Характер vs. нрав

Сегодня исконные слова «нрав» и тем более «норов» считаются устаревшими, их практически полностью вытеснило иностранное «характер». Давайте присмотримся к ним повнимательнее и сравним смысловые картины, создаваемые в языковом пространстве каждым из них.
Для начала вспомним, что «нрав» и «норов» – это было одно и то же слово, только первый вариант – краткий, церковно-славянский, а второй – полногласный, старорусский. С течением времени их семантика изменилась, слова отдалились друг от друга, а мы, носители языка, зная сегодняшние значения, почти перестали понимать их родство и происхождение. Что такое «нрав»? Во-первых, то же, что «характер». Ранее люди говорили: «добрый нрав» или наоборот «крутой нрав», «буйный нрав», или даже «злой нрав» (отсюда – «злонравный», «злонравие»).
Во-вторых, во множественном числе нравами называют обычай, уклад общественной жизни. Например, «старинные нравы», «местные нравы» и т.д. В этом случае под нравами понимают особенности поведения племени, населенья, целого народа, не столько зависящие от личности каждого, сколько от принятого образа быта, житейских правил, обычаев. Об этом, например, нам сообщает поговорка: «Что город – то норов, что деревня – то обычай».
В позапрошлом веке существовало понятие «нравоописанье», то есть «описанье нравов, обычаев, быта народа; бытописание, этнография». «Нравописательный» – «этнографический». Человека, занимающегося подобной деятельностью, называли «нравописатель».
Привязываясь к этим значениям, люди часто не задумываются, что существительное «нрав» сформировалось параллельно глаголу «нравиться». Когда в старину говорили «ему это по нраву», то имели в виду: «ему это нравится, по душе, по вкусу». Характер человека во многом и формируется в силу его пристрастий, эстетического выбора. Если кому-то нравится то-то и то-то, то таков его характер, таков его нрав. В конечном итоге, нрав – это и есть относительно устойчивая система привычек, моделей поведения человека, сформировавшаяся под влиянием альтернативы «нравится – не нравится».
Имея определенные пристрастия, а значит, и привычки, человек норовит все делать по-своему, не так, как ему советуют: «Каждый норовит как-то выделиться, проявить свою индивидуальность, оказаться выше других или лучше». Отсюда и второй оттенок значения – «настойчиво стремиться стать кем-то», например, «а он все норовит пролезть в губернаторы» или «назови человека братом, а он уж и в отцы норовит».
Проживая тесным сообществом, люди, безусловно, оказывают друг на друга заметное влияние, отсюда и формирование общественного характера, то есть местных нравов, которые со временем становятся не только обычаями, но создают предпосылки для появления нравственности. Под «нравственностью» вначале понимали такие правила поведения, которыми должен руководствоваться человек в коллективе. В русском языке слово «нравственность» появилось во второй половине XVIII века (впервые зафиксировано в «Словаре Российской Академии» в 1789 году), наряду с прямым заимствованием французского термина morale. По существу, оно является его калькой на основе церковнославянского «нрав», поэтому в нашей речи «мораль» и «нравственность» – почти всегда синонимы.
В дальнейшем слово «нравственность» расширило область значений, образовав самостоятельную смысловую категорию. Теперь по преимуществу под эти термином мы понимаем некую добродетель, идеал поведения, сформированный под влиянием религии и философии, к которому общество призывает стремиться своих членов. Соответствующие этой модели поступки мы считаем нравственными, а несоответствующие – безнравственными. Слово «нравоученье» вначале понималось как «ученье о нравственности; наставление на правильное поведение», но спустя пару веков изменило смысл. Теперь это какое-то «назидание, проповедь, мораль», что-то устаревшее в плане этики, так же как и в плане лексики, типа: «не учи меня жить, а лучше помоги материально».
Мы сказали, что «нрав» и «норов» было одним и тем же словом, но со временем их значения разошлись так, что стало возможным появление поговорки: «нравом хорош, да норовом негож». В этом случае слова противопоставляются друг другу. Видимо, «нрав» здесь еще не утратил связки с глаголом «нравиться», и под ним понимается та часть личности человека, которая соответствует запросам окружающих (нравственности). Например, человек незлоблив, незлопамятен, нежаден и т.п. «Норов» же в данном случае воспринимается как «упрямство», «непокладистость», «настырность», «неуправляемость» и т.д. Люди стали замечать, что каждый человек не может быть всегда хорош или плох, что в нем уживаются, как минимум, две стороны. С тех пор слова, обозначающие характер, стали тяготеть к противоположным началам: «нрав» – к обозначению характера человека в целом, а «норов» – к неудобным его проявлениям.
Но будь в языке все прямолинейно, он не был бы живым, а, значит, где-то и противоречивым, и с сюрпризами. Норов, то есть склонность настойчиво делать что-то по-своему, определенным образом, ведет к появлению у человека сноровки, которая есть ловкость и умелость, и потому воспринимается окружающими положительно. В слове «сноровка» уже нет негативного оттенка, какой чувствуется в существительном «норов», хотя одно произошло от другого. От «сноровки» или в паре с ней пошли глаголы «приноровить» и «приноровиться». «Приноровить» значит «приладить, приспособить что-либо; сделать удобным в применении», а «приноровиться» – «самому приспособиться выполнять какую-либо операцию наилучшим образом».
Так ведь и с «нравом» не все гладко: характеристика «своенравный» по смыслу ближе подходит к определению «норовистый», то есть окрашена негативно.
Отметим еще такой момент – в русском языке глагол «нравиться» употребляется нетипичным образом. В большинстве случаев наша грамматика ясно дает понять, кто в описываемом событии является действующим лицом. Так, мы говорим: «я вижу», «ты слышишь», «он чувствует», «она любит». Однако для всех этих (и множества других) глаголов существует и пассивная форма употребления: «мне видится», «тебе слышится», «ему чувствуется», «ей любится». Сегодня выражение «полюбиться кому-то» употребляется редко, но еще встречается, в частности, в литературе («Полюбилась она ему; кротким ли выражением лица, робостью ли движений – Бог его знает!», И.С. Тургенев, «Муму»).
В пассивном предложении субъект неочевиден. Инициатива действия передается тому, о чем идет речь далее. Например, «мне послышался чей-то голос», «ему почувствовался запах гари» и т.п., то есть формально – «голос услышал себя», «запах гари почувствовал себя», но оказавшись при этом в зоне внимания субъекта.  В данном случае подлежащее и дополнение как бы меняются местами, и акцент делается на том, что происходит, а не на том, кто выступает действующим лицом.
Нетрудно заметить, что глагола «нравить» в активном (действительном) залоге в русском языке не существует. Мы не говорим: «Я нравлю эту девушку» (ср. «я люблю эту девушку»), хотя именно так выглядит эта фраза, например, на английском: I like this girl. В нашей речи возможен только пассивный вариант: «Мне нравится эта девушка». В данном случае грамматика как бы подчеркивает, что со мной это происходит помимо моей воли, не сам я сделал выбор, так уж получилось.
В случае с «девушкой» еще можно представить, что она предпринимала некие усилия, чтобы «мне» понравиться, например, красиво одевалась, улыбалась, «строила глазки». Но как понять это же выражение с неодушевленным предметом? Что значит: «мне нравится колбаса»? Грамматически действие здесь производит «колбаса», а вовсе не «я».
Почему же так получилось с глаголом «нравиться»? Чем он отличается от всех прочих, что мы не употребляем его в активном залоге и без возвратной частицы «-ся»? Возможно, ответ содержится в сказанном выше, в том, что глагол «норовить» приобрел совсем иные значения.
Существовала ли в прошлом форма «нравить»? Существовала, но канула в небытие. В словаре Даля можно найти оборот: «Он ее понравил, нашел по мыслям себе». «Нравить кого» значило «найти себе по нраву, по вкусу, облюбовать». А «нравиться» имело противоположное направление – человек сам стремился для кого-то быть угодным, приятным; придтись по нраву, по вкусу, по желанью, полюбиться.
В наше время стали приняты иные языковые нормы, и подобные выражения режут слух, несмотря на то, что являются более логичными. Перестал также употребляться вопрос невесте: «Нравен ли тебе жених?», считавшийся обычным в позапрошлом веке. Позабылись теперь и поговорки: «Что кому нравно, то и забавно» (то и любо); «Не то хорошо, что хорошо, а то, что нравно». В современном русском языке нет наречия – «нравно», нет и глагола «нравить».
Подводя итог, отметим, что даже несмотря на происходящие со временем искажения, родной язык нам понятен по самой своей сути. Зная значение корня слова, а также, какие смысловые оттенки придают ему аффиксы, мы понимаем образуемые лексемы, даже, если не имеем под рукой словаря. С иностранными словами все обстоит несколько иначе: их корневое значение часто требует пояснения специалиста, а образуемые в языке связи – более короткие. Вот существительное «характер», от какого корня образовалось? Оказывается, это слово проделало долгий путь, прежде чем попало на русскую землю. Прототипом ему послужило греческое «чеканщик», образованное от глагола, который лингвисты переводят как «ставлю клеймо, мечу, царапаю». Далее лексема попала в латинский язык, из него – в польский, и только затем – к нам. Известный церковный и государственный деятель начала XVIII века Феофан Прокопович употребляет «характер» в значении «должность», полтора столетия спустя слово заняло совсем иную нишу. Сравните с той стройной и логичной системой связей, какую имел в языке исконный корень «нрав», думаю, что комментарии излишни.