Песнь об Уже

На берегу сыром, у моря,
Ни с чьею властию не споря,
Жил мирно Уж. Никто не знал
О днях его в плену у скал.
Судьба ему крылов не дала,
Ни ног, ни рук, ни с ядом жала,
Ни сердца смелого в груди,
Ни славы громкой впереди.
Любил он солнечные блики.
Он видел ангельские лики
В их трепетанье на волне.
Наверно, был бы он поэтом
Или бродягою отпетым,
Не будь ужом. Но он вполне
И тем был счастлив, что порою
Как свет он мог играть с волною,
И греться тихо, и мечтать
О том, что может он летать.
«Наверно, там», — он думал робко, —
«За морем иль за дальней сопкой
Есть мир иной. И может быть,
Там даже день горит иначе,
Короче ночь, и солнце злаче,
И берег не спешит остыть?
Сейчас бы сильными крылами
Подняться вверх над островами,
Над морем всем, над всей землёй.
И сразу мыслею одной
Объять простор, и все красоты,
И все туманные высоты,
И всех свершений благодать!»
Мой Бог! Как много он отдать
Готов за этот миг единый
Был рад. Но только крест змеиный
Сильней к земле его клонил.
И он, без крыльев и без сил,
Кропил песок слезой печальной
И грех эдемский, изначальный
Влачил в сырые кельи скал
И там, свернувшись, засыпал.
И вновь его будило солнце.
И, разомкнув тугие кольца,
Уж снова становился свеж
И полон силы и надежд.


Но как-то раз его мечтанья
Спугнуло чьё-то трепыханье
И чей-то стон недалеко.
Он испугался, но легко
Подполз с опаскою поближе
И увидал, как чуть пониже
Его жилища, в камнях скал
Упавший Сокол умирал.
Уж знал его врагом и роком.
Напоминал он о жестоком
Ужу всегда. Но в этот миг
С тоскою он к земле приник;
И сталь когтей его и крылья
Теперь изведали бессилья.
Ужу бы смачно, не спеша
Подлить в последние мгновенья
Насмешки яд. Но угрызенья
И жалость мучают Ужа.
И вот забыты все обиды,
И месть, и мелочность забыты;
И лишь в потерянных глазах
Дрожит туманная слеза.


— О Сокол! Бедная ты птица…
Как умудрился ты разбиться?
Ужели не хватило сил?
Ужели тесно в небе стало?
Ужель высоки слишком скалы? —
Так Уж у Сокола спросил.


Но тот, на свет зрачком сверкая,
Сказал: — Паденья я не знаю.
Смешно, змея, ты говоришь.
И в небе не было мне тесно,
Мильонам крыл там хватит места
Кругом, куда ни полетишь.
И скалы лишь тебе высоки,
Когда ты ползаешь в осоке.
Червю, сплетённому в клубок,
Прибрежный мол и тот высок.


И Уж, смирив свою обиду,
Расстроен был. Но только виду
Не подал он. И вновь вопрос
Шипеньем тихим произнёс.
— Ты прав, герой, — он молвит птице
И рядом с Соколом ложится. —
Скажи тогда, какая власть
Тебя заставила упасть?
— Какая власть?! — смеётся Сокол. —
Твоё ль её увидит око…
Ты знаешь, что такое бой?
Ты знаешь, что такое битва?
Твоя смиренная молитва
Вместит ли прелести такой?!
— Я знаю, что такое схватка, —
Ответил Уж, расправив хватко
Свою шершавую спираль.


Но Сокол медлил, глядя вдаль,
Совсем Ужа не замечая.
Он, в вышине души не чая,
Смотрел с тоскою в небеса,
И влагой полнились глаза.
— О небо! Вольная обитель!
Я много, много красок видел,
Паря в бескрайности твоей.
Я жил свободою и светом.
Не скован никаким обетом,
Носился между двух морей.
Но мой соперник был сильней
И был моложе. Ладно. Что же…
Теперь былого не вернуть.
Теперь одна мне есть забота —
Достойно умереть, чтоб кто-то
Меня мог с честью помянуть.
Умру в полёте я, как птица.
Пусть небо мною подивится
В последний раз. Последний час
Хочу я встретить не на камне.
И ты поможешь, Уж, пока мне
Ещё даётся этот шанс.
Не надо больше слов. А лучше
Столкни меня с высокой кручи
На волны моря. Сделай так,
Хоть ты не друг, хоть я твой враг.


И Уж исполнил эту волю,
И сердце скорбию и болью
Его наполнилось. И вот
Последний кончился полёт.
И волны ласково рябили,
На берег Сокола прибили.
И там нашёл он свой конец,
Свободы пламенный певец.
И долго думал Уж об этом,
Уже не радуясь ни светом,
Ни бликом солнечным в воде.
Но лишь поглядывая косо
На небо, мучился вопросом:
Ужели счастья нет нигде?
Ужели даже в небе вольном
Быть можно чем-то недовольным?
Ужели места не найти?
Не поделить греха и пищи?
Ужели земли наши нищи?!
Ужели нет ещё пути?!
Гляди! Гляди, как бесконечен
Тот мир, что был тобой наречен
Землёю жалкою. Смотри!
Смотри, как свежи эти розы,
Как льнут к земле ветра и лозы.
С недвижных глаз своих сотри
Завесу гордости. Тогда же
Увидишь в самом малом даже
Вселенской тайны океан.
Сотри, сотри же свой обман!
Безумный Сокол… Сын свободы…
Ты, как и я, дитя природы.
Мы — братья. Разные. Но мы
С тобою вырвались из тьмы
Затем ли, чтоб душить друг друга?
Чтоб, опьянённые испугом,
Забыв про всё, бежать, дрожать?
Иль, утонув в соблазне власти,
Безуметь, трепеща от страсти
И жертву слабую терзать?!
Ты умер глупо, хоть красиво.
Ты — просто жертва чьей-то силы,
Как мог и я бы ею быть.
И буду. Только я пожить
Ещё сумею. И увижу
Не то что ты, намного ближе
Великой жизни красоту.
А безнадёжную мечту
Свою о небе я забуду
И ввысь смотреть уже не буду.
Что там? Ты говоришь — борьба.
Но мне борьбы твоей не надо.
Моя земля — моя отрада,
Моя награда и судьба.


Не нужно высоко вздыматься,
Чтобы землёю любоваться.
Чтоб удивляться и любить,
Не нужно высоко парить.