Одиссея двадцать первого века. Или баллада о супру

- Я вернулся! Мир тебе, Итака!
Сколько лет и странствий позади!
Только шрамы от хорошей драки
навсегда остались на груди.

Как же долго длились эти годы!
Не робей, супруга: я не стар.
Без тебя мне не было свободы -
не смотри, что сильный перегар...

Десять лет стояли мы под Троей:
кровь да хмель, погибель и разврат!
Пред тобою, милая, не скрою,
может, был немножко виноват...

Не серчай! Ведь очертанье смерти
каждый день в сраженьях я встречал.
Враг силен, скажу тебе по чести:
сам Ахилл убит был наповал!

Но не зря в крови чернели реки
и томили жажду мы в вине:
был я первым, кто из храбрых греков
в Трою въехал…скажем, на коне…

Ну а после - следующим утром,
я к тебе помчался впопыхах.
Верю я, найдется старец мудрый
и об этом сложит песнь в стихах!

Погляди, родная Пенелопа,
без тебя совсем я одичал
и, кажись, огромному циклому
выбил глаз я в спешке - сгоряча!

Как Орфей к любимой Эвридике,
после несся, голову сломя.
Только нимфа, прозванная Киркой,
наложила чары на меня.

Пересилив эти привороты,
я сбежал от ведьмы - весь нагой.
И пока изрядно был потрепан,
опоздал к тебе на год-другой…

Но я здесь! Надеюсь я, что верность
сберегла ты?! Лучшей из порук
будет мне не радость и не честность,
а лишь то, что лук мой так же туг!

- Я ждала тебя без всякой вести:
в плен судьбой была заключена.
Если б ты погиб, сказать по чести,
то навек была обречена.

Знай, судьбу мою переиначить
шли Итаки славные сыны -
и робел, наверно, всякий зрячий,
как над луком тужились они.

Ну а после пили и шумели
и рычал на них твой старый пёс.
Только знай, достичь заветной цели
никому из них не довелось…

Обогнул ты, верно, всю Европу.
Пьянствуя, противился судьбе.
И я верю, милый, что циклопы
вовсе не мерещились тебе.

Что до Кирки, я судить не в силах:
видно, одиноко ей жилось -
она нож бы в грудь свою вонзила,
да ножа, по счастью, не нашлось.

Да и в смерти ей какая радость,
раз никто на том конце не ждет?
Знать, всерьез, измученной, казалось,
что Харон за ней не приплывет.

И когда, едва тебя завидев,
охмурила чарами сполна,
разве мог ты так её обидеть,
сразу отказавшись от вина?

Что до взятых силою троянок -
не красней, я вовсе не реву.
Ведь когда очередной вояка,
не сумев, осилить тетиву,

подавив в себе лихую смелость,
уходил - за ним входил другой,
что сказать, и мне порой хотелось,
чтоб твой лук стал менее тугой…