Шурик

Накинув куртку, я вышел на импровизированный балкон, который представлял из себя симбиоз окна и входной двери. Он не был обременен ни лестницами, ни козырьками, дабы не мешать беспилотным левитирующим гондолам-такси вплотную приставать к пункту назначения и забирать пассажиров. Ловко перепрыгнув борт посудины, я дотронулся ладонью до считывателя на корме судна для оплаты заказанного времени. Сейчас жизнь и личность каждого привязана к его ДНК коду, информация о котором есть на любых подобных устройствах по всему материку.
 
Шурик уже сидел там. Он даже не поднял на меня глаза, хотя от моего прыжка лодка сильно качнулась и отдрейфовала на метр от стены здания и не почувствовать этого он не мог. Это меня в нем и насторожило:

- Здорово, Сань.
- Здоров.

Мы пожали друг другу руки. Точнее он мою руку, а я его лапу, напоминающую человеческую кисть, но обросшую шерстью и с короткими собачьими когтями вместо ногтей.

- Сань, ну что ты томишь? Сам же меня вытащил. Давай выкладывай, что у тебя опять случилось. И куда мы едем вообще?
- Никуда.
- А зачем мы тогда вдвоем в эту посудину залезли да еще деньги потратили?
- Я отдам.
- Ты так и будешь меня своими содержательными монологами кормить?

Я достал сигарету и тут же вспомнил, что оставил спички дома. Без лишних слов он протянул мне зажженную зажигалку и прикурил. С этим жестом он, наконец-то, поднял на меня свое лицо и посмотрел в глаза. Уши его стояли торчком, что говорило об эмоциональном возбуждении и какой-то внутренней борьбе или даже войне. Только непонятно - с кем. Главное, чтобы не с самим собой:

- Серёг, скажи мне, ты когда-нибудь думал об истории? Не о политоте всякой, а об истории своего вида.
- Я знаю лишь факты. Эволюция там, естественные отборы всякие. Ты к чему это?
- Вот тебе хорошо, ты уже несколько веков живешь со своим сознанием, пусть и меняешь раз в сто лет свое тело, чтобы сохранить мыслительную деятельность. Ты помнишь нас, когда еще мы были другим, более примитивным видом, когда вы нас еще собаками называли?
- Помню. Очень хорошо помню.
- Поговорил я вчера с дедом своим, а ты знаешь, как его на рассуждения тянет, когда он накатит. Так вот вчера его, видимо, основательно прорвало.
- Прорвало на что?
- Он из немногих остался, кто может понимать собачий язык, на котором мы говорили еще до нашего становления на две лапы. Как ты понимаешь, самих собак уже давно нет. Начал он мне пересказывать истории своих дедов. Про людей, про собак и остальных животных, про непонимание. Серёг, как так? Я думал, что животные и люди не понимали друг друга, а оказывается, что не понимали только люди животных.
- Я знал, что когда-нибудь ты к этому придешь…
- Вот у тебя же была собака?
- Была. И не одна.
- И как? Мог назвать ты ее своим лучшим другом, как мы сейчас называем друг друга?
- «Собака – лучший друг человека» - этот лозунг лейтмотивом проходил веками в наше время. Но ты понимаешь, что лучший друг-человек и лучший друг-собака никогда не рассматривались в одном контексте?
- Вот в том-то и дело, что я нихрена не понимаю!
- Не разоряйся. Время сейчас другое. Все по-другому.
- Я не про сейчас. Я хочу понять, почему вы к нам так относились? Да, люди хоть и травоядные, но, в то же время, хищники, и без мяса и убийств они не могут. Мы – тоже. Этот факт я понимаю и принимаю, ибо это наша природа. Гораздо хуже то, что вы видели нас своими вещами, игрушками. Мы же тоже мыслили, чувствовали, любили.
 
Докуривая сигарету, я видел, как он, своими черными, так хорошо знакомыми еще с тех времен глазами смотрел на меня в надежде получить ответы:

- Не все люди были плохими. Были такие, которые могли отдать жизнь за своего питомца.
- Как же я ненавижу это слово, – Шурика передернуло. И явно не от холода.
- Сань, я тоже. Но тогда животные были именно питомцами.
- Да-да-да, именно так мне и говорил дед. Нас заводили, продавали, покупали, усыпляли, если мы вдруг начинали мешать.
- Сань, но от меня-то ты что хочешь сейчас? Я это не опровергаю. Да, это было и было часто. Но сейчас все поменялось. Сейчас ты - мой лучший друг, каких у меня и среди людей не бывало. И, кстати, этого я тебе никогда не говорил, но я мечтал, чтобы на планете наступило время такое, как сейчас:
- Ну конечно, летающие корабли, перенос сознания, тела – это просто оболочки. Кто о таком не мечтает.
- Да нет же! О понимании я мечтал. Вот о такой ситуации, как сейчас я мечтал. Что мы будем с тобой просто так разговаривать без всяких выученных команд и выгуливаний на поводке. Что мы действительно будем друзьями, а не парой «хозяин-питомец». В итоге природа сделала свое дело.
 
Тлеющая сигарета обожгла пальцы и выпала. Голос Шурика стал таким глухим, что расслышать его было сложно:

- Я думал, что ты был одним из тех…
- Из каких тех?
- Из тех, про кого рассказывал дед.
- Я не строю из себя святого, но нет, я не был одним из них.
- Видимо, сильно меня рассказ его задел. Извини.
- Не надо, это я должен перед тобой извиняться, и перед дедом твоим и перед всеми остальными.
- За что?
- Ты сам только что все объяснил. Покурим?
 
Мы молча сидели и курили, пуская дым в проплывающие мимо лодки. Было видно, что Шурик не может успокоиться. В одной «руке» он перебирал сигарету между своими собачьими пальцами, другой оперся на борт судна, постукивая по деревяшке когтями. Он, так же как и я, закрыл в себе эмоции и скрывал их очень виртуозно. Но одна вещь его выдавала. Едва заметную тень улыбки он скрыть так и не смог.