Письма Бродского другу

Авторы: Кочнев Д., Чеховский Д.

Посвящается И.А. Бродскому и Е.А. Евтушенко

Я сижу в саду. Каналы плещут ловко.
В стадионах я империю не славил.
Сколько раз могли закрыть! А НобелЁвка...
Даже здесь не существует, Женя, правил.

"Друг", ты тешишь до известной всем границы:
Дальше Братска не пойдёшь или Мытищей.
Если выбрал журавля, то я беру синицу.
Знаешь, как по мне, в колхозах стало чище.

Да, согласен, Женя, танки - носороги.
Но рога уже давно не фунты лиха.
Говоришь, до Братска есть теперь дороги?
Но дороги мне милей неразбериха.

Посылаю тебе, Женя, эти леммы.
Как в деревне? Мягко стелют? Спишь в морозы?
Что там Роберт? Чем он занят? Всё поэмы?
Всё поэмы, вероятно, да колхозы.

Здесь со мной Сергей-писатель. С чемоданом
Он сюда попал - ух, эти скандалисты.
Лаконичен словно Чехов. Океаном
Он сюда - и сразу в журналисты...

"Вот и нажили мы на двоих седины...",-
Как пропела негритянка мне у бара.
Взглядов много, но финал у них единый.
Я, оглядываясь, вижу: всё не даром.

Как там Белла? Эх, послал бы ей букеты.
Я к гетерам слаб всегда был. Как и к музам.
Грустно говорить, но вы её, поэты,
Недостойны всем писателей союзом.

Помнишь, Женя, "Соло ундервуда"?
Худощавое. Страниц для нот там мало.
Ты тогда ведь к питерским занудам
Ездил, Женя, в Ленинград смотреть каналы.

Скоро недруг твой так любящий глумленье
Сам долги отдаст по гамбургскому счёту.
Забери из-под подушки рифмы, Женька,
Не бросать же их безвременью-койоту.

Волны Невского шумят на горизонте.
Стрелка Острова в Залив вцепилась клиньем.
На рассохшейся скамейке старый зонтик.
Чья-то тень лежит в асфальте между линий.