Когда толпа на стадионе...

                Ангела в облачном вздыхает прахе.
                Г. Тракль

Когда толпа на стадионе,
мы говорим – они собрались.
Когда толпа камней надгробных,
мы говорим – они мертвы.
Мы говорим – вернулись в землю.

Мы говорим – от Рождества Христова.
Но кто родился в сущности не знаем.
Как-будто он спасти хотел кого-то.
Но неизвестно – спас ли, удалось ли.
Известно только, что его убили.
Возможно, нас безумно, страшно много
и мы дробимся мельче, мельче, мельче,
сливаемся в гигантское пятно,
а из чего оно уже не видно.

Ангела, детка, ты росла в глуши,
в провинциальном, старом городишке,
где камень не выдерживает пыль,
им порождённую, крошится и мягчеет.
Но кто-то ведь любил тебя, жалел?
И где-нибудь ты до сих пор сидишь,
прозрачная для пристального взгляда.
Но боковым и равнодушным зреньем
я вижу – ты рисуешь на песке
занятные и сложные узоры,
и океана монотонный звук
вобрал все песни, крики, плач и стоны.
А туча, как гармоника губная.
На ней сыграть бы океанский блюз,
пока она не растеклась по небу.
Приклеились два слова – «белый блюз» -
к стеклу оконному. Ах, это просто снег.
Мы говорим – зима на редкость злая.
Ещё мы говорим – зима пройдёт.
И мы пройдём и сами не заметим.
Не станет и толпы на стадионе.
Одна Ангела, сидя на песке,
задумчиво к губам подносит тучу
и медленно играет белый блюз,
тот вечный блюз, который всех утешит.