Обострение

Протри меня снегом. Или о стол. Лицом.
Красное горло, я вновь будто чем - то брежу,
Я не хотел быть каким - нибудь там подлецом,
Может, однажды и сам себе тоже врежу.

Мне так хотелось свободы, не в мыслях чтоб,
Чтобы лететь, обжигая лицо, ладони,
Чтоб сорвать голос; но врезался в чей - то столб,
Чьих - то преград, и слова разольются в стоне.

Я не читал об этом, но с детства знал:
Где - то бывают люди с гитарой, и нож за пояс.
Я бы и сам таким, может быть, тоже стал,
Только разбились мечты о гранит весною.

Здесь он тяжёлый, тянет с собой на дно,
Громом гремит в голове, бьет в висок ногою,
И эти весны я вижу в немом кино,
И что - то слышу в них... гадкое, но родное.

В них я мараю кроссовки в бетон и грязь,
В них я сбиваю дыхание с губ с ноги,
Прямо под ребра , по печени, снова теряю связь -
Бога не слышно за стонами труб, так жги!

Этой весной слишком много здесь мертвых тел,
Все они прутся куда - то, и даже почти спешат,
Я ненавижу их, я им о красках пел,
А они снова вмешали в них трупный яд.

В них я не вижу  смысла, не вижу глаз,
В них вроде души должны быть, а есть только гной и струпы,
Лёгкие сводит от вони их в новый спазм,
Все они сгинут в болоте, сгниют, как чумные трупы.

Я попляшу на них, скорчив в ухмылке рот,
Лбы им пробью сапогом до луны, на вылет,
Я загоню их в их собственный мертвый грот,
Чтобы от смрада как черти в Геенне взвыли,

Чтоб расцвели мои весны без их отравы,
Чтобы в подъездах дышать грозовым озоном.
Я пережду, они все этот свет оставят,
В ванной расплавив за сим свой послед кровавый.