Джаныке

Городская стена высока,
И за ней правит хана рука,
А железных ворот, а замков! –
Каждый весит по сотне пудов.
Знаешь, кто там за стенами жил?
Тохтамыш – страшный хан это был.
Шерстью тело его поросло,
И баранья глава у него,
Рыжий весь, а зрачки поперек
Его глаз. Как же был он жесток!
Громко он никогда не кричал,
Словом, словно копьем протыкал,
Страх и ужас на всех наводил,
А какие богатства скопил!
В реках крови омыты они,
Жемчугами полны сундуки,
Словно солнце одежда блестит,
Стережет ее камень – гранит.
Камень – сердце у хана в груди,
Нету в нем ни тепла, ни любви.
Как все ханы гарем он имел,
Никого не любил, не жалел,
Джаныке на базаре купил,
И, как голубя, в клетке растил,
Поклонялся ее красоте,
Ее нежной и тонкой души.
Джаныке, как ребенок, добра,
Словно мать дорога всем была.
Но в груди Джаныке черный дух,
Приютился жестокий недуг.
Она птицей его назвала,
«Что бъется в груди без конца
Джаныке – сирота», – говорят,
«Мать с отцом на кладбище лежат».
Тохтамыш ее дочкою звал,
Чтоб его люд мирской не ругал.
Все боялись его, как огня,
Для людей он как смерч и гроза.
И боялась его Джаныке,
Когда гладил по голове.
«Как живешь, Джаныке?» – говорил,
Словно кровь ее сладкую пил.
Джаныке все казалось тогда,
Что отвалится вдруг голова.
Всех сокровищ у хана не счесть,
Потерял он и совесть и честь.
Драгоценнее всех Джаныке,
Ты прекрасней не сыщешь нигде.
Но однажды случилась беда:
Тохтамыш ожидает врага,
Его крепость родная Кырк-ор
Скоро вспыхнет как красный костер.
Враг смеется, играет в даул,
И разносится радостный гул.
Знает враг: «Все умрут без воды,
Отдадут без отпора ключи.
Сдается хан – страшный зверь покорен,
Будет нашею крепость Кырк-ор».
Нет воды, умирает рассвет,
Умирает закат, целый свет,
Люди падают, словно листва,
Видно, сбудется вражья мечта.
Но упорнее всех Тохтамыш,
«Пусть подохнет последняя мышь,
Я сокровищ своих не отдам
На посмешище лютым врагам,
Камни вниз словно стрелы летят,
Люди ночью уж не спят,
«Вдруг не хватит мне острых камней,
Отомщу головами людей».
Страшно было вот так умирать,
Воду – значит, и жизнь потерять.
Стала тихою крепость Кырк-ор,
Не слышна здесь молва стариков,
Нет давно малышам молока,
Унесла их на тот свет война.
Лишь не знает гарем, что беда
Черным пламенем в крепость вошла.
Удивлялась тогда Джаныке:
Ведь не знала тогда о войне.
Почему все молчат, что враги
Крепость эту лишили воды.
Трудным выдался этот денек,
К Джаныке вдруг проник пастушок.
Его звали как будто Али,
Он пришел с сердцем, полным любви:
«Ты послушай меня, Джаныке,
Нет воды ни в ручьях, ни в реке,
Без воды все умрут, а народ
От тебя верной помощи ждет.
Твои губы не ведали лжи,
Джаныке, я прошу, помоги.
Знают все, – дрогнул голос Али, –
Ты не дочь Тохтамыша, скажи».
Эски-Юрт – твоя родина там,
Мы не сможем отдаться врагам.
Я тебя отведу, где вода
И поет, и танцует всегда.
Ты в расщелину вмиг попадешь,
Там спасенье и воду найдешь».
«А зачем нам оттуда вода?» –
Джаныке ведь не знала тогда,
Что в Кырк-оре нет капли воды.
«Умирающих нужно спасти».
Ты тростник, ты проникнешь туда,
Где поет и танцует вода.
Ты подашь мне с водою бурдюк,
Люди больше не вынесут мук».
«Меня небо тогда проклянет,
Вряд ли девушку кто-то поймет,
Разве смею я быть там, где ты?
Это грех. Видишь слезы мои?
Пальцем может любой показать,
Мне придется тогда умирать».
«Нет, не бойся, прошу, Джаныке,
Не увидит никто в темноте,
Этот грех я возьму на себя,
Город просит одну лишь тебя».
«Хорошо», – согласилась она.
Вместе с мальчиком ночью ушла.
До рассвета вода из ручья
В городской водоем натекла,
Стало в нем ровно столько воды,
Сколько в море, тогда из груди
Джаныке птица вихрем взвилась,
Высоко-высоко поднялась.
Джаныке было больно, она
Ниц упала ы в миг умерла.
В час последний ее приняла
Мать всем людям – царица-земля.
Когда стало светло, люд пришел,
Будет жить окруженный Кырк-ор!
«Посмотрите, вода», – мудрецы
Удивились, испивши воды.
Стало весело. Где ж пастушок?
Плачет горько. Подходит народ.
Тело рядом лежит не дыша,
«Джаныке!» – испугалась толпа.
Это роза из райских салов
Напоила водою Кырк-ор.
Место ей в каждом сердце из нас,
Будем помнить красу ее глаз,
В благодарность стоит Мавзолей
Джаныке до сегодняшних дней,
Древний город давно позабыт,
Лишь вода, словно память журчит.

апрель-май 2001 г.