Эписталасса

Знал ли ты, друг мой, обыденным радостям цену?
Нет! Заставляет лишь насморк нас вспомнить про нос.
Помнишь ли ты, как униженно Гидрометцентр
увещевал не манкировать страшный прогноз?

Помнишь, как бледный синоптик рыдал на экране,
встав на колени, безумно тараща очки,
к нам простирая в мольбе безответные длани,
камеру дланями вдруг опрокинув почти.

Зрителей – чернь, лупоглазое стадо животных,
смерч превратил в однородную серую слизь.
Помнишь ли, друг мой, как весело и беззаботно
цивилизации мы на закате паслись?

Помнишь ли смену чудесную времени суток
до катастрофы, в особенности – вечера?
Даже  не верится, но подтверждает рассудок,
что вечера ещё место имели вчера.

Помнишь, как ветер поднялся над городом? Выше
вместе с ним стала потом подниматься вода.
Эти стихи я царапаю сидя на крыше.
Чёрные волны уже заливают чердак.

Слышу, как хлещут они по бетону высотки.
Гаснет фонарик мой. Тает заряд батарей.
Саван из тёмной материи хаоса соткан.
Месяц не выйдет. Звезда не взойдёт на заре.

Это письмо ты, друг мой,  никогда не получишь.
Сложенный где-то за гранью из мрака и бурь,
неотразимый неисповедимейший кукиш
нас раздавил, чтобы Землю очистить. Буль-буль…

P.S.
Автор послания ныне  живёт в океане,
пишет в чертогах Нептуна письмо за письмом
с помощью будто бы некой таинственной длани,
не упомянутой в строках седьмой и восьмой.