Всё будет хорошо!

Анатолий Андреев

- В четвёртый кто крайний?
- Здесь очередь по талонам. У Вас какой номер?
- Пятнадцатый.
- За мной держитесь. Четырнадцатого пока нет, а мой номер тринадцатый! – отозвалась пожилая женщина в голубой кофте с люрексом.
На одинаковых коричневого цвета дверях кабинетов с 4-го по 9-й, обрамлённых в одинаковые, коричневого цвета наличники, на одинаковой от пола высоте висели одинаковые белые таблички с одинаковыми надписями, напечатанными синим шрифтом - «Врач-онколог».
Вдоль противоположной стены под широкими оконными проёмами, на подоконниках которых стояли разнокалиберные цветочные горшки с разного рода комнатной растительностью, тянулся длинный ряд одинаковых белых металлических кресел с просверленными «под дуршлаг» спинками и седушками. Свободных мест почти не было. Кресла были заняты людьми разного возраста в ожидании своей очереди на приём или консультацию (некоторые в сопровождении близких родственников), в большинстве своем среднего и старшего, и из разных социальных слоёв...

Дверь одного из кабинетов широко распахнулась. Из него вышла, поддерживаемая с обеих сторон супругом и мамой, молодая женщина лет тридцати пяти. Высокая, статная. Только восковая бледность лица - ни кровиночки и смертельная усталость в глазах говорили о её состоянии. Каждое движение отражалось на лице гримасой нестерпимой боли. И без того редкие беседы очередников умолкли. Невесёлая процессия медленно проследовала к выходу из отделения, сопровождаемая сочувствующими взглядами в полной тишине. Лишь шелест голубого целлофана бахил о покрытый керамогранитной плиткой пол и сдавленные постанывания больной женщины нарушали её...

Рак. Слово-то какое. Резкое, острое, как предательский кинжал вонзившейся в спину. Оно, как заноза, застревает в сознании, нарывая и воспаляя самые тяжёлые и мрачные мысли.
Рак = смерть. Эта жуткая формула не даёт покоя с того самого момента, когда врач озвучивает больному этот страшный диагноз, словно беспристрастный судья оглашает приговор преступнику.
«Почему, именно, я! За что! Неужели это всё - конец!..» Мысли роятся в голове, сплетаясь в тяжелый ком давящий на душу, повергая то в отчаяние, то в уныние... Дальнейшее существование кажется бессмысленным, опускаются руки...

Когда минутная стрелка догнала часовую в верхней точке циферблата из 4-го кабинета вышла медсестра. Она держала в руках несколько разноформатных листочков бумаги. Из общей очереди отделилась группа пациентов без талонов и обступила её у двери кабинета. Медсестра водрузила на переносицу очки в тонкой бордовой оправе и, называя фамилии пациентов, вручала им справки, сопровождая их устными разъяснениями и рекомендациями.
Немолодая женщина лет шестидесяти в серой наглухо застёгнутой на все пуговицы вязаной кофте, получив справку, присела на край свободного кресла. Она внимательно изучила назначения, написанные в справке беглым неразборчивым докторским почерком, негромко поддакивая и кивая головой.
- Ну!.. Всё понятно! – заключила она, аккуратно сложив пополам бумажку, и спрятала её в своей дамской сумочке, - Всё будет хорошо!
Женщина встала, расправила складки на одежде, закинула ручки сумочки на сгиб локтя и назидательным тоном произнесла, обращаясь к сидевшим в креслах очередникам:
- Самое главное, никогда не слушайте, что говорят в очередях! Вставьте в уши... ну эти...
- Беруши?
- Наушники! – вспомнила она вертевшееся на языке слово, - Лучше слушайте приятную музыку. И делайте то, что говорят врачи. И всё будет хорошо!..
Во многом права эта женщина. Онкология коварна и непредсказуема. У каждого кого поразил этот недуг, болезнь развивается по своему индивидуальному сценарию. Ведь рак это не простуда, которую если лечить, как говорится в известной байке, проходит за семь дней, а если не лечить, то за неделю. Процесс лечения длительный по времени и требует много терпения и, главное, положительного настроя на него. Но и оставаться с болезнью один на один тоже не совсем правильно...

- Что ж так долго-то? – нетерпеливо ёрзая в кресле, пробурчала сухопарая бабулька в очках и цветастой косынке повязанной узлом на затылке, - С утра здесь сижу, а уж обед скоро!.. Как же долго она принимает...
Потом прозвучала длинная раздражённая тирада о бесполезности лечения и необратимом конце, о некомпетентности врачей её участковой поликлиники и медицинской науке вообще, которая никак не может придумать волшебную пилюлю от рака... Всё это щедро сдабривалось крепкими и не совсем цензурными выражениями. Ей охотно поддакивала соседка, костеря на чём свет стоит и своих эскулапов и сетуя на превратности судьбы.
- Ну что Вы так переживаете! Пройдёте «химию», сделают Вам операцию и всё будет хорошо!
- Мне уже 77 лет! – не унималась бабулька, аж с кресла подскочила, - У детей уже внуки пошли! Всё! Жизнь прожита! Чего ради так мучиться-то?!
- Да хотя бы ради вот этих своих правнуков!..
Но когда над дверью в 4-й кабинет загорелась лампочка под зелёным плафоном с белой надписью «Входите», бабульку словно подменили. Втянув голову в плечи, она, чуть слышно испросив разрешения войти, юркнула в кабинет, аккуратно прикрыв за собой дверь...

Болезнь проникает в организм незаметно, скрытно пробирается по диверсантским тропам, устанавливая растяжки и делая смертоносные закладки в самых неожиданных местах, которые могут рвануть в самый неподходящий момент и начать свою разрушительную деятельность. А вот путь к исцелению, пусть не всегда полному, но всё же, исцелению, начинается в одном месте – в голове.
- Болезнь не здесь! – сказала Надя, уже девять месяцев борющаяся с болезнью, приложив руку к груди. И постучав подушечками пальцев по голове, на которой совсем недавно начали густо отрастать тёмно-рыжие волосы, взамен выпавшим после нескольких курсов химиотерапии, добавила: - А здесь!
Ведь осознать то, что с раком всё-таки можно бороться и, в конце концов, справиться с ним, трудно. Слишком много печальных примеров на слуху, слишком много людей, кого болезнь коснулась, ушли из жизни. Родственники, друзья, знакомые, знакомые знакомых... Рак не щадит ни богатых, ни знаменитых, ни простых смертных. Но всё же! Если есть хотя бы малюсенькая капелька надежды на положительный исход, самый ничтожно малый шанс – его надо использовать!..

Сколько людей в этих очередях в кабинеты с синей надписью на белой табличке, столько и историй болезни. А их действительно много. Пугающе много! Шутка ли - ведь только в этом диспансерном отделении через шесть кабинетов проходит до 20-и человек в день.
Сколько людей, столько историй болезни... Нет! Не так! Не историй болезни, а историй борьбы с ней...

На освободившееся кресло, подсела татарочка Аниса. Из-под белой вязаной шапочки виднеются короткие пряди пепельно-седых волос. Морщинки в уголках глаз и пересекающие открытый лоб, выдают её солидный возраст. В августе её прооперировали, но после лучевой терапии опухоль начала развиваться совсем в другом месте.
- Здравствуйте! – молодая полноватая круглолицая женщина, с короткой стрижкой каштановых волос, радостно поприветствовала Анису, и грузно приземлилась на соседнее с ней кресло, - Как Ваши дела?
- Здравствуйте, Света! – Аниса улыбнулась своей соседке по послеоперационной палате, - Всё хорошо! Вы-то как?
- Да вот! На «химию» хожу, ещё два курса осталось...
Со стороны «начинающих» очередников посыпались вопросы о том, как переносится та или иная терапия, как проходят операции и реабилитация после них... Неизвестность всегда настораживает, а порой и просто пугает. И поэтому опыт тех, кто уже прошёл этот путь, немаловажен или, по крайней мере, интересен. Когда знаешь, что ожидает впереди, хотя бы приблизительно и морально к этому готовишься, то переносится потом всё намного легче...
Аниса и Света охотно делились своим богатым опытом. У каждой за спиной были и множественные курсы «химии», лучевой и гормональной терапии, съедены горы таблеток и пилюль, сдано море крови на анализы, проведено не одно обследование всех систем организма и, наконец, сделаны операции. Они хвалили условия содержания в стационаре, какие там уютные палаты, с плазмами и холодильниками (оказывается один бизнесмен в память о своей молодой супруге, проходившей лечение в стенах этого корпуса, но, к несчастью, всё-таки погибшей от рака, пожертвовал немалые средства для этого), хорошее питание и внимательность персонала. Тепло они отзывались и о высоком профессионализме лечащих врачей, а в особенности хирургов.
Конечно, и у них бывали и минуты отчаяния, от чего опускались руки, и поменялось немало наволочек на подушках мокрых от слёз... Но рассказывали они о том, что пришлось пережить с юмором, не теряя присутствия духа, заряжая окружающих
своим оптимизмом и вселяя в них надежду на то, что болезнь всё-таки может отступить и знак равенства в этой злосчастной формуле можно перечеркнуть и на то, что всё будет хорошо!
Особенно они «веселились» по поводу выпавших после химиотерапии волос в самых неожиданных местах на теле, а потом их бурного роста в тех же самых местах.
Так же было и у неунывающей, жизнерадостной блондинки Наташи.
После первого курса «химии», волосы начали стремительно терять свои жизненные силы, спутываться и ломаться. Пришлось поступить с ними кардинально – остричь «под ёжик».
- Мамочка! А почему ты так коротко постриглась? – спросила её четырёхлетняя дочурка, обхватив маленькими ручонками шею и прижавшись щечкой к щеке матери, по которой предательски катилась слеза.
- Так сейчас модно! – ответила Наташа, прикусив чуть не до крови губу, чтобы сдержать вырывающиеся из груди рыдания, разглаживая вьющиеся длинные волосики на голове своей дочери...
Наташа «познакомилась» с этой болезнью в 32 года и вот через 6,5 лет случился рецидив. Всё заново... Но ничего не поделаешь! Надо продолжать борьбу с болезнью, борьбу за жизнь! Ведь если смалодушничать, сойти в дистанции, то болезнь не оставит никаких шансов...

Сквозь стёкла окон виднелась часть сквера, разбитого перед фасадом корпуса.
По асфальтовой дорожке его, усыпанной листвой, по-гренадерски вышагивал чёрный ворон, задрав длинный клюв и поглядывая по сторонам своими черными бусинами глаз. Пробивающиеся сквозь густую хвою исполинских сосен лучи яркого солнца на прохладно-голубом осеннем небе играли бликами на его черном оперении. В тени деревьев расположилась стайка голубей. Птицы деловито копошились в уже начавшей желтеть траве, выискивая и склёвывая зернышки и семена, совершенно не обращая ни на кого внимания. Юркая белочка в уже полинявшей с рыжего на серебристый шёрстке спустилась с берёзы и проворно зарывала в пожухлую траву что-то вкусненькое про запас.
Разноцветные листья, совсем недавно украшавшие кроны деревьев сквера почти все облетели, ковром покрыв его газоны и дорожки. И совсем немного листочков выцветших с подсохшими и растрескавшимися краями всё ещё держатся до последнего на ветвях, трепыхаясь на ветру, мокнув под дождём и ёжась от первых заморозков...

Из гардеробной вышла женщина. Та, что говорила о вреде разговоров в очередях. Она подошла к свободному креслу и поставила на него свою сумочку. Подправила белый вязаный берет, подтянула под самое горло «молнию» на стального цвета осенней куртке. Тепло попрощалась с «очередниками» остающимися в ожидании приёмов и консультаций:
- Всем удачи! Выздоравливайте! До свидания!
- Спасибо! И Вам всего доброго! До свидания! – многоголосно ответила ей очередь.
Женщина сделала несколько шагов гусиной походкой, грузно переваливаясь с боку на бок, и остановилась.
- Всё будет хорошо! – негромко произнесла она, выделяя каждое слово, обращаясь не столько к окружающим, сколько к самой себе.
Расправила плечи, выпрямила спину и, приподняв подбородок, более уверенным шагом бодро продолжила движение по направлению к выходу...