофёра. Дед, отстань от меня, пожалуйста. 
– От кого? От шофёра? Я? Да он не имеет такого права, поскольку на посту находится! Я сейчас с ним на эту тему потолкую!
– Дедушка, если напился, то сиди спокойно и не матерись! Надоел уже в самом-то деле! Дети в автобусе находятся, даже внуки Ваши! Какой Вы им пример подаёте? – зароптали пассажиры.
– А он какой пример подаёт? Вы ж видите, в зубы мне сулит заехать! А я всю войну, между прочим, прошёл! В зубы мне, как будто у меня они лишние есть! У меня, дочушка, их всего три последних осталось: два сверху и один сверху… тоже – жалко, чем жевать-то хлебушек буду? Ты мне, может, поможешь?
– Да никто и не собирается тебе три последних выбивать. Сиди и молчи! – цыкнул на старика пожилой здоровый дядя.   
– Нет, всё равно я это дело так не оставлю: я с ним разберуся! – и дед, шатаясь и опираясь на сидячих, расталкивая и наступая на ноги стоячих, подходит сбоку к водителю и орёт, чтобы слышал весь автобус:
– Ты кому это в зубы хочешь дать?!
– Слушай, как тебе не стыдно! Не мальчишка уже давно. Сядь на место, которое уступили и не гарцуй по салону!
– Если я, с…, сяду, то ты у меня бля… жжешь, понял?!
– Я сейчас остановлю машину и высажу тебя в лесу – будешь у Деда Мороза на ночлег проситься, как стрекоза у муравья – допрыгаешься! Вот тогда мы , может быть, друг друга поймём и простим.
– А за что ты высадишь? Товарищи, слышали: он сказал всех на х… х… на большак выкину, а мы его простим и поймём?! А вы на дедушку ругаетесь, а дедушка за вас горой! За что высадишь, докладай народу!
– А за хулиганство хотя бы.
– А ты хули…  или не хулиган, да?
– Я – нет, я на работе, а ты всё гуляешь.
– Все гуляем, да? Товарищи мои, он нас только что тунеядцами обозвал и пьяницами горькими! Встаньте на защиту сирых и оскорблённых, как мы вставали на вас в семнадцатом году! «Вставай, поднимайся, рабочий народ! Вставай на борьбу люд голодный!» – перешёл на песни дед. – Ты зачем грозишь мне в зубы дать?
– А скажи людям, с какого же ты года, если не секрет? – попросил водитель.
– С тысяча восемьсот девяностого. А что?
– Да нет, ничего. Второй век живёшь? Это даже для тебя и хорошо: тогда автобусов ещё не было – пешочком ходить не отвык ещё?
– Опять грозишь?!
– Угу, опять двадцать пять! Билет купил?
– А как же? Мы люди честные по сравнению с вами, шоферюгами!
– Ну, так и сидите, «люди»! – выходил из себя водитель.
– А если б, блин, не купил, ты б мне, старику - что?
    И вот тут шофёр не выдержал! Сколько можно издеваться над всеми?! Он остановил автобус, привстал с водительского кресла и открыл переднюю дверь. Весь автобус тут же переменил свою позицию и встал на защиту дедушки, как дедушка «вставал на их защиту в семнадцатом и в сорок первом»:
– Да Вы за что его? Разве можно так со старым человеком обращаться? Ну, пошумел малость! Так мы же не в обиде. А он больше так не будет. Правда, дедушка миленький?
– Да, да, да, детки мои, правда – ваша! Я – всё, как Сивка-бурка: тише воды, ниже травы! Только старухи моей не выдавайте меня, не ляпните нигде, что я это…. И пьяный дедушка моментально прекратил артачиться, как-то сразу сделался низеньким, худеньким, горбатеньким и жалким, покорно повернулся к водителю спиной и молча пошёл на своё место.
     А вы ещё говорите, что к старикам в нас уважение иссякло! Ведь не высадили же, да собственно, и не пытались. А  молодого выперли бы вон в два счёта, хотя в наше время тоже, но только по другой причине, с молодыми предпочитают не связываться…
     На другой день, как обычно по будням, ехал я в Тверь (в деревнях наших работы никакой не стало) на этом же автобусе. В салоне ничего не изменилось, кроме того, что дедушка сегодня заболел с похмелья и в город не ехал (и потом целый месяц никто его не видел даже – бабушка наказала, видимо). И ещё, объявление насчёт зубов на водительской перегородке было снято, висело другое: «Зайцы! За бесплатный проезд замочу!» И подпись: «Дед Мазай».
– Зачем Вы шутите так неосторожно? Не все же понимают, а Вы их провоцируете опять своим объявлением, – сказал я водителю.
– Каким объявлением? Я вчера, как приехал, сразу его содрал!
– А другое повесили…
– Где?! Какое? Ничего я не вешал больше! Да я и то не вешал! О, дед даёт! "Мазай", блин! И когда успевает?! Ну, погоди, старый проказник! Это мой тесть, я год назад его самогонку под яблоню вылил. Не забыл, не простил – значит, память хорошая – поживёт ещё.
      Так вот как героя моего рассказа, до сих пор не выходящего из головы, зовут! Интересный дедушка. Надо как-то познакомиться, хоть помочь ему освободиться от домашнего ареста, а то в вечернем автобусе все едут и дремлют – тоска зелёная!