Мой Солженицын

Рассказ удостоен Диплома за I место
в городском конкурсе МИБС г. Томска
к 100-летию А.И. Солженицина "Писатель,
одним словом изменивший ход истории"
(возраст 31+)
28.12.2018;

Произведение напечатано в сборнике
"Мы приходим на землю", Майма,
Горно-Алтайская Республика, 2019


Далё-о-окий 1971 год.
Осень.
Встретились мы – желторотые  первокурсники, вчерашние одноклассники, сегодня студенты  разных факультетов педагогического института.
Аллея парка в золоте опадающей листвы. Солнце блаженно светит, но уже не печёт так нещадно жарко, как в пору сдачи вступительных экзаменов.
Радость от встречи, обнимания, обмен впечатлениями от первых лекций-семинаров с непрекращающимися перебивками:
– А у нас на факультете!.. 
– А мы в своей группе!..
– Напрасно ты не пошла со мной на один факультет!
Звучит более подробный обмен мнениями.   И тут наша сказительница ещё по школьной жизни, а теперь студентка филологического факультета, восторженно говорит:
– Представляете, весь наш первый курс был приглашён на митинг протеста…
Мы замерли в удивлении:
– Протеста против  чего?..
– Ни чего, а кого…  Мы сегодня, все  как один, проголосовали на митинге против творчества писаки Солженицына! Наш преподаватель истории КПСС так и сказал «писака». А уж он-то знает…
Раздался робкий удивлённый голосок одной из нас:
– И вам дали почитать его произведения?.. Как?  Ведь он у нас, в СССР запрещён?
– Мы их и не читали. Зачем читать, если нам сказали наши педагоги, что он пишет вредную и плохую литературу. Вот мы и протестовали против его творчества.
Вновь тот же голосок:
– Значит,  вы проголосовали за решение лишить его жизни?!   По-другому как можно запретить ему писать?
Теперь настала очередь замереть в удивлении нашей сказительнице:
– Зачем его убивать? Пусть не пишет! и всё тут! Если ничего другого не умеет делать, пойдёт  работать дворником. У нас, в СССР их, дворников,  не хватает…
Разговор как-то сам собой поутих. Расстались мы почти молча, не прощаясь.
А у меня после этого появился непреложный интерес к творчеству Александра Исаевича.
Мы, у которых школьное детство закончилось в конце шестидесятых, воспитывались на законах марксизма-ленинизма, на демократическом централизме и прочих «измах», оценивать  которые здесь не входит в мой круг повествования.
О Солженицыне я впервые услышала от своего отца. Он рассказывал о нём   нам в годы хрущёвской оттепели. Голодно было, но уж дай русскому человеку глоток свободы, а надежда у него расцветёт, как подснежники на опушке, вопреки предстоящим весенним заморозкам.
… Далеко за Уралом дошла до читателей первая литературная весть-Правда, пусть и горькая. В сельской библиотеке пошёл в народ «Новый мир» в преддверии наступающего 1964  года. Дочитали бы до дыр. Благо, мудрая дальновидная библиотекарь после пятого  читателя изъяла журнал и в свободное от работы время   перепечатала «Один день Ивана Денисовича» в пяти экземплярах, переплела, как её учили в библиотечном техникуме, и присвоила этим книжкам инвентарные номера. А журнал, вопреки библиотечному этикету, оформила, как утерянный, и унесла домой со словами:
– Поживём – увидим, а пока до хороших времён у меня ему надёжнее будет.
После той памятной для меня студенческой встречи, в первый же приезд  домой, я зашла в библиотеку. 
Всё тот же библиофил   на абонементе выдаёт книги. Седенькие букли на висках и на затылке скреплены тремя заколками. Ничего не изменилось в её облике, только волосы стали реже, и приобрели цвет возраста и житейских неурядиц.
Я спросила о том, помнит ли она тот далёкий ноябрь 63-го года.
И получила ответ, который может дать только человек, преданный своему делу:
– А как же, и даже знаю, о чём ты меня спросишь.  Заходи ко мне вечером на чай, я не только «Ивана Денисовича»   покажу, но и многое другое, что тебя заинтересует в моей книжной кладовой.
И был вечер.
И была встреча.
И был долгий-долгий разговор…
О книгах, их авторах,  о судьбе тех, кто   думает «не в унисон воззваниям партии, единственно верной, а потому непобедимой».
Прощаясь, она мне открыла  за кухонной занавесочной потайную дверь в свою кладовую и вынесла семь книг, которые вопреки распоряжениям ЦК КПСС, не уничтожила во время гонений на их авторов. Аккуратно упакованную в серую обёрточную бумагу, перевязанную бечевой, передала  эту связку мне со словами:
– Верю, что  ты доживёшь до того времени, когда их будут переиздавать миллионными тиражами.
А пока забери, и распоряжайся ими так, как позволит тебе твоя совесть и воспитание. В семье твоих родителей – моих читателей – они займут достойное место. Так и мне спокойнее будет.
Вскоре взрослые дети забрали её  к себе в Крым…
Дома я распечатала книжное богатство.
И конечно, пока была на каникулах, мы всей семьёй знакомились с содержанием  тех книг, устраивая громкие читки по вечерам.  И в первую очередь  журнал  «Новый мир» с  рассказом «Один день Ивана Денисовича». Отец после услышанного рассказа минут сорок молчал, курил на кухне, очевидно, вспоминая свой нелёгкий жизненный путь, а потом  только и сказал:
– Сильная вещь!
Это была высшая степень его похвалы.
По истечении  четырёх десятков лет я помню из той связки все книги, но особняком в моей памяти  стоит  журнал «Новый мир» №11 1963 года издания  с рассказом Александра Исаевича Солженицына  «Один день Ивана Денисовича».

P. S.
Этих книг у меня сегодня нет, но я не сожалею об этом, потому что они  заняли достойное место в библиотечном музее.


21 ноября 2018 год