Я учил тебя жарить картошку

Я учил тебя жарить картошку,
Ты умела готовить салат,
Заливать его квасом.  Окрошку
Мы хлебали, не зная преград
Для любви, кроме болей подспудных,
Головных и, каких-то, других.
Как награду, в делах наших трудных,
Бог послал нам детишек двоих.

Ты склонялась над детской кроваткой,
Любовался я нежной тобой,
Сострадал твоей жизни несладкой,
Весь в работу уйдя «с головой».
Ну, а ты забывала умыться,
Расчесать сноп волос впопыхах
(А всё дети…), красой восхититься
Зимних окон в узорах, в стенах,
Как в тюремных. Дух противоречий
Жил в тебе – всё валилось из рук.
Обнимал твои нежные плечи,
Ублажая твой краткий досуг.

Ночь с тобой на двоих мы делили,
Я твой «дрёмный» прихватывал час.
Неуёмные мысли «сверлили»
И являлись решеньем для нас.
Мы мечтали о вечности лета
И на карте искали «причал» –
Мир безоблачный солнца и света,
Что явился бы сводом начал
Райской жизни, без зим и морозов,
В окруженье тюльпанов и роз.
Свято верили в метаморфозы,
Что из жёстких реалий и слёз
Создадут мир волшебных иллюзий,
И «край света» приблизится к нам,
Лишь связать все желания в узел,
И послать жизнь былую к чертям.

Уносил нас состав одинокий
Через холод пустынных степей.
Зазывал горизонт синеокий.
Строки мчавшихся звёздных огней
Принимались, как вестники чуда,
В неизведанном виделся рай.
О прошедшем не думалось худо,
И грядущее – солнечный май.

Навои – юный город влюблённых,
Первозданной слепил красотой,
После смрада и чувств «оголённых»,
И дороги, отнюдь не простой.

Как мираж, в знойной дымке пустыни,
Белокаменный, солнечный град,
Восхищал, с первых дней до «поныне»,
Воплощенье мечты – город-сад.

Мы любили его светотени,
И соблазны фруктовых аллей,
И цветы, в день весенне-осенний,
В неизменной похожести дней,
С синевой и сжигающим солнцем.
А когда золотая луна
Нависала над нашим оконцем,
Отдавала теплом, тишина,
Ароматы цветов. Нас сближала
Таинств полная, звёздная ночь.
Бесконечное время бежало.
И взывала к вниманию дочь,
Что явилась весной «ниоткуда»,
Воплощение слёз и любви,
Нежной страсти желанное чудо.
Тем и славен был наш Навои.

Ты от счастья луною светилась,
И к тебе снисходила  она,
В женских таинствах. Тонко струилась
Трель лягушачья. Им не до сна
Было ночью, в приволье арыков.
Да и наш беспорядочный сон
Состоял из сопений и криков,
Дополнял лягушачий трезвон.

Помогали подросшие братья,
И в квартире царил «тарарам» –
Верный признак семейного счастья,
К удовольствию страждущих мам.

Мы учились ходить, «лопотали».
Получали мальчишки «колы»,
Исправляли. Коляску катали –
Всё для милой дочурки-юлы!

Наказания. В «угол» конфеты.
Воздыхания бабушек, тёть,
Вдруг нагрянувших в гости... советы,
Не нуждались в которых мы, хоть
И болели, и ныли сердечки.
Обходились без жаркой любви.
И экзотика высохшей речки
Уж никак не могла оживить
Образ сказочный в центре пустыни.
Почему-то хотелось домой.
Не пугали метели и стыни,
Снилась часто картошка зимой,
Настоящая, с хрусткой поджаркой,
К ней, чего не хватало у нас,
Чтобы жизнь стала красочно-яркой,
Ну, конечно ж, не пенистый квас…
 
И чего уж терзать свою душу,
Решено! Уезжаем домой,
Никогда чтоб не видеть, не слушать,
Как земля колыхалась весной
И орали в арыках лягушки,
И со стен осыпался «набел»,
Билась в панике люстра-старушка,
И никто оставаться не смел
С поселившимся страхом в квартирах.
Коротали мы ночь, до утра,
Разуверившись в местных кумирах,
Что сказать не смогли нам вчера
О потрясшей всех нас катастрофе.
Верещали тревожно звонки
В магазинах, приветствуя «профи»
Из охраны. Гудели гудки
«Пролетающих» мимо «газонов».
«Ждём повтора!..» – неиствовал глас…
За дорогой, на «зэковских зонах»,
Завывали сирены. В тот час
Не до сна было. Слушали «байки»
И повторного ждали толчка.
Принесённые мною две сайки
Помогали «сморить червячка».

Донимали тревоги, виденья
И надежды. Домой и домой.
Опостылели землетрясенья,
«Вечность лета», удушливый зной…

Ты спала, завернувшись в простынку,
Я сидел у большого окна,
Завершая заветную кринку
Виноградно-хмельного вина.

И катилась слеза нескупая.
До луны – дотянуться рукой.
Я шептал ей: «Моя золотая,
Любоваться б  над Обью-рекой,
Мне тобой, да с моею  любимой,
А не здесь, не в чужой стороне,
Где экзотикой неповторимой
Край богат, где горишь, как в огне.

Но ухмылки и зло сверлят спины,
Нагнетают тревоги и страх.
Где, не ведая явной причины,
Основное предчувствие – крах.

Как сверчки, верещали лягушки.
Наполнялись арыки водой.
Кое-как доползал до подушки,
И казалась беда ерундой.

...«Телепался» «авто» до вокзала,
Весь разбитый… я был не один…
«Закрывались ворота причала…»
Из салона кивнул «господин»,
Ослепил златозубой ухмылкой.
И его я отправил к чертям,
«Разгулявшись» в фантазии пылкой.
...Брёл «сомлевший» состав по путям,
Без оглядки. Семья в Барнауле.
Я – вдогонку, уладив дела.
Не страдал по горам Уртачуля,
Нур-Ату вспоминал без тепла.
А соседи – студенты из ВУЗов,
Из мятежного Алма-ата.
Я, объевшийся дынь и арбузов,
Был далёк  от всего. Суета
На вокзалах была. Я к окошку,
Не вникая в суть дел, припадал.
Ну, ещё пара дней… дочку-крошку
На перроне родном увидал.

А за ней – всё семейство, с тобою,
Похудевшею, милой женой.
Был я счастлив, эмоций не скрою.
И тебе было худо, одной.
Да и мне-то случалось несладко –
Рок в неволе остаться грозил.
В телеграммах шутил, для порядка,
Свято веря в добро Высших Сил.

И теперь, как прошедшее лето,
Вспоминается «Рай неземной»,
С изобилием зноя и света,
И волшебной ночной тишиной,
Под Луной – Королевой Востока,
Что воспел Алишер Навои,
Где под взором Всевышнего Ока
Познавали мы Счастье Любви.

               04.05.14г.