Часть моих осознаний в формате прозаической заметк

Гланц  после своего очередного нездорового сна с трудом открыл глаза, тяжело дыша, будто на его груди расположился слон, а не кот. В его глазах сеседствовали радость от случая, когда он сумел просыпаться и глубокая боль, когда он пытался засыпать. Обои на стенах его квартиры были в полоску, что каждый раз напоминало ему решетку клетки, в которой он жил несколько лет назад, а если быть точнее – выживал. Избитый воспоминаниями об этом он решил сменить эти чертовы обои. Это была его первая мысль сегодняшнего дня. Гланц осторожно убрал своего кота, а тот даже лапой не дернул, продолжал крепко спать. Будто какая-то жидкая субстанция он растекся по подушке, укрывая ее длинным рыжим ворсом. Еще пару минут Гланц посидел на краю кровати, тупо уставившись на свои ноги, затем без всякой мысли, машинально встал и направился на кухню. Все было выработано до автоматизма: насыпать кофе в турку, сделать тосты, оставить это дело и пойти умываться. Гланц непонятно почему застыл, увидев свое отражение в зеркале ванной комнаты. Он начал ощущать, как пробуждается злость, обжигая все его нутро. Да, он ненавидел себя. И он не знал причину возникновения этого чувства. «Что со мной происходит? Я все меньше нахожу сил на гражданскую борьбу внутри меня. Мне нужно сделать выбор, мне необходимо принять и сделать героем только одну часть меня, пока эти два воина не поубивали друг друга, оставив море грязной крови и гниющие  тела». Его размышления прервал шепящий шум  с кухни и запах горелого. « Вот черт! Как всегда!»- Гланц нервно выключил плиту  и принялся вытирать частички прогоревшего кофе. Наконец, управившись с тошнившей его бытовухой, которую многие люди не замечают вовсе, он стал неторопясь собираться на работу.  Работал Гланц от случая к случаю, старательно избегая постоянства не только в деловых делах, но и по жизни в целом. Он считал, что стабильность не признак профессианализма, а тяжелейший якорь в любом роде развития. Может его мнение было таким от того, что он не стремился стать профессионалом своего дела, а точнее не своего дела.
Гланц вышел во двор и его глаза тут же прилипли к камню, лежащему у него под ногами. «Это всего лишь простой камень и больше ничего» - подумал он. Сделал пару шагов и всё, всё остальное, где он был секунду назад – позади. Момент прошлого наполнен еще одним событием, никаким,но все-таки событием. Каждый старается наполнить свои дни изо всех сил, никто не желает оставаться наедине с пустотой. Человеку становится страшно и он идет на работу как и Гланц. Там его голова наполняется тяжестью. Ощутив всё это, сидя в офисе, где и без обоев в полоску здание напоминает клетку, Гланц решил подняться на самый пик этой тюрьмы. Он сделал это. Его не охватил ужас, он не убежал далеко, но у него случилось что-то по-другому. «Я почти спасся» - без уверенности произнес Гланц, смотря прямо перед собой в бескрайние просторы неба. «Я понял, что я хотел увидеть».
Гланц никогда не отличался правильностью своих поступков, он жил вопреки всему, даже себе, в то время как другие считали, что целый мир – это одно большое правило и,не соблюдая их, ты будешь игнорируем.  Куда уж лучше стандартный жизненный путь! Человек – диктатор, не скупающийся на время.  Но такой человек ощущает хищный взгляд смерти тогда, когда уже не остается сил на борьбу с ней. Страх. Еще год,два и человек загнан в угол, он в панике, ему тошно.
Гланцу не доводилось ощущать этого, он без всякого волнения смотрел в самую глубь бездны. Потому что он не строил планов, не строил укрытий, он был близким другом неизвестности и другом сопротивления. Стоя на крыши он всё больше и больше чувствовал облегчение. Под одной ногой нет опоры. Шаг. О, это новое осознание. Оно чудесно. « Я могу творить всё, что пожелаю! Чем я занимался все эти годы?» - его передернуло. Все эти годы…годы…. « В прежнее время я тратил столько сил на понимание того,что бокал наполовину полон, жизнь – сплошная радость, а пессимизм – диссонанс. Я больше не играю в социальные игры! Не играю! Вы слышите?!». Теперь, когда Гланц радовался ,это была высшая точка экзальтации, когда он грустил – он был самой грустью. Радость и страдание – равносильны. Чертов бокал просто бокал с чем-либо! Уродство – не быть калекой. Уродство – иметь однобокую душу. 
Вернувшись домой, Гланц взглянул на свои обои и узор в полоску уже не казался решетками клетки, каждая полоса напоминала дорогу. « К чёрту менять обои. Это бесполезно. Нужно менять восприятие, то,что  вокруг меня» - умозаключил он, отыскал за диваном кота и наслаждался его мурчанием.