Что ж ты плачешь, липа?..

       Осень выдалась необыкновенной. Почти до самого конца сентября стояли по-летнему тёплые, даже жаркие дни. А в октябре пришло "бабье лето". Ещё повсюду бушевали на городских клумбах яркие цветы, работали фонтаны и Колесо Обозрения, а люди носили шлёпанцы, тонкие платья да шорты с футболками. И только ночи были прохладными, с яркими звёздами, туманом на закате и росой на траве поутру.

       Ближе к ноябрю осень спохватилась. Но в полдень ещё пригревало солнышко, а небо было густое и синее-синее. На клёнах красовались листья роскошной желтизны, с румянцем по краям. Начался листопад.

       В один из таких дней я неторопливо шла по большой аллее, ведущей к старинному Пороховому заводу, основанному ещё Указом Петра Первого. По обеим сторонам аллеи — огромные старые липы, свидетельницы того самого события, с которого и началась история нашего города. Дорога ведёт к самой проходной завода — и возведённой тогда же, специально для заводчан, церкви Рождества Христова. Аллея обычно безлюдная. И только на установленных недавно лавочках в погожий вечер сидят весёлые компании.

       Когда-то, в уже таком далёком 1993-ем, я гордо прогуливалась здесь с розовой коляской, в которой спала крошечная моя дочурка. И все последующие детские её годы, в тёплые летние дни, многие наши прогулки проходили под этими липами. Здесь мы "спасали" бабочек, попавших в лужу после дождя — и убирали с тротуара в траву выползших дождевых червяков, чтобы на них не наступили пешеходы. Здесь выпускали в большую и не высыхающую лужу маленьких лягушек, принесённых накануне с речки. В дупле вот этой липы был "домик" синичек. И мы подолгу наблюдали, как птички носили туда мошек в клювиках, а из дупла раздавался писк птенцов. Но однажды была гроза, ливень. И на следующий день мы не сразу поняли, что гнездо залило водой, и птенчики погибли…

       Под этими липами моя девочка каталась на маленьком трёхколёсном велосипеде "Гном", который мне отдала в трудные 90-ые бывшая сотрудница. Вместе с моим отцом, тяжело переживающим потерю своей жены, мы доезжали с этим велосипедиком до самой церкви. Отец, материалист и бывший член КПСС, пытался облегчить душевную боль, зажигая свечечки "за упокой". Однажды четырёхлетняя Олеся написала большими печатными буквами письмо Ангелу, и мы с ней передали его на полном серьёзе настоятелю церкви отцу Борису. А после слушали, как поёт церковный хор и звонят колокола. Отец Борис в тот раз погладил маленькую Олесю по волосам и угостил большой длинной карамелькой "Карандаш".

       Вот на этом большом пне, от которого осталась уже только окружность коры, сравнявшаяся с землёй, я фотографировала пятилетнюю Олесю в розовом платье-с-земляничками. Фото и теперь в нашем альбоме. Маленькая девочка с красивой светлой косой через плечо и пышным бантом на голове застенчиво улыбается, глядя в объектив…

       Позже уже подросшая Олеся ездила по этой аллее на велосипедные прогулки. А однажды, очень зябким мартовским днём, возвращаясь под липами к дому, мы с ней увидели низко летевший гусиный клин, радостно приветствующий родные края под секущим мелким дождём со снегом.

       Страшным ноябрьским днём 2013-го, вскоре после похорон дочери, я отчаянно рыдала вон на той скамеечке недалеко от церкви, включив в наушники Олесиного плеера на полную громкость любимую ею "Подари мне свою нежность" Майкла Джексона…

       Липы, липы, вы были свидетелями всего этого!

       А листья всё летели и летели по воздуху, кружились, падали, шелестели под ногами. И липовая аллея печально провожала меня огромными вековыми своими деревами.

       Так, перебирая дорогие сердцу воспоминания, вытирая слезинки и порой тихонько спрашивая "Олесенька, а помнишь?..", я свернула на уютную улочку, носящую имя писателя В. Короленко.

       Вдруг моё внимание привлекло нечто непонятное. На аккуратной площадке перед небольшим продуктовым магазинчиком прыгал дворник с метлой. Крепкий дядька средних лет, облачённый в спецовку. Метлу он держал вертикально, за самый конец древка. А прыгал дядька вверх, пытаясь дотянуться до нижней ветви невысокого и раскидистого липового дерева.

       Я замедлила шаг, пытаясь понять, что же тут происходит. Все деревья, растущие вокруг площадки магазинчика, уже полностью облетели и сиротливо покачивали голыми веточками. Опавшая листва была сметена в кучу. И только на одной коренастой липе, на большой её нижней ветви, вопреки осенней поре, задорно красовались почти зелёные крупные листья.

       Была пятница, вторая половина дня. Видимо, исполнительный дворник решил исправить этот "недостаток" — сбить метлой оставшуюся листву с последней ветки, подмести её, и уже с чистой совестью отправиться домой на выходные. Но задача была не из лёгких — листья ещё крепко держались черенками за родную ветку и не думали опадать. Однако и дворник не сдавался. Он всё прыгал и прыгал вверх, сбивая метлой по листочку и злобно покрикивая.

       В жизни не приходилось мне видеть ничего подобного. Что только не пронеслось в эти минуты в моём сознании! От "Роняет лес багряный свой убор…" А.С. Пушкина и "Отговорила роща золотая…" С. Есенина — до слов распятого на кресте Иисуса "Отче, прости им, ибо не ведают, что творят!" и философского постулата "Бытие определяет сознание".

       Пожалуй, Пушкин с Есениным и представить себе не могли, что и лес "ронять свой убор", и золотая роща "отговорить" могут вот так, при помощи дворницкой метлы, в принудительном порядке!

       Зябко съёжившись от такой дикости и искренне жалея бедную липу, я отправилась дальше, вспоминая уже Олесины строчки:

       "Что ж ты плачешь, липа?
       Листья влажные…
       Ветер носит всхлипы —
       Сны бумажные.

       Что ж ты так рыдаешь?
       День не мил..."



       (октябрь 2018)



Примечание: в рассказе использован фрагмент стихотворения Евы Малевич (моей дочери Олеси) "Что ж ты плачешь, липа?"  http://www.stihi.ru/2017/07/18/5015



Фото: аллея из вековых лип, ведущая к пороховому заводу.