ДОДО, рассказ

                Наталья Пазельская
Дорогие друзья, те, кто заглядывает на мою страничку. Т.К. нет в перечне жанров "рассказ", то я прошу прощения за странный выбор.А на сайт "проза" не хочется размещать. Скорее всего, и др. рассказы будут на этой страничке. С наступающим Новом годом вас.  Наталья
                ДОДО

Английский в классе знали очень плохо, а вернее сказать, вообще не знали. На уроках англичанки стоял шум и гам, летали по классу записочки, тетрадки, а иногда и сумки, девчонки обсуждали новинки в модных журналах, острили и громко смеялись. Напрасно учительница плачущим голосом призывала: «silencе, please», -  её призыв тонул в общем гуле.
Следующий год был выпускным, родители  хороших учеников, чаще всего отличников, волновались, ходили к директору и требовали навести порядок с преподаванием иностранного языка.
Первого сентября в классе появилась новая учительница.
- Дора Михайловна, ваша новая учительница. Хотели? Получайте, - сухо сказала директрисса и вышла из класса.
- Мыло -  на шило, - громко  заявил Игорь, записной классный остряк.
Под «мылом», видимо,  имелась в виду прежняя учительница, крупная рыхлая блондинка.
Дора Михайловна, не обращая внимания на шум и хихиканье, после паузы начала спокойно и негромко говорить. На английском языке. Легко, свободно. Шум в классе постепенно стих, ребята вслушивались удивленно  в завораживающую музыку чужого языка, пытались уловить  знакомые слова. До этого они учили отдельные слова, скучную грамматику, переводили  какие-то тексты…
- Это… Вы сейчас о чём рассказывали? – смущённо спросила отличница Наташа.      
-  Шекспир. «Ромео и Джульетта». К концу учебного года вы будете говорить так же. Это мои последние слова на русском языке, дальше мы будем общаться только на английском. А сейчас мы идём с вами в магазин, будем делать покупки.
Ребята мучительно старались вспомнить слова, слепить фразу, про времена вообще никто не думал…
Учительница не делала замечаний, повторяла по несколько раз одно и тоже, просила запомнить конструкцию. Записывать можно было с любыми ошибками, да хоть русскими буквами, неважно. Дома нужно было написать диалог в магазине  в любой форме, проверять и ставить оценок она не будет.
Уроки превращались в интересную игру, ученики искали разговорники, удивлялись, почему раньше до этого не додумались, выучивали наизусть фразы и тексты, перестали стесняться ошибок в произношении.



2

Через пару месяцев мальчишки на переменах в школьном коридоре нарочито громко общались на английском языке. Неважно, что фразы были стандартными и выученными наизусть, зато все слышат и завидуют.  Слышали. Завидовали.
Через какое-то время Дору Михайловну вызвала директрисса:
- Вы нарушаете методику преподавания, есть чёткая программа, которую ребята должны знать. А не вопли на футболе,- мрачно добавила она.
- Класс не отстаёт от программы, можете проверить.
- Проверим. Идите.
Проверили. С непонятным раздражением удивились – всё, что требовалось по учебной программе, у «этих наглецов» не вызывало труда. Конечно, наглецы, ещё и вопросы пытались задавать проверяющим на английском языке. Небось, учительница и сунула их этим наглецам заранее.
Дору оставили в покое, по крайней мере, до окончания учебного года.
Для желающих Дора Михайловна проводила дополнительные занятия. Приходили две-три ученицы, у которых и так было неплохо с предметом.
И всегда Давид Либерман, высокий, худенький, с печальными еврейскими глазами. Он смотрел на учительницу преданно и смущённо. Однажды после занятий он задержался:
- Дора Михайловна, у меня проблемы с переводом и вообще… Может быть, дадите мне несколько индивидуальных уроков? Родители заплатят.
- Of course. Конечно, Додик, только у тебя и так хороший уровень. Через неделю каникулы, вот и приходи, только об оплате больше не заикайся.
Давида все называли Додиком – и дома, и в школе.
 В первый же день каникул он стоял у двери учительницы, нервно тиская за спиной маленький букетик. Он топтался, волновался и вконец замучил бедные гвоздички. Наконец швырнул их подальше в коридор.
Открыв дверь, учительница приветливо улыбнулась, гвоздики, конечно, увидела и спокойно сказала:
- Надо же, кто-то совсем свежие цветы выбросил, мои любимые гвоздики. Им обидно.
Додик радостно бросился и подобрал букет.
Дора понимающе усмехнулась. Цветы заняли достойное место в вазочке. 
Помолчав, Дора грустно сказала:
- А мне за двадцать два года ещё никто не дарил цветов. В детском доме не до букетов было, институт вечерний, работала… Всё как-то… мимо что ли.
Додик покраснел:
- Я..я, всегда…А детский дом – это?
- Автокатастрофа. Родители погибли оба, и я вот прихрамываю с тех пор. С пяти лет в детском доме. Ну, хоть квартирку эту дали после выпуска, большая  родительская  куда-то испарилась.
Занятия начались. Додику показалось, что время пролетело стремительно.



3

   Он приходил каждый день. Каникулы приближались к концу.На последнем уроке Дора была рассеянной и напряжённой.
- Дора Михайловна, вы чем-то расстроены?
- Извини, Додик, что-то голова сегодня разболелась.
- Знаете, на руке есть такие биологически активные точки, нужно их активизировать, и боль пройдёт. Китайское иглоукалывание на этом основано. Я вам сейчас покажу, давайте руку.
Он встал, подошёл к  Доре. Её тонкие, какие-то беззащитные пальчики доверчиво легли на его неожиданно крепкую мужскую руку.
Оба замерли. Додик медленно, очень медленно наклонился  и поцеловал эту маленькую ручку. Когда поднялся с пылающими щеками, женщина бросилась ему на шею и стала лихорадочно целовать в щёки, глаза, губы…Додик выключил свет.
 Первой заметила перемены в сыне мама и всполошилась:
- Сёма, где твои глаза,  Сёма? Нашего мальчика оседлала какая-то профуршетка, а ты читаешь газету.
- Не дергай меня за мою больную печень, Соня. Нашему Давиду давно пора становиться мужчиной, а профурсетка  - это совсем из другого меню, чтоб ты спала ночью, Соня. Ему нужна женщина.
- Ты видел эту женщину, Сёма? На её ножках не дойти ночью до покакать.
- Зачем какать ночью, Соня, это надо делать с удовольствием.
- Слушайте, люди, что он говорит! У неё же нет, за что подержаться спереди и сзади!
       - Соня, из твоего бюстгалтера я делал на даче гамак детям, а зачем нам
два гамака?               
       - Сёма, у тебя в бруках мужчина или мама выдала меня за фаршированную рыбу?
- Женщина, пойди и утопи свой паспорт в унитазе, мне было пятнадцать,           когда ты меня придавила своим роскошным телом.
Семён Львович продолжал читать газету.
В школе тоже обратили внимание на перемену – учительница и  ученик светились от счастья.
На очередном уроке иностранного языка на классной доске красовалась надпись –  ДО + ДО = ДОДО.
Были слышны приглушённые хихиканья. Всегда бледные щёки учительницы запылали, взгляд стал беспомощным и жалким.
Додик встал. Тихо, с расстановкой произнёс:
- Если…   ещё…   раз… Убью.
И вышел из класса.


4

Больше в школу он не вернулся.
Доре Михайловне пришлось уволиться «по собственному желанию».
Ребята в классе возмущались, кричали, ходили к директору, переругались между собой… Но исправить ничего не могли.
Додик устроился на работу. Через несколько месяцев ему исполнилось восемнадцать, и они с Дорой официально оформили брак.
Соня с гордостью всем говорила:
- У нашего мальчика перспективы, это вам понять – не котлеты жарить.
Вскоре молодая пара уехала в Израиль.
Пройдя через многие трудности, Дора и Додик прожили долгую счастливую жизнь. Оба мечтали, что у них будет много детей, но эта мечта, увы! - не сбылась – детей у них не было.
Много лет спустя, в серьёзной газете появился некролог: «Наука понесла тяжёлую утрату – ушёл из жизни Давид Семёнович Либерман, известный учёный, доктор наук, профессор…»    И ещё много тёплых и красивых слов.