Я утопал в глазах блестящих

Плеснула память в сердце жару –
я оказался в лете пьяном
и у костра пел под гитару
для Анаит из Еревана:
не о любви звенели песни
под небом Нижнего Тагила –
я пел о совести и чести,
пел про «двухсотые» могилы.

Весной вернувшись из Афгана,
я о любви знал понаслышке:
откуда было ветерану –
двадцатилетнему мальчишке –
набраться опыта в инь-яне
мужского-женского начала? –
любил я сердцем – не руками,
и Анаит молчком кричала.

Как опьянённый летом пьяным,
я верил в призрачное счастье –
я возвращался из Афгана,
я утопал в глазах блестящих,
но злая осень отрезвила,
забрызгав лето снежной хлябью –
мы уезжали из Тагила:
она – домой, а я – в Челябинск.

Не расставаясь в жёлтых листьях,
мы покупали в жизнь билеты:
я не сумел отнять солистку
у ереванской оперетты,
но память верить не устанет,
что живы в выплесках инь-яня
мальчишка, выживший в Афгане,
и Анаит – по-русски, Аня…