Бытие или Слов ремесло

Эрота образец — скупая потаскуха.
Внутри плетёт струну — седая скука,
пока лобзает пёс хозяйку-душку.
Без задней мысли лезет ночью в будку,
хотя зудит желудок.

То знают лишь фасады, слышат лужи,
куда спешит каблук в такую стужу;
и видел только перстенёк замужний, —
за что теперь виной натружен, —
сплетенья белых кружев.

Воронья ночь. Окно со шторой. Душка
****ует с кем-то, кто, по сути, лучше
любой собачьей морды. Стон в подушку;
знакомый тон поёт тирану в ушко
«кончаю!» — на постельной круче.

Скулёж собачий, то есть слов праформа,
всех безголосых голос — их оковы.
Мешаются скулёж и вой оконный,
луна над ними, наливаясь кровью, —
две тени не поймут, что здесь плохого.

Бегут вдоль стен четыре длинных лапы,
бегут, стеная, параллельно анфилады,
бегут, бегут — багровой слёзке капать;
И жертвой дней им остаётся падать.
Дыхание на ладан.

Собаке невтерпёж такие раны,
что сердца вместо оставляют кратер,
внутри едва искрящий уголь травмы.
Горит на небосводе язва правды -- 
рождённый человек и есть утрата.

Покуда сапиенс хмельною пляской
оденет век в из чёрных ниток кляксу,
поэту остаётся цепью лязгать,
изгнанником иль, не дай Бог, паяцом
со смертью бракосочетаться.

В броне безумья, с болью наголо
он переходит с шага на галоп
под натиском орды востока. Чтоб,
свой раздражая нерв и вскрыв свой лоб,
кипучей кровью напитать перо.