Зинаида Каткова В первый день Нового года

Чего хочу? Сама не знаю.
Как будто всё чего-то жду.
На сердце грусть…
Внучаток вспоминаю…
Эх, дозвониться бы в Сургут!
Да телефон с утра молчит, поганец.
Поднимешь трубку – мертво, тишина.
Чу, в дверь звонят!.. Какой-то оборванец:
«Помру… налейте… стопочку вина!»
«Да что с тобой?»
«Забрали в вытрезвитель».
«Когда?»
«Вчерась…»
«Так топал бы домой!»
«Я… видите ль… Нездешний житель.
Я… из Кучков. Слыхали?»
Ой-ёй-ёй!
Вчера все люди Новый год встречали,
Встречал и он. Но где?
А там – жена!
Поди, и дети есть…
Папашу ждали.
А он, глядите-ка, свинья,
Весь посинел, трясётся, чуть не плачет,
До дома на билет копейки нет.
А он – о стопочке хлопочет,
Отец семейства… Человек…
Ну так и быть. «Держи рублишко
И прямиком в свои Кучки.
Детей-то много?»
«Был… Сынишка…
Четвёртый годик шёл Кости».
Прикрывшись козырьком ладони,
Пытливо глянул. И опять,
Как бы решив, что будет понят,
Стал торопливо продолжать:
«Двенадцать лет ребёнка ждали.
Всё нет и нет… И вдруг – сынок!
Ушли все горести-печали.
Теперь я снова… одинок.
Похоронил… на той неделе…
Обоих… Мне бы помереть!
Как я без них?!».
Такое горе
Не всяк осилит человек.
Раздела. Провела на кухню.
Плеснула в стопку коньяка.
Помедлив, взял. И разом ухнул.
А есть не стал, лишь закусил слегка.
«Спасибо вам…»
«Ты ешь».
«А знаете, как было…»
«Да ты поешь сперва!»
«Спасибо, не хочу.
Машиной их обоих задавило,
Когда жена с мальчонкой шла к врачу.
Пойти бы мне – жена б с сынишкой жили.
Пускай меня бы, дьявол, задавил.
Шофёр-то пьяный… Посадили…
Напрасно – я б его убил!
Зачем мне жить? Чайку… Налейте…
Душа горит невмоготу!
Ведь я теперь один на свете,
Хожу всё на могилку ту…»
Я слушала его. Молчала.
Молчала и себя кляла.
Ведь у него от мук душа кричала!
А я его свиньёю назвала.
Изливши душу, он ушёл, признавшись,
Что вообще-то к пьянству не привык.
Вот так порою мы, не разобравшись,
На человека вешаем ярлык.

1 января 1979 года