Когда мы у лотосных стоп I

Мои воспоминания о становлении сахаджа йоги в г. Шымкенте (Республика Казахстан)

Предыдущие главы в сборнике "Место, где свет".

1994 год               



Московская встреча этого года, проводившаяся в спорткомплексе Центрального Спортивного Клуба Армии, была разделена на три дня. В первый день, 10 сентября, проводилась музыкальная программа для сахаджа-йогов, на которой москвичи сначала поставили спектакль о рождении Шри Ганеши. Здорово смотрелись танцы Шри Шивы и Шри Парвати, в исполнении московских ребят. Мы с удовольствием смотрели постановку этой известной истории, наслаждаясь игрой и поддерживая ребят аплодисментами.
Подлинным украшением вечера, где выступали ансамбль из Москвы, тольяттинские йоги, питерцы, стало выступление приглашённого Матерью мастера индийской классики мистера Нишантхана. Перед началом к Матери подошли корреспонденты программы «Вести», чтобы взять короткое интервью. Они спросили, что нужно делать россиянам в эти непростые времена, переживаемые страной. Шри Матаджи сказала, что необходимо только лишь получить самореализацию, так как это разовьёт творческую способность людей, даст равновесие и мир. Это поможет всем стать очень созидающими личностями, а также свидетелями разворачивающейся драмы. Благодаря трансформации с помощью чистой любви и получению опыта от Божественного, всё общество будет иметь всесторонний прогресс. Мать особо похвалила россиян и украинцев, которые вскоре станут лидерами мира в сфере духовности, и с улыбкой добавила: «Я обожаю эту страну!»   
Затем начался концерт. Как мы уже поняли, Шри Матаджи специально прививала нам вкус к индийской классической музыке, которая, как ни одна другая в мире, направлена к Божественности и реально помогает человеку получить состояние безмысленного созерцания и чувства единства с Природой и своим Духом. Артист в Индии, как правило, является глубоко верующим человеком, с молоком матери впитавшим духовное искательство и не имеющим в жизни иной цели, кроме достижения Йоги – союза со Всепроникающей силой. Шри Матаджи всегда отмечала, что простые люди в Индии глубоко духовные, и, как ни пытается Болливуд представить миру свой искусственный образ современных индийцев, стремящихся к новизне и подражающих Западу, на самом деле в повседневной жизни вы редко встретите там людей такого типа. Так же и музыканты стараются свой талант и мастерство использовать для восхваления Божественного. Живший в Аравии Пророк Мохаммед также говорил, что это – единственная цель и задача музыки. Смотря на выступление в зале ЦСКА известного ситариста, подарившего всем нам великолепный концерт, я испытывал разные чувства. Естественно, что Нишантхан был безупречен технически, но то, с каким неподдельным благоговением, удовольствием он исполнял свои композиции, выглядело необычно. Возможно потому, что это была, по сути, первая моя встреча с настоящим исполнителем классики. Не только индийской, но и вообще классики. Некоторые движения и выражение лица дирижёра в оркестре тоже покажутся странными дилетанту, над этим он даже может посмеяться. Но если вы тонкий знаток и ценитель музыки, разве вы будете обращать на это внимание? Страстность и самоотдача артиста только добавит экспрессии и красок в палитру ощущений слушателя. Что же говорить о раге, что в буквальном переводе означает «красить, раскрашивать умы и души слушателей разноцветьем проявлений божественной любви и наслаждения»! Можно представить, что творится в душе музыканта, если во время своей игры он всецело сосредоточен на Всепроникающей Любви. Нишантхан то умилённо оглядывал слушателей, то будто бы отстранённо смотрел куда-то вдаль, то с непередаваемой нежностью во взгляде безмолвно обращался к Шри Матаджи, словно ища Её одобрения и благословения. Или становился задумчивым, склонив голову к струнам, перебирая ими тихонько, ласково, извлекая мягкие, даже робкие звуки. Похожие на шум маленьких ручейков, они постепенно сливались воедино, образуя мощный поток, готовый через минуту-другую увлечь слушателя в своём бурном течении туда, где его ждёт растворение в необъятном океане Вселенской радости. Иногда он невинно, словно ребёнок, начинал манерничать, пуская в дело свою довольно забавную мимику. А то, вдруг, с лукавинкой в глазах переглянувшись с таблистом, Нишантхан начинал с ним затейливые импровизации, поражая абсолютным чувством ритма и неуёмной фантазией. После концерта он признался, что у него было совершенно чёткое ощущение того, что будто играл не он сам, а музыка Небес лилась через него, и от всего сердца благодарил Шри Матаджи. Всё это время Она не отрываясь смотрела и внимала его рагам, наслаждаясь волшебными звуками ситары и слегка покачивая головой в такт. Надо сказать, что полностью оценить всю красоту и благоприятность выступления Нишантхана, я смог оценить гораздо позже, пересматривая его концерт несколько лет спустя на видеокассете. А в тот вечер некоторую часть концерта я просидел, как во сне, в том смысле, что даже если бы в глаза можно было вставить спички, то и тогда веки сомкнулись бы. Причём подобное состояние испытала добрая половина йогов в зале. Возможно, от позднего начала концерта, возможно от того, что музыка, источая вибрации, стала очищать левую сторону, вызвав у многих «неподготовленных» летаргию. Но даже этого хватило, чтобы получить истинное удовольствие. Однако сама Шри Матаджи, как и  многие «крепкие орешки» из сахаджа-йогов, наслаждались концертом от начала до конца. Когда же он завершился, артиста приветствовали овациями все. Те, кто высидел всю программу, благодарили его за возможность пережить высочайшее состояние полёта Духа. Уже после трёх часов ночи, когда мы проводили Шри Матаджи, шум в зале стал быстро стихать. Особо стойкие решили помедитировать вблизи сцены, другие, укладываясь спать, тихо переговаривались, делились впечатлениями прошедшего вечера, основная же масса бодрствовавших до сих пор йогов в минуты засопела безмятежным сном счастливых людей. Мимо нас неспешно прошёл, заложив за спину обе руки, профессор Воронов в белой курдопижаме. Посмотрел на уткнувшуюся носиком в мамин живот маленькую Лизоньку, улыбнулся в свою пышную бороду, сказал что-то одобрительное и двинулся дальше. «Крупный учёный в индийской одежде, русский профессор сахаджа-йог – это уже кое-что значит!» – последнее, что пронеслось в голове перед тем, как я окончательно отключился.