Я стал мужчиной, в молочно-рыжем я всё видел свете

Я стал мужчиной.Чирикали в яичках дети,в молочно-рыжем я всё видел свете…



Шпана нас презирала босая…

Интеллигентно -  переростки…
Душевно рыхлые , но рослые…
Шпана нас презирала босая…
Простые сторонились девочки…
Шпана их обжимала вечером
Большой компанией на речке…
А нас водили по музеям,
Общались мамы по-семейному,
Стихам учили и английскому,
И отвращению к чувствам низменным…
У маминой подружки Лизонька
Училась музыке и танцам…
Нас познакомили… Я ранец
Полгода подносил ей к школе…
Она порхала в платье шёлковом,
Казалась призрачно воздушной…
Мать называла её суженой,
Но вызывала во мне ужас
Её чопорная нездешность…
Я за собой увидел странное…
Мне нравилась девчонка срамная,
Я на пробежке… Утро раннее 
Подъезд напротив… Словно раненая
Она сидела на веранде…
В помятом платьеце, а кофточка
С перил  свалилась… Изурочило
Меня в то утро воспитание…
Поднял, подал…
- Ага!.. Ты – Саня!.. –
Сказала мне… И без вопросов
Спустилась вниз с карниза, босая…
Совсем не Лизонька… Земная…
Я что-то чувствовал… Я замер…
Я подошёл… и взял на руки…
Домой не возвращался сутки…
Я стал босым ходить на речку…
А Лизонька при новой встрече
Меня шарахнулась:
- Босяк!.. – добавив что-то по-английски…
Как с глаз упала пелена!..
Я выпить захотел вина!
Пошёл, купил бутылку «Плиски»…
И вечером ушёл на пристань,
Купался нагишом с порочной,
И чувствовал себя счастливым… очень!..
Я стал мужчиной этой ночью…
Чирикали в яичках дети,
Я в бело-рыжем всё видел… свете…





Ночь… Тени красных в чёрном звуков…

Капель, висящая в сосульках ,
Хрустал замёрзшей песни Сольвейг…
Ночь… Тени красных в чёрном звуков,
Диез  обнявшие бемоли,
С линеек нотных пав на сутки,
Их отпустив лететь на волю…
…На мягких лапах, по-кошачьи,
Ползла по дому тишина…
В паркете не скрипели шашечки,
Заснула с деверем жена,
Оставив влажный след у спальни…
Погас вдруг вспыхнувший пожар
Любви…. И ходики на стенке встали…
Сквозняк сдул с клавиш клавикордов
Касанье пальцев пианистки…
В дуэльном пистолете выстрел
Увял…  в объятиях пыжа…
Шла дальше, дальше тишина,
Заглядывала  в каждый угол...
Сметала  зёрнышки  пшена
И в печку не попавший уголь…
Ловила у старушки храп,
И прятала его в карманы…
Попутно выключила бра…
Полосками  газеты в рамах
Пугливо  клеила глаза…
…А утром  уползла назад,
Застыла на губах ребёнка,
Укутав розовой пелёнкой…
Поймала в тряпочку свисток
Электрочайника… Хвостом
Прикрыла рот домоуправу,
Ругал который утром рано
Хромого дворника с метлой…
Под ручку с тенью на покой
Жена вернулась в спальню к мужу,
Скользнув неслышно под бочок...
В саду на солнце выполз ужик,
И птичка села на сучок…
Лавинно просыпались звуки!..
И домру в руки брал ашуг
Кузнечный молот  множил стуки,
Тесня в проулки тишину…
Случилось, что никто не слышал
Её  последний тихий шаг,
Старик закашлялся натужно,
Замолкло сердце…  И  душа,
Покинув  тело, не дыша,
Вдруг отделилась!..  И… ушла…   





Реанимация

Земля…  Спал город… Душно!
Он сжался, парень, словно ужик,
В клубок… Скатился в лужу…
Перекатился в водосток…
Лежал…  Остыл…  Когда продрог,
Встал… Кто бы видел: пьяный
Врач!..
…На самом деле утром рано
Реанимации  палата…
И воротник давил халата…
Зачем?.. Ему совсем не нужно!..
Он видел, как взлетают души,
И изгибаются тела!..
Их было двое…  Злая мгла
Накрыла и его крылом…
Её душа ушла в окно
И растворилась в небосводе…
Любимый мог бы жить!.. Но… вроде…
Он волей… вытолкнул… иглу
Из вены…
И отдался сну…
Последнему… Из губ сползала пена…
И вдруг он дёрнулся!..  Душа
Простилась с ним… Шаг
В небо!.. Взлетела.
Одеваясь в тело!..
… Врач протрезвел… Он первый… рано…
Увидел, что лежали рядом…
На правом он… Она на левом…
От вен катетеры отклеились..
…Её поймал... стопу босую…
Плывя по небу… в поцелуе…