Purdah С. Плат в переводе В. Бетаки

Стихотворение 'Purdah', написанное 29 октября 1962 г., в переводе озаглавлено «Чадра».  Речь в нем идет  о   женском затворничестве, символом которого выступает чадра.

Начальные строки 1 -9 'Jade—  / Stone of the side, / The agonized / Side of green Adam, I / Smile, cross-legged, / Enigmatical, / Shifting my clarities. / So valuable! / How the sun polishes this shoulder!'  в переводе В.Бетаки имеют вид «Яшма!  / Отчаянно зеленый / Камень  адамова ребра, / Я — это! / Улыбаюсь влюбленно / В позе лотоса- / Загадочная игра! / Поигрываю плечами / (О как солнце / Лакирует их!), / И колыханье / Драгоценных грудей моих -  / Бессонно...». Зачем-то переводчик  заменил  оригинальный «нефрит из страдающего/агонизирующего бока зеленого Адама» на «отчаянно зеленую яшму адамова ребра». Героине, которая в оригинале «улыбается, срестив ноги, таинственная/загадочная, изменяющая свои прозрачности, драгоценная/высоко ценимая», переводчик  придал «позу лотоса»,  заставив  ее «поигрывать плечами»  в процессе   «загадочной игры», и навязал ей отсутствующее в оригинале пошлейшее «колыханье драгоценных грудей бессонное (?)»...

Строки 'Lord of the mirrors! / It is himself he guides / In among these silk / Screens, these rustling appurtenances' курьезно  переведены как  «Он, Властитель Зерцал, / Проскальзывает / В толпах шелковых / Шумящих экранов...». «Толпа» - это в русской фразеологии скопище людей;  «толпы  экранов» в  литературной русской речи быть не может.  Кроме того,   оригинальный 'Lord of the mirrors'   «направляет себя», т. е.  проникает,  «между этих шелковых завес, этих   шуршащих аксессуаров» [«шуршащие аксессуары» в контексте стихотворения — это описанные ниже  вуали/завесы/чадра  на губах и глазах повествовательницы].

Строки '...I / Revolve in my / Sheath of impossibles' переведены как «Закутана я достойно / В одежду невозможностей, в их тьму!», что представляется неверным: в контексте стихотворения 'I revolve' означает «я думаю, мне представляется». А 'sheath' оригинала — отнюдь не «одежда» повествовательницы, а ее «оболочка», т.е. все та же «чадра».

Неточен перевод завершающих строк стихотворения 'I shall unloose — / From the small jeweled / Doll he guards like a heart— / The lioness, / The shriek in the bath, / The cloak of holes', представленных как   «Выпущу я на волю /
Выпущу я на волю / Выпущу я на во... / Из маленькой куклы бесценной, / Которая тут хранится / Спрятанная от всего мира,- / Выпущу я... львицу! / И вот  - вопль над бассейном, / И вместо шелков  - дыры!». В оригинале «маленькую драгоценную куклу» 'he', т. е. упомянутый выше 'Lord of the mirrors',  «хранит как душу/сердце». А повествовательница, отождествляя себя с этой «куколкой», грозит «выпустить на волю» не только таящуюся в ней самой «львицу», но и  исторгнуть «вопль над бассейном», а также сбросить,  изорвав до   дыр,  'the  cloak' -  «покров», т. е. всё ту же «чадру», символ своего женского затворничества, своей отъединенности от мира.  В переводе создается впечатление, что «вопль над бассейном», раздавшийся после того, как «на волю, на во...» была «выпущена львица» - это вопль то ли самой загрызенной насмерть повествовательницы, не успевшей договорить фразу до конца, то ли   не сумевшего вовремя сбежать от выпущенной львицы «Властелина Зерцал». Кроме того, по смыслу перевода   именно выпущенная на волю львица, а не  повествовательница оригинала, до дыр изорвала «шелка»...