Любовь, коварство и враги

          Отрывок  № 11
                из
      восточной  повести

             ЭЛЬМИРА

Любовь  и  секс – две  стороны одной  медали,
Имя  которой – Божий  Дар. Но  секс  не  тот,
Который  ныне  на  устах.  Ещё  не  знали –
Развратной, пошлой, либеральной «поп»,
«Ток-шоу» и  других из  ведомства  змеиной
Злобы  библейского  масштаба, – все  пращуры
В  кои-то  веки  и  на  века-то  вечные. Но «стоп!»
Ему  неведомо. Оно  в  красноречивой                1)
Упаковке  от «Сатаны» и  «Князя  Тьмы»,
И  «Люцифера», и  всех  иных из ведомства  сего.
Любовь – от  Бога, но  секс – проникновение
Друг в друга  как  сочетание божественной  любви.
А  секс  животного  пошиба  есть  утоление
Инстинкта  без  чувств  и  сердца – не  более  того.
Таких «людей» назвать  людьми  бесспорно
И  сложно, и  Богу  противно даже.  Они
Не  видят  в  женщине  животворения.
Иные – в  мужчине  видят  только  сброс
Накопленной  энергии  для  пола –
И  больше  ничего!  Вот  так  и  жили-были
Фатима  и  Айткул. Их  повседневный  образ
Возник  не  просто  так  на  грани  фола,                2)
А  в  перспективе  из  прошлого  для  нас
Теперешних,  живущих  в  самый  раз.
Итак,  мы  слышим  речь  Айткула:
Поистине  красноречивая  фигура!
    *                *                *
                Айткул
Вчера  она  с  ним  тайно
Умчалась  вдаль, в  душе  своей
Неся  к  нему  любовь, не  зная
И  страха  тени  пред  судьбой.
Сегодня  в  ночь  чужой  рукою
Он  был  несчастьем  извлечён
Из  тёмной  ямы,  чтоб  собою
Позорить  честь  благих  имён.
Пред  нами  женщина, джигиты,
Поверив  на  слово  ему,
Умчалась  прочь  туда, где  степи,
Где  воля  резвому  коню.
Не  будем  строги!  Осуждение
Не  весть  умно  как  без  понимания
Причин  и  следствий.  Мы  его
Ещё  всегда  внести  сумеем,
Чтоб  омрачить  её  лицо.

Кто  из  собравшихся  здесь  смеет
Себе  в  блаженстве  отказать?
Признайтесь  честно, как мужчины,
Смогли  б  её  вы  в  жёны  взять?
В  душе  своей  и  скрытно, тайно
Хранить  божественный  восторг?
Любить  такую  не  зазорно…
В  душе  лишь  юным  надо  быть.
Она, как запахи  цветения,
Струит  истомный  аромат.
Нам  обонять  не  запах  тления,
А  ароматы  тысячей  лугов.
Она, создание  Востока,
Пред  вами  думает  сейчас
О  нём. Но  думы  женщины  подчас
Рождаются  без  нас  иного  толка. —
Он  повернулся  лицом  прочь
Туда, где  звёзды  и  мерцания. —
А  он? – он  оскорбил  её  мечтания! —
Едва  дыханьем  овладев,
Айткул  усердствовал  притворно: —
Он  насмеялся  в  ночь  над  ней,
Когда,  во  власти  зла  и  рока,
Жена  предстала  пред  судьёй…
О, властелин!  Ты  понял  мысли
Тогда,  предсказанные  мной.

Он  к  ней  вошёл, к  жене  Фатиме,
Но  та  любовницей  была
В  годы  девичьи, до  Кадырбека…
С  капыром  страсти  разделяла,
Но  повзрослев, одумалась  до  срока,
И  предпочтенья, как видим,  отдала… —
Шум  покатился и  вернулся  рокотом,
Айткул  склонился  перед  трупом,
Подобострастием  упоённый,
Как  ритор  тот  перед  сенатом,
И  уж  воспрянул  в  прекрасной  позе:
И  жест, и  взгляд  так  устремлённый
В  нём  сочетались  в  каждом  слове: —
Убийца  он  и  соблазнитель!
Он  осрамил  мужскую  честь!
Теперь  пред  вами  он  как  есть…
В  таком  обличье  коммунисты:
Вот  истина  земли  и  звёзд,
И  исповедь  моя, джигиты!
—  Отмщенье, смерть! — вокруг  неслось
Сквозь  клёкот, рёв  и  гнев  толпы…
Джусуп  понял  всё, что  случилось,
Хрипя, кричал  из  темноты:
— Не  верь, Эльмира!  О  не  верь…
Ни  в  будущем  и  ни  теперь!..

В  рот  кляп  ему  и  не  единожды
Пытались  втиснуть, тщетно  силясь:
Он  вырывался  вновь  и  вновь,
И  проклял  их  в  бессильи  трижды.

— Эге-ге-ге! — Айткул  стонал
И  с удовольствием  лукавил, —
Я  не  один, и  пусть  все  знают,
Что  наказанье  не  отменит
Никто, и  даже  бог. И  той  звезде
От  смерти  подлого  шайтана
Ни  омрачиться  и  ни  сгинуть,
Иначе  быть  большой  беде:
Мы  все  судить  его  здесь  станем
С  участием  Фатимы  и  Эльмиры.
По  списку,  новому  и  уточнённому
Пусть  выйдут  те, которым  велено
Ещё  живым, по  смерти  Кадырбека,
Я  зачитаю  вам… 
 ( Оглашает  список доверенных  лиц).
Все  мы  подумаем  при  этом. Колено
Это  да  будет  новым  правосудием,
Поистине  от  вас  до  тех  границ,
Которые  мы  с  вами  вместе  завоюем,
Не  завтра, но  время  настанет  непременно.
И  мы  по-новому  с  достаточным  умом
Порадуем  Аллаха,  вместо  бека.—                3)
На  том  и  разошлись  все  по  углам.

А  через  час  из  списка  опять  вернулись
Все  те, которые  с  Айткулом, вновь шептались,
Хихикали  порознь и  вместе  в  подобострастии,
Из  роду-племени  не  зная  слова «честь»,
Как  будто   бы   и  не  было  напасти…
Опять  хитрит  Айткул  невесть
Чего,  поскольку  тайно  в  этот  раз
В  прищуре  искромётных  глаз.
— Итак, —  он  заключил  свой  разговор, —
Уходим  завтра, кто  как  есть, все  по  домам
И  кишлакам.  Творим  и  делаем  прилюдно                4)
Добро, внедряемся в  структуры  власти.
Конкретно  каждому  отдельно  дам
Я  все  инструкции. Но  кто  сойдёт  отчасти,
Хотя  бы, «смотрящему»  будет  угодно
Решать   каждого  судьбу  из  вас. С  тропы
Ни  мне, ни  вам  уж  не  сойти: опасно!
Тем  более –  совсем  с  неё  сойти…
        *                *                *
Недооценка  изощрённости  ума,
Коварства  ради  выгоды  врага
Всегда  нам  во  много раз  сума                5)
Была  из  крови, и  бед  иных - сторицею
Бывала.  Но  мы  в  беспечности  всегда,
И  думы  думаем  лишь  после…
И  выдвигаемся  во  фронт, дабы  позицию               
Свою  отстаивать  и  жертвовать  без  если…
                (144)
                (Продолжение следует)               

Примечания: 1)« Оно  в  красноречивой…» – здесь  как  выразительный, ярко  свидетельствующий.
2) « …на  грани  фола»  – (англ. foul play нечестная игра), грубый, недозволенный  приём и в спорте,  и в политике, и т.д.
3) «…вместо бека» – здесь «бек» и далее  по тексту как начальник, глава  племени  у тюркских народов, он же титул  мелких феодальных правителей, в данном случае скотовода, а также добавление к имени в значении господин.
4) «… и кишлакам»  –  то есть по  селениям как и аулам, аилам  и др. в  Средней Азии и на Кавказе.
5) «… много раз сума…» –  «сум`а» первоначально была как мешок из ткани, кожи для ношения чего-нибудь, здесь как объёмное накопление, содержание, в данном  случае  пролитой крови, сосредоточение  всех  бед.
         Предыдущие  отрывки  смотрите в прологе под рубрикой «Эльмира». Данный  отрывок завершает первую часть указанной повести. Всего в первой части строк: поэтических- 1270, прозы - 148, то есть страниц: поэтических-37, прозы - 4.
                144/16
                Вчерне – 1968 г., г. Фрунзе
                Набело – 1992 г.