Арфистка

Вот чего я не люблю- ожидать- думала Елизавета.
Девушка третий день стояла над своим телом в полном недоумении.
— Где эта дорога наверх?
Светлый путь в небеса?
Ах, как же меня нервирует неведение!
В этот момент возле девушки появился человек. Его силуэт обретал жёсткость и более чёткий контур, чем при первом взгляде. Что- то знакомое было в его чертах. Весьма знакомое!
Одет он был в стиле века девятнадцатого. Приталенный сюртук и вездесущий цилиндр — особая черта мужеского пола в те времена.
— Ну здравствуйте, милочка!
Рад вас приветствовать. Джентльмен галантно раскланялся, снял свой головной убор и улыбнулся.
— А вы кто?
— Я то? Я композитор.
Помню и вы деточка- чудная арфистка. Даже пытались сложить сонет. Право, не очень удачно.
Я бы прибавил к нему немного солнечного света. А у вас вышло как-то по- осеннему тоскливо. Вообще, вы довольно тусклая личность.
Сами свой век урезали. Кто просил столь чудесный разум размышлять о вечном, да ещё в такой серо- грязной гамме.
— А вы кого-то другого ожидали?
— Я думала, родных увижу.
— Увидите, увидите, всенепременно, но чуть позже.
Маменька ваша чудесная, но недалёкая женщина. Который год до совета дойти не может. Всё топчется на месте. А это с чего спрашивается?
Больно к мирскому привязана. Ни духовности в вас, ни уверенности не вложила, что после тленного мира дальше только начало! Вы хоть раз её добрым словом, духовным поминули в церковки или в дому?
Нет! Да не по обычаю захоронили. Всё попутали в миру вашем. Вот и маются теперь души, учатся, а это, знаете ли дело нелёгкое! Что вам на Земле то науки так- грязь подножная, и то, с трудом даются! А у нас только учиться, учиться, и ещё раз… Как вам завещал этот вечно бегающий из нижнего в верхний. Всё места не найдёт, натворил всякого, теперь ноги своим соратникам обмывает. Нам его и жалко, и шатко — каждому своё!
Мужчина взял Лизоньку под руку, и они вошли в полумрак.
— Извините, а вас как зовут?
Очень уж черты у вас знакомые.
— Будьте любезны принять в проводники. Джентльмен поклонился
— Фредерик!
— О, точно, вы Шопен!
— Узнали.
— Видела на портретах. Бабочка у вас больно приметная. Как сейчас помню- волосы кудрявые, лоб высокий, нос прямой.
— Благодарю, приятно, когда узнают.
Арфу то брать будете?
В двух метрах правее появился инструмент.
— А можно?
— А то как же! Ну деточка, за вами же не кочегар пришёл! — Возмутился Фредерик.
Положено у нас так. Всё по рангам. Поэтов- Есенин встречает, однако, часто запаздывает. Пока они всем скопом разгуляй не окончат, не встанет из-за стола!
Музыкантов- я!
Глав государств — Черчилль. Больно вид у него и речь презентабельные. Выходец истеблишмента!
— Ну как с арфой то?
Лиза протянулась к инструменту.
— Оставьте.
Мужчина сделал полукруглый жест рукой в воздухе и арфа поплыла вслед уходящей паре.
— Вы забыли, что нынче вы энергия, так сказать сгусток не наделённый материей. Могли бы и сами, но у вас вибрации низкие, только ведь зашли к нам!
— А почему вы тоже в облике человеческом?
— Однако!!!
Образы меняются, но не лучше ли видеть что-то удобное и привычное, нежели облако или существо инопланетного вида?
Елизавета молча кивнула.
— А что, я и там буду играть?
— А вы чем желаете в очереди заняться, помимо отлучек на обучение?
Не лучше ли искусство своё совершенствовать?
Глядишь, в следующей жизни и пригодится. У нас, к примеру, барды только этим и занимаются. Даже молодым душам опыт передают. Ранние они все, страсти да пороки их сгубили. Чего не успели у нас довершают.
Облако вокруг поредело и слева девушку обдало ароматом табака, таким терпким, что была бы она телом, обязательно чихнула.
— О, товарищи!
Из необъятной массы вырисовывался профиль с трубкой.
— Пополнение нам?
— Не вам, не вам. Творческое создание нонче прибыло. В ваш бедлам, политизированный ей и носа не сунуть. Одними речами всю душу перевернёте!
— А вам, товарищ Коба, пора идти на просмотр. Не интересно ли, что на Земле происходит?
— Что там без меня может произойти? Анархия одна. Видал я этот беспредел, руки моей на них нет!
Пораспускались, нежные стали.
— Вам то недолго. Лет через триста, вернётесь, поправите всё на места!
Дорожка тумана стала расширяться и обретать вид тропы. На ней появились три весьма нетрезвых гражданина. Они явно пребывали в состоянии увеселения и только этим не ограничились, вели оживлённую беседу, более походящую на спор.
Лиза оторопела.
— А что у вас можно выпивать?
— Детонька, душа моя, не у вас, а у нас на сегодняшний момент. У нас всё можно. Вы ещё очень к земле привязаны, установки, запреты всяческие, рамки разумного. Пока до совета не дошли пущай развлекаются, балуют. Чем они уже могут себе навредить? Сколько не влей, не в коня корм, так дебоширят потихоньку пока возможность есть. С учёбы идут!
Тоже из творческих- артисты! Все быстрее стремятся до совета, да в мир, а эти шарахаются под ногами, но весёлые, весёлые.
Иногда так споют, аж душа пляшет.
Фредерик подвёл Елизавету к лестнице, она словно эскалатор без ступеней уходила вверх, и была погружена в необычно приятный для чувств и взгляда свет.
Арфа встала рядом.
— Доброго пути Елизавета!
Девушка уже осознала, что это не сон, и она вряд ли проснётся. Но отчего то этот вопрос волновал всё меньше, исчезли все земные заботы из головы, память покидала, всё казалось каким-то малым, глупым и не важным.
Девушка взяла арфу, и мелодия тонкая, цветущая, душевная заполнила всё пространство вокруг. Так она не играла никогда.
Единая фраза висела мыслью и образами уходящей жизненной памяти, она пульсировала и разливалась, заполняя дух-
«Всё! Буду играть только приятные вещи и думать приятные! В следующей жизни проживу подольше! Хорошо там было внизу- зелёного, свежо, красиво!
А я думала, после смерти выход найду, вот глупа я, глупа! Это не выход!
Это вход! Вход в вечность!