Верень

Сопонь, Гость, Верень, Голянь, Жереба – с таковыми прозвищами гулял по Руси матёрище обглыжное* – снежный человек. Человецъ сей – огорпень* неприкаянное, бродяга, чудо лесное,  дитё сирое,  лесень дремучее.

Молодень его опасалась, старики жалели. Род сей пошёл от чуди – собирателей грибов, ягод и кореньев. Вековечила та чудь по лесам да горам сама по себе, никому не подсобляя и никого не притесняя.
 
Согребут ручесами сухи листья, подгребут окружь себя, прижмутся друг ко дружке да и спят-сопят – от того Сопонью и прозваны. Токмо кто-ж такое мог увидеть?
Да, были, люди. В старо время Калики перехожие ходили, они-то и сказывали.

Калики и сами бродяжили по белу свету. Чего только не видывали. Полюдь и нелюдь повсюду есть. Горе мыкать станешь, коль с нелюдью повстречаешься. Ан, полюдь тебя от беды избавит.
Голянь – голь перекатная, то бишь снежные люди, -  полюдь самая, что ни на есть. Праведные и кроткие. Честны и совестливы, добросердечны и верны. Потому Веренями и звалися. Верень – верный, не предаст.

Коло* Вереня – ворожба и огляд сохраняют его от любопытного ока и всякого корыстного человека.

Сами они никого не обидят. Около человека, живущего в лесу, появляться не станут, дабы не прознали про них.

Летось пошли дед с бабкой в лес на заимку да и набрели на молодого Вереня. Остолбенели. И тот со страху встал и смотрит на них. Бабуля возьми да и помани его кренделем, взятым с собой в дорогу. Смотрел, смотрел Верень на крендель, а запах от него зело тягуч. Ноздрями так и заегозил Вереня, ить нюх-от у его звериный. Положила бабуся крендель на пенёк, и отходить стали старички потихохоньку, да и сокрылись во куще лесной, а сами издали и наблюдали, ако Жеребо – лесень дремучее, соискось подшедше к калачику, забрало его во ручищу и удалилося.

Боле его никто и никогда не встречал в том месте. Однако же, воявление его свершилось однажды. Денно объявился дивень сей на пасеке при заимке деда и бабуси и воздал им должное за калачик, возложивши при входе на пасеку, огороженную плетёным тыном,  деньгу боярского рода, ордой стоявшего некогда в сих местах.

Положив, отошёл поодаль и глядел на их с присталью, как бы благодаря. То и дивно!

На сей раз калачей у стариков не было, но дедушко вынес жбан мёда и хлеба каравай. Отступивши в сторону, дали Вереню подступиться к дарам. Он, подковыляв боком, ибо стать у них такая – приступать наискось, возграбастал булку, а жбан поднимать не стал - мёду и у него вдосталь, потрусил в своё урочище, знать к невесте. Молодень – видно по всему. Голова не седая и поступь прыткая.

Боярские рода давно перевелись на Руси. А водили они за собой Вереней, и не единожды в битвах те спомогали. Голов своих в шеломы не обряжали воины боярские, а Вереню шлем надевали и кольчугу поверх шубы его лохматой воздружали,  да ещё меч с опояской серебряной ладили.
 Столпотворение окружь воинов боярей начиналось всяк раз при вхождении их в сёла и города. Дивился народ на невидаль такую, воин - снежный человек!

Тихо ходят Верени по лесу. Птицы их не выдают, знать свои они птицам. Человеческое присутствие в лесу завсегда птицы стрекотанием оглашают. Ворон граить станет, сорока затрещит, тетёрка всполошится и шуму наделает. А Вереня оне будто не видят. Ходят Верени торопко, не угонишься за ними. Бежать станет, не догонишь на коне.  Лес и горы им, что твои горница со светлицей – дом родной. До свету они бодрствуют, а по свету не бродят. Спят ли, аль в чащобе хоронятся -  не ведомо.

Когда Вереню нужда в чём приходит, он, ни мало сумняжеся, до свету урочище своё оставляет и выходит, а хочь и во столен град. По градию пошастает, поглазеет на всё и восвояси отыдет. А народ опосля него, в ум не входя, долго мается: - «Кого нам принесла нечистый? Быть беде!»

Столен град Московск, походя, обходить не желая, скрозь прошла стая Вереней. Да не ночью, а белым днём. Идя дворами да усадами, не тронули ничего, не укусили ни единой ягодки, не сломили ни одной ветки. Но напужали зело люд московск.
Кудой они спровадились? Так оне и скажут!
А болтуны московски сказывали, де, борозды от хвостов токмо и остались на грядках.
Ан, ить и нету у Вереней хвостов-то! Во, как!

Род сей в наидревнейших книгах описан. Веренем так и называется. С человеком он не ссорился никогда, но люди иные на Вереней охотиться принимались, стрелы пускали, шли по следу и добивали, как зверя. От того и скрытен стал снежный человек.

Мало их осталось ныне. Вотще пускаются на поиски Вереня любопытные борзодумцы. Сколь не ищи, не сыщешь. Сопонь сия не появится на подивление миру скудоверному. Верень больше никому не верит.



Прознал я про дивление лесное
И в дебри углубился, не спросясь
У дуба мудрого. А от того честное
Полюдие, навета сторонясь,
«Закрылось в камне»* и ушло навеки
От мира, чуждого свободе и добру.
Закрыты стогны*, как у Вия* веки.
И не откроются, как вещему Обру*.



Обглыжный - неухоженный,неопрятный.
Огорпень – забытый всеми, сиротливый.
Коло - колдовской оберег, в мыслях сокрушающий врага.
Закрыться в камне – сойти в персть земную для упокоения души.
Стогны – ведовские источники истины.
Вий – Русский сомати – йогин, пребывающий в состоянии самадхи.
Обры – древнейший казачий народ, хранивший верность первородному праотцу Дыю. Обры общались с Вием-сомати – Дыем, пребывающим, одновременно в Нижнем и Высшем мирах.