Музы Владимира Маяковского

                ВЛАДИМИР  МАЯКОВСКИЙ
 
 Маяковскому с женщинами и везло, и не везло одновременно. Он увлекался, влюблялся, однако полной взаимности чаще всего не встречал. Биографы поэта в один голос называют его самой большой любовью Лилю Брик. Именно ей поэт писал: «Я люблю, люблю, несмотря ни на что, и благодаря всему, любил, люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая. Все равно люблю. Аминь». Именно ее он называл «Солнышко Самое Светлое». А Лиля Юрьевна благополучно жила со своим мужем Осипом Бриком, называла Маяковского в письмах «Щенком» и «Щеником» и просила «привезти ей из-за границы автомобильчик». Брик ценила гений своего обожателя, но любила всю жизнь только мужа Осипа. После его смерти в 1945 году она скажет: «Когда застрелился Маяковский — умер великий поэт. А когда умер Осип — умерла я». Примечательно и другое высказывание Лили Юрьевны. Узнав о самоубийстве Маяковского, Брик произнесла: «Хорошо, что он застрелился из большого пистолета. А то некрасиво бы получилось: такой поэт — и стреляется из маленького браунинга».
Жил Маяковский в одной квартире с Бриками. Вся Москва с удовольствием обсуждала эту необычную «семью втроем». Однако «все сплетни о «любви втроем» совершенно непохожи на то, что было», — напишет Лиля Юрьевна. Незадолго до смерти, случившейся в 1978 году, она признается поэту Андрею Вознесенскому: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался к нам, царапался в дверь и плакал». Брик прекрасно сознавала, как мучается Маяковский. «Но ничего, — говорила она друзьям. — Страдать Володе полезно. Он помучается и напишет хорошие стихи».

ЛИЛЯ  БРИК

  С Маяковским Лиля познакомилась в 1915 году. К ней его привела младшая сестра Эльза, которая  в это время окончила 8-й класс гимназии, и за ней ухаживал молодой поэт Владимир Маяковский. Их роман начался в 1913 году. Маяковский тогда был франтом - брал напрокат визитку, цилиндр, трость из дешевого магазина на Сретенке. Увлекался картами и, уговорившись с Эльзой прокатить ее в Сокольники на извозчике, проигравшись накануне, катал ее на трамвае мимо площади, которая впоследствии носила его имя. Он приходил к ней в гости или засиживался допоздна, провожая ее, но Лилю ни разу там не видел. Маяковский  ездил к ней на дачу, которую снимала её семья в Малаховке. Родители Эльзы его не жаловали, и он старался не попадаться им на глаза. И однажды, гуляя с ним по лесу, она услышала впервые "Если звезды зажигают" и полюбила его поэзию навсегда. Роман их был искренний, нежный, временами бурный - с размолвками и примирениями, как полагается.
 
  Маяковский: "Июль 1915 года. Радостнейшая дата. Знакомлюсь с Л.Ю. и О.М. Бриками" , - записал Маяковский много лет позже в автобиографии. Эльза привела поэта к Брикам, дом которых скоро стал и его домом, их семья - его семьей.
  По словам  Лили Юрьевны Брик, до встречи с Маяковским у них с мужем "интерес к литературе был пассивный" и выражался главным образом в том, что они любили читать друг другу вслух. Пишет она и о признаках меценатства, которые были в них ("свезли одного поэта в Туркестан, оттого что он любил Восток"). Слово "меценатство" можно употребить, говоря и о начале отношений О.М. Брика к Маяковскому. Поэт рассказал о себе, о мытарствах с изданием поэмы, и предприимчивый Брик решил организовать чтение ее у себя.
  В тот же вечер Маяковский попросил разрешения посвятить ей поэму и надписал над заглавием "Лиле Юрьевне Брик". Маяковский сразу влюбился в Лилю Брик, но как же на это отреагировала ее сестра? Лиля Юрьевна с детства умела влиять на сестру и подчинять ее своей воле. И Эльза не порвала ни с Лилей, ни с Владимиром Владимировичем, а, страдая и досадуя, подчинилась "обстоятельствам" и сохранила с Маяковским прекрасные отношения до конца его дней. А до конца своих дней - восторг перед его поэзией, который она испытала еще в ранней юности.
  Маяковский ухаживал за Лилей бурно, безоглядно. Ему нравилось и то, что перед ним была дама, женщина другого круга - элегантная, умная, воспитанная, до конца непознаваемая, с прекрасными манерами, интересными знакомыми и лишенная всяких предрассудков. Когда ей хотелось, то "светскость" она приглушала ироничной богемностью: и эксцентричными клетчатыми чулками, и расписной шалью с лисьим хвостом, и варварскими украшениями - смотря по настроению. Она была начитана не меньше Бурлюка, который был для него авторитетом, и в дальнейшем таким же авторитетом станет для него Лиля.
Они встречались каждый день и стали неразлучны, но его чувства доминировали. Лиля же была спокойнее и умела держать его на расстоянии, от которого он сходил с ума. Она любила его, но не без памяти. Он скоро стал звать ее Лилей и на "ты", а она долго обращалась к нему на "вы" и звала по имени и отчеству, соблюдая "пафос дистанции". Она была то нежна с ним, то отчужденно - холодна, и Маяковскому казалось, что Лиля околдовала его, вселила в него безумие. Он отвечал на все ее перепада отчаянием и стихами, которые приводили ее в восторг.
  На дворе стоял 1915 год. Маяковский переехал на Надеждинскую улицу, чтобы быть поближе к Лиле. Конечно, Брик не мог догадываться об их отношениях, хотя поначалу встречи проходили скрытно: Владимир Владимирович приглашал ее в дом свиданий, ему нравилась эта необычная обстановка, красный штоф, позолота и зеркала … Возможно, Лиля все же надеялась наладить с Осей жизнь, которая "рас-пол-злась" не по ее желанию. И приходилось скрывать встречи, приходилось учить Маяковского хранить тайны, которые он не умел хранить. Но никто из троих не говорил на эту тему, ибо Лиля наложила запрет на выяснение отношений. А ее решение было непререкаемо и для Брика, и для Маяковского. Всегда.
 
  "Он выбрал себе семью, в которую, как кукушка залетел сам, однако же не вытесняя и не обездоливая ее обитателей. Наоборот, это чужое, казалось бы, гнездо он охранял и устраивал, как свое собственное устраивал бы, будь он семейственником. Гнездом этим была семья Бриков, с которыми он сдружился и прожил всю свою творческую биографию". Так вспоминает Николай Асеев. Действительно ли Маяковский нежно и искренне дружил с Осипом Бриком или это были иные отношения, более сложные и запутанные, быть может, более деловые? 

  По форме этот вопрос - риторичен и уже содержит в себе ответ. Однако на деле он решается не так-то просто. "Дорогой, дорогой Лилик!", "Милый, милый Осик!..", "Целуй его (Осю) очень…", "Мы" с Оськой по возможности ходим вместе и только и делаем, что разговариваем о тебе. (Тема - единственный человек на свете - Киса)…" Но все эти поцелуи не проясняют картины, а, наоборот, еще больше затуманивают. Потому что суровую дружбу соперников мы еще как-то можем себе представить, но нежная любовь любовника к мужу - это уже нечто непредставимое, это выше любых возможностей.
  Брики были единственной семьей Маяковского, со всем тем, что бывает в семейной жизни: ласками и ссорами, дружбой и враждой, любовью и ненавистью.
  Что же касается интимной стороны вопроса, то кто, кроме одного из троих мог внести необходимую ясность? Все прочие окружавшие Маяковского люди, даже самые-самые близкие, терялись в догадках. Например, Вероника Полонская пишет: "Я никак не могла понять семейной ситуации Бриков и Маяковского. Они жили вместе такой дружной семьей, и мне было неясно, кто же из них является мужем Лили Юрьевны. Вначале, бывая у Бриков, я из-за этого чувствовала себя очень неловко".
  Сама Лиля Юрьевна писала на полях одной из рукописей: "Физически О.М. не был моим мужем с 1916 г., а В.В. - с 1925 г.". Осип Брик был при Лиле Юрьевне чем-то вроде старшей подруги, товарки, всегда умиленной и снисходительной. Видимо, такой уж он был человек, что его утраивала эта роль. По-видимому, после нескольких лет любви Маяковскому отводилась сходная роль, и он с этой ролью также смирился, но, в отличие от Брика, без всякой готовности, далеко не сразу и не мирным путем. Но, несмотря на все вышесказанное, Лиля Юрьевна любила  Осипа  Максимовича. "Трагедия двух людей из "треугольника", которых Маяковский называл своею семьей, заключалась в том, что Лиля Юрьевна любила Брика, но он не любил ее. А Владимир Владимирович любил Лилю, которая не могла любить никого, кроме Осипа Максимовича. Всю жизнь она любила человека, физически равнодушного к ней" , - писала одна женщина, которая была долго знакомой с ними и близко их наблюдала.
Втроем они жили во всех квартирах в Москве, на даче в Пушкине. Одно время снимали домик в Сокольниках и жили там зимой, ибо в Москве была теснотища. У поэта была небольшая комната в коммуналке на Лубянской площади, куда он мог уединяться для работы. Втроем с 26-го по 30-й - последние четыре года - Маяковский и Брики жили в крохотной квартирке в Гендриковом переулке на Таганке.
  В те годы обручальные кольца для Лили являлись признаком буржуазности, с которой воевал Маяковский. Поэтому они обменялись перстнями-печатками. На ее перстне он выгравировал инициалы Л Ю Б. По кругу они читались, как ЛЮБЛЮ - ЛЮБЛЮ. Эти три буквы поэт будет ставить как посвящения, художники - вписывать в орнаменты на его книгах. На огромном перстне Маяковского она заказала сделать его инициалы по-латыни: W M.
  Вспоминая Маяковского в те далекие петроградские годы, Л.Ю. писала: "Совсем он был тогда еще щенок, да и внешностью ужасно походил на щенка: огромные лапы и голова - и по улицам носился, задрав хвост, и лаял зря, на кого попало, и страшно вилял хвостом, когда провинится. Мы его так и прозвали - Щеном". Он и в письмах к ней, и в телеграммах подписывался Щеном и подобранного им щеночка назвал Щен.
  В 1918 году они расстались почти на пять месяцев - он уехал по делам в Москву, и письма его полны желанием скорее увидеться и жалобами на одиночество.
  В Москве Маяковский снова сблизился с Бурлюком, они издали "Футуристическую газету", выступал он и на поэтических вечерах в Политехническом, в "Питтореске" - кафе поэтов. Он пытался издать на деньги, занятые у друзей, "Облако" без цензурных изъятий и поэму "Человек". Затея удалась, и он тут же послал книжки Лиле. Здесь же Маяковский  увлекся кинематографом.
В мае Лиля  приехала в Москву, и они снялись в картине "Закованная  фильмой"  фирмы "Гомон". На экране оживала история художника, который ищет настоящей любви. Он видит сердца женщин - в одном деньги, в другом - наряды, в третьем - кастрюльки. Наконец он влюбляется в балерину из фильма "Сердце экрана". Он так неистово аплодирует ей, что она сходит к нему в зал. (Художника играл Маяковский, балерину - Лиля Брик.) Но балерина скучает без экрана, и после разных приключений - возвращается на пленку. В уголке плаката художник с трудом разбирает название фантастической  киностраны, где живет та, которую он потерял, - "Любландия". Художник бросается на поиски киностраны.
  Вернувшись в 1918 году весной обратно в Петроград после съемок фильма, они сняли за городом, в Левашове, три комнаты. Приехав туда, Елена Юльевна, мать Лили, все поняла. Поняла, что добропорядочный брак дочери распался, что она связала свою жизнь с Маяковским, который недавно еще ухаживал за ее младшей дочерью, и которого она гнала от нее как человека чуждого им круга.
  Когда Лиля Юрьевна при Брике сошлась с Маяковским, родные Владимира Владимировича тяжело переживали ситуацию, которую не в состоянии были ни понять, ни принять. Но время сделало свое дело - семейные отношения наладились и, в общем, продолжались еще десять лет после смерти поэта. Затем его мать и сестра отринули от себя Лилю Юрьевну. А старшая сестра Людмила Владимировна до конца своих дней была злейшим ее врагом.
  Осенью 1918 года все трое переехали в Москву и поначалу жили в коммуналке в Полуэктовом переулке. Из-за холода снесли все теплые вещи в одну комнату: ее было легче отопить - одну. Лиля Юрьевна и Владимир Владимирович уже не скрывали своей связи, и всем было ясно, как он ее боготворил и как она верховодила. Она не хотела иметь детей ни раньше от Брика, ни теперь от него. Позднее она говорила: "Обрекать человека на те мучения, которые мы постоянно испытываем? Ведь если бы у меня был сын, то он наверняка бы загремел бы в
37-м, а если бы уцелел, то его убили бы на войне". Но вообще она чужих детей любила, была с ними ласкова и щедра. Жизнь была трудна, и хотя Маяковский и Брик работали интенсивно и Лиля служила в "Окнах Роста", раскрашивая по трафарету агитплакаты, денег из-за дороговизны  всё равно не хватало. Лиля заболела авитаминозом и начала опухать. Маяковский выбивался из сил и страдал. Примитивные овощи стали сокровищем, В это время он писал:

 Я
много дарил
    конфект да букетов,
         но
            больше
 всех
    дорогих даров
          я помню
          морковь драгоценную эту
и пол- полена
березовых дров.

  В 1921 году им удалось получить две комнаты в общей квартире в Водопьяновом переулке, возле почтамта. В одной, столовой, стояла кровать Лили за ширмой и надпись гласила: "На кровать никому садиться не разрешается". Во второй комнате, в кабинете, жил Осип Максимович. У Маяковского была комната тоже в коммуналке, неподалеку, на Лубянке. Там он работал. Отношения с Маяковским были ровными, он не был ревнив и категоричен, и их жизнь на даче в Пушкине 1920 - 1921 годов Лиля Юрьевна вспоминала как самую спокойную и мирную. По воскресеньям приезжало много гостей. Маяковский и Лиля много гуляли, собирали грибы - они составляли большое подспорье в еде. Во время прогулок поэт был неразговорчив, думая о своем или сочиняя. Лиля сначала обижалась, потом поняла его. Он часто ездил в Москву по делам, и не было случая, чтобы он вернулся без
цветов для нее. 

  Любовь Маяковского и Лили Юрьевны была не простой, она не раз достигала кризисных рубежей. В годы, когда революция ломала и пересматривала все на свете, казалось, что и человеческие отношения должны найти новую форму, новые взаимосвязи. И что любовь, верность, ревность тоже в известной степени претерпят изменения, и отношения людей в чем-то станут другими. Авангард нес новую идеологию и недвусмысленно заявлял о своих намерениях переустроить не только жизнь нового общества, но и каждого человека в частности. А Лиля Юрьевна и Владимир Владимирович исповедовали именно эту идеологию. Осенью 1922 г. отношения между Маяковским и Лилей  выдержали кризис, первое серьезное испытание после "легализации" их романа в 1918 г. Кризис назрел во время поездки в Берлин в октябре - ноябре и вспыхнул в конце декабря: по инициативе Лили, она и Маяковский приняли решение прожить два месяца врозь - он в своей рабочей комнате в Лубянском проезде, она в квартире в Водопьяновом переулке.
  Разлука должна была длиться ровно два месяца, до 28 февраля 1923 г. За это время Маяковский ни разу не посетил Л.Ю. Он подходил к ее дому, прятался на лестнице, подкрадывался к ее дверям, писал письма и записки, которые передавались через прислугу или через общих знакомых; он посылал ей цветы, книги и другие подарки, как, например, птиц в клетке - напоминание о ситуации, в которой находился. Лиля отвечала краткими записочками, несколько раз они виделись случайно. Лиля  и Маяковский должны были пересмотреть свое отношение к быту, к любви и ревности, к инерции повседневной жизни, к "чаепитию" и т.д. Маяковский старался это сделать; тем не менее, месяцы самоиспытания не привели к большим изменениям в их жизни, да и Маяковскому это было не важно - лишь бы они были вместе и впредь. 28 февраля в три часа дня истек для Маяковского "срок заключения". В восемь часов вечера они встретились с Лилей Юрьевной на вокзале, чтобы поехать на несколько дней вместе в Петроград. Войдя в купе, Маяковский прочитал ей только что законченную поэму "Про это" и заплакал …
 
1924 год был переломным в развитии отношений между Л.Ю. и Маяковским. Сохранилась ее записочка к Маяковскому, в которой она заявляет, что не испытывает больше прежних чувств к нему, прибавляя: "Мне кажется, что и ты любишь меня много меньше, и очень мучиться не будешь".
  Одна из причин этой перемены в их отношениях очевидна. В письме от 23 февраля 1924 г. Лиля спрашивает: "Что с А.М.?" Александр Михайлович Краснощеков, бывший председатель и министр иностранных дел правительства Дальневосточной республики, в 1921 г. вернулся в Москву и в 1922 г стал председателем Промбанка и заместителем Наркомфина. Лиля  Юрьевна  познакомилась с ним летом того же года. Между ней и Краснощековым начался роман, о котором знал Маяковский. В сентябре 1923 г. Краснощеков был арестован по необоснованным обвинениям и присужден к тюремному заключению.
  Осенью 1924 г. Маяковский уехал в Париж. После одной недели во французской столице Маяковский пишет Лиле: "… писать я не могу, а кто ты и что ты я все же совсем, совсем не знаю. Утешать ведь все же себя нечем ты родная и любимая, но все же ты в Москве и ты или чужая или не моя". Лиля ответила: "Что делать. Не могу бросить Александра Михайловича пока он в тюрьме. Стыдно! Так стыдно как никогда в жизни". Маяковский: " Ты пишешь про «стыдно». Неужели это все что связывает тебя с ним и единственное что мешает быть со мной. Не верю! Делай, как хочешь, ничто никогда и никак моей любви к тебе не изменит". Лиля  была не права, полагая в своей записочке, что он любит ее "много меньше" - ничто не могло подорвать его любви к ней, и он "мучился".
  После возвращения из Америки (1925) отношения между ними  окончательно перешли в новую фазу. В апреле 1926 г. Брики и Маяковский переехали в квартиру в Гендриковом переулке. Парадоксально, что Маяковский и Лиля  съехались в одну квартиру теперь, когда кончилась уже их "супружеская" жизнь. На самом деле этот факт - только лишнее свидетельство глубокой дружбы, связывавшей этих людей; новые, эмоционально менее напряженные отношения между Маяковским и Лили Юрьевны  являлись, скорее всего, необходимым условием для такого бытового эксперимента.
Продолжались поиски любви, которая могла бы его "спасти". Еще летом 1929 г., задолго до вести из Парижа, Маяковский начал ухаживать за актрисой Вероникой Полонской, и эта связь теперь углублялась.

  Маяковский виделся с Бриками в последний раз 18 февраля 1930 г., когда они уезжали за границу. Последняя открытка Маяковскому была отправлена из Амстердама 14 апреля, в день самоубийства...
Любовь В. Маяковского и Л. Брик, как мы увидели, была очень непростой. Многое в отношениях этих двух людей остается непонятным, однако ключ к пониманию этой любви можно найти в воспоминаниях Фаины Раневской. Она пишет: "Вчера была Лиля Брик, принесла "Избранное" Маяковского и его любительскую фотографию. Говорила о своей любви к покойному… Брику. И сказала, что отказалась бы от всего, что было в ее жизни, только бы не потерять Осю. Я спросила: "Отказались бы и от Маяковского?". Она не задумываясь ответила: "Да, отказалась бы и от Маяковского, мне надо было быть только с Осей". Бедный, она не очень-то любила его. Мне хотелось плакать от жалости к Маяковскому и даже физически заболело сердце".

                Источник:                "Такой разный Маяковский"
ЭЛЛИ  ДЖОНС

  Осенью 1928 года Маяковский опять едет в Париж. Помимо чисто литературных дел, поездка имела и другую цель. 20 октября он поехал в Ниццу, где отдыхала его американская подруга Элли Джонс с дочкой, которую он признавал своей.
Настоящее имя Элли Джонс - Елизавета Петровна Зиберт. Она родилась в Российской Империи, в Давленково, 13 октября 1904 года. Элли происходила из семьи обрусевших немцев, которая после Октябрьской Революции была вынуждена бежать из России вместе с другими помещиками и аристократами. Ее семья была достаточно зажиточной - они владели землей не только по всей Российской империи, но и за ее пределами. Большую часть своего детства Елизавета провела в имениях своего деда и отца. Она получила хорошее домашнее образование, в том числе она выучила несколько иностранных языков, что впоследствии сыграло очень важную роль в ее жизни. После октября 1917-ого года Зиберты эмигрировали из России. Элли смогла устроиться на работу в Американскую Организацию Помощи Голодающим (АРА), где она работала переводчиком. На работе Элли познакомилась со своим будущим мужем, англичанином Джоном Е. Джонсом, и в мае 1923-ого года они поженились, и переехали жить сначала в Лондон, а затем в Нью-Йорк.
В 1925-ом году Давид Бурлюк, нью-йоркский художник, познакомил Элли Джонс с Владимиром Маяковским, который приехал в США и не знал английского языка, и Элли стала его переводчицей. Когда они познакомились, оба были молодыми и влюбились друг в друга. Элли стала тайной женой Владимира Маяковского, родив ему дочь в июне 1926 - ого года. Владимир Маяковский и Элли Джонс прожили вместе совсем немного времени, уезжая из Америки Владимир и Элли договорились скрывать свои отношения, и факт рождения дочери у советского поэта от русской эмигрантки, которая сбежала с семьей от Советского режима.
 
Впоследствии Элли Джонс и Владимир Маяковский виделись только один раз, в 1928 - ом году в Ницце. Там же Владимир Маяковский видел в первый и последний раз свою дочь Элли Джонс младшую. О том, что «две Элли» в Ницце Маяковскому сообщила одна их общая знакомая, когда он приехал в Париж. Он приехал в Ниццу и провел некоторое время с Элли и дочерью. Он просил Элли о новых встречах, но она посчитала, что будет лучше никогда больше не видеться. Она сохранила в памяти все до мельчайших подробностей, сохранились 6 кассет с записями разговоров матери и дочери об отце. Элли Джонс умерла в 1985 - ом году. Ее дочь, Патриссия, приезжает в Россию, навещает могилу отца, также она написала книгу о чувствах своей матери и отца.
У Патриссии Джонс остались кассеты с записями разговоров с матерью об отце, письма Маяковского , а также несколько рисунков отца. Но о том, что она приходится дочерью великому поэту Советского Союза, миссис Томсон впервые рассказала в конце 1980-ых. Первым, кто узнал о том, что у Владимира Маяковского осталась дочь в Америке, узнал Евгений Евтушенко, Патриссия сама рассказала ему об этом при встрече (благодаря своему поразительному внешнему сходству ей даже не потребовалось предъявлять доказательства), затем в 1989-ом году госпожа Джонс дала интервью журналистом «Эхо Планеты» - это стало сенсацией! Только в 1991-ом году она впервые посетила родину своего отца, приехав в Россию вместе со своим сыном. Побывав на могиле Владимира Маяковского, она оставила немного земли, привезенной с могилы матери.

               Патриссия Джонс
                ТАТЬЯНА  ЯКОВЛЕВА

В  октябре 1925 года Маяковский познакомился с Татьяной Алексеевной Яковлевой, молодой русской, недавно приехавшей в Париж. Маяковский и Т. Яковлева сразу понравились  друг  другу. 

За ней ухаживали Александр Вертинский и Сергей Прокофьев. А Владимир Маяковский мечтал видеть своей женой…
Между тем в России о Татьяне Яковлевой мало что  известно. О романе с Владимиром Маяковским, случившемся в Париже в 1928 году, стали говорить только спустя сорок лет. Между тем поэт был по-настоящему влюблен.
Хотя она родилась в Санкт-Петербурге, в 1911–25 годах Татьяна Яковлева жила в Пензе, окончила здесь школу. Семья была интеллигентной, жаждущей всего французского - культуры и роскоши и с трудом пережила суровые годы революции и голода.

В 1926 году Яковлева уехала во Францию по вызову дяди-художника, работала модисткой. Двадцатидвухлетняя, красивая, высокая, длинноногая, с выразительными глазами и яркими светящимися желтыми волосами, пловчиха и теннисистка, она, фатально неотразимая, обращала на себя внимание многих молодых и немолодых людей своего круга.
Маяковского с Яковлевой его познакомила сестра Лили Брик Эльза Триоле. В своих мемуарах сама Эльза напишет, что сделала это для того, чтобы Маяковский не скучал в Париже. Но существует мнение, что встреча была организована с другими целями — отвлечь поэта от родившей ему дочь американки Элли Джонс и задержать в столице Франции, где он щедро оплачивал житье - бытье Эльзы и ее спутника Луи Арагона.

Финал этой истории известен: Маяковский влюбился в Татьяну и настойчиво принялся уговаривать ее выйти за него замуж. Чуть ли не сам думал перебраться в Париж.
В итоге ему было отказано в выезде за границу. Одна из подруг Маяковского Наталья Брюханенко вспоминала: «В январе 1929 года Маяковский сказал, что влюблен и застрелится, если не сможет вскоре увидеть эту женщину». Эту женщину он не увидел. А в апреле 1930 года нажал на курок.
Есть ли какая-нибудь связь между этими событиями — точно не скажет никто. Развязка случилась весной. А еще в октябре 1929 года Лиля в присутствии Маяковского вслух прочитала в письме сестры Эльзы о том, что Татьяна собирается замуж за виконта дю Плесси. Хотя на самом деле речь о свадьбе зайдет лишь месяц спустя.
Яковлева до последнего дня не забудет Брик случая с письмом. И с горькой иронией однажды признается, что даже благодарна ей за это. В противном случае она, искренно любя Маяковского, вернулась бы в СССР и сгинула в мясорубке 37-го года.
Во Франции Татьяна пробует свои силы в моделировании шляпок и преуспевает в этом. Никого не оставляет равнодушным и ее красота: афиши с лицом Яковлевой, рекламирующей тот или иной товар, развешаны по всему городу.
Дядя вводит ее в мир светского Парижа. На ее глазах разворачивается роман Коко Шанель с великим князем Дмитрием Павловичем, она играет в четыре руки на рояле с Сергеем Прокофьевым, знакомится с Жаном Кокто, которого через несколько лет спасет от тюрьмы. Кокто, поселившегося в одном гостиничном номере с Жаном Маре, арестует полиция нравов. И Яковлева примчится в полицейский участок Тулона и заявит, что ее любовника Кокто арестовали по ошибке. Великого драматурга немедленно освободят.

Общаясь с самыми выдающимися представителями русской культуры — за ней ухаживает Федор Шаляпин, свои рисунки дарят Михаил Ларионов и Наталья Гончарова, — встречу с Маяковским Татьяна восприняла совершенно спокойно. До наших дней дошли только письма поэта к ней. Корреспонденцию Татьяны, хранившуюся в архиве Маяковского, после его смерти уничтожила Лиля Брик. Так и не простившая ему «предательства» — посвящение своих стихов другой женщине.
Брак с виконтом Бертраном дю Плесси стал для Яковлевой, по ее словам, «бегством от Володи». Она понимала, что Маяковского больше не выпустят за границу, и хотела нормальной семьи. И так же честно признавалась, что никогда не любила дю Плесси.
В 1930 году у них родится дочь Фрэнсин. А еще через год Татьяна застанет в постели мужа другую женщину. На развод она не станет подавать только из-за дочери. Но семейная жизнь с Бертраном отныне будет лишь номинальной.
К тому же у самой Яковлевой в скором времени появится новое увлечение — Александр Либерман. По иронии судьбы, знакомство с двенадцатилетним Алексом произойдет в первый год ее пребывания в Париже. У дяди Александра был роман с матерью Алекса Генриеттой Пакар, и он попросил племянницу присмотреть за мальчиком.
Следующая встреча случится в 1938 году, когда Алекс и Люба Красина, дочь советского посла во Франции, на которой он собирался жениться, приедут отдохнуть на юг. Там же восстанавливала свои силы и Татьяна, попавшая за год до этого в автокатастрофу. Увечья женщины были такими страшными, что ее тело первым делом отправили в морг. Там она пришла в себя и, к ужасу санитаров, начала стонать. В больнице Яковлевой пришлось пережить тридцать пластических операций. И поездка на море была весьма и весьма кстати.
Внимание приехавших на тот же курорт молодых привлекли антикварные стулья, которые, по словам продавца, уже были приобретены мадам дю Плесси. Красина сама разыскала Татьяну и еще раз познакомила с Александром, уже возмужавшим и симпатичным молодым человеком. Как потом будет вспоминать Либерман, между ними «мгновенно возникло притяжение». И больше они не расставались.

Официально женой Либермана Татьяна станет в 1941-м году после гибели дю Плесси — над Ла-Маншем его самолет был сбит фашистскими зенитчиками. Из рук генерала де Голля Яковлева, как вдова героя, получит орден. И вместе с Алексом и дочерью Фрэнсин переедет в Соединенные Штаты.
Судьба всегда была к ней благосклонна. Недаром в 20-х годах Татьяна писала матери: «Мне на роду написано «сухой из воды выходить». Даже во время оккупации, когда Яковлева организует приют для 123 беспризорных детей, ей удастся получить помощь от самих немцев. Генерал Херинг был поражен красотой Татьяны и… фамилией дю Плесси, которая, по его мнению, указывала на прямое родство с кардиналом Ришелье.

          ВЕРОНИКА  ПОЛОНСКАЯ
                Рассказывает Бенгт Янгфельд:

Вероника Полонская знала Маяковского всего около года. Она не смогла расстаться ради него с мужем, знаменитым советским актером Михаилом Яншиным. Не могла и удержать поэта от самоубийства. Мы встретились у нее дома в Москве, во второй половине семидесятых. Это была женщина с мягким характером, во всем не похожая на уверенных в себе Брик и Яковлеву. Полонская оказалась с Маяковским на курорте, их «черноморский роман» не окончился и по возвращении в Москву.
- Это мучительно... - говорила она мне. Ее честность ставили под сомнение, ее имя связывали только с его гибелью. Она приняла на себя всю тяжесть «последнего прости» Маяковского - и с ней жила.

                «Я испугалась!»

В предсмертной записке Маяковский писал: «В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил». Но сплетни поползли по городу уже через несколько часов, после того как стало известно о трагедии. Шептали разное: и про болезнь, и про странную жизнь втроём: Лиля Брик — Осип Брик — Владимир Маяковский. И про то, что виновата в случившемся вовсе не Лиля Брик, а Вероника Полонская, начинающая актриса МХАТа. Что же было такого в этой молодой актрисе?
— Да, в те годы вопрос этот звучал довольно часто: ну что такое Полонская? Девчонка! Ему не о чем с ней было даже говорить! А мне кажется, что всё у них было достаточно серьёзно, по одной простой причине: Полонская являлась полной противоположностью тому, что Маяковский видел в своём доме, — рассуждает Светлана Стрижнева, директор Музея В. Маяковского, филолог. — В этом треугольнике «Лиля — Осип — Владимир» каждый угол имел свою трагедию. Внешне соблюдалось условие: каждый может быть абсолютно свободен, но на ночь все должны приходить домой. Домой-то все приходили… Но не все при этом ночевали в своей комнате в одиночестве. У Осипа Брика интереса к Лиле — физического — в этот момент не было, и Евгения Жемчужная, официально числившаяся секретарём Брика, уже фактически была его женой. Это вызывало бурю протеста у Лили. Маяковский же страдал от бесконечных попыток Лили Брик доказать Осипу, которого Лиля обожала, что она интересна другим мужчинам.
А Полонская была человеком удивительно искренним, стеснительным. Она очень мучилась, когда ей пришлось сделать аборт от Маяковского. Операция прошла тяжело, она попала в больницу. На физическую боль наложилась тяжёлая депрессия: в больничную палату её приходил навещать муж — актёр Михаил Яншин, а Вероника не могла признаться, что ребёнок не от него. Маяковского же она и вовсе не поставила в известность об операции. В те дни Полонская испытывала физическое отвращение к близости с мужчиной, а Маяковский не мог понять причины её охлаждения. И мучил себя мыслями, что Норик разлюбила его.
Но  почему же эта девушка, которую так любил поэт и к которой её собственный муж относился гораздо прохладнее, отказалась стать женой Маяковского?

Вероника Полонская

 — Я много раз пыталась завести с ней откровенный разговор, — объясняет Светлана Стрижнева. — Вероника Полонская призналась, что, если бы Маяковский сделал ей предложение чуть раньше, она бы сказала «да». Но тут у него начался период страшного нервного срыва. «Когда я увидела, каким он бывает в этом состоянии, я испугалась. И ещё: пусть страстной любви между мною и Яншиным не было, но уйти от него без объяснений я не могла. Как не могла и доверить этот разговор Маяковскому», — признавалась Полонская.
… В тот день, 14-го, Маяковский и Полонская снова поссорились. Бурный сперва разговор постепенно перетёк в мирное русло. После репетиции она собиралась вернуться, чтобы продолжить разговор и найти наконец решение. Но не успела дойти даже до двери, как прозвучал выстрел.

«Меня могут арестовать»

В конце 1920-х в квартире Бриков прочно «прописались» агенты ОГПУ. Официально в этом управлении служил лишь Осип Брик. Но у Лили Брик в то время появилось новое увлечение — Яков Агранов, начальник секретного отдела ОГПУ. Поэтому после рокового выстрела зазвучали мнения, что не иначе как чекисты приложили к этому руку.
 — Зачем ОГПУ понадобился Маяковский? — рассуждает Светлана Стрижнева. — В 1995 году мы получили папку с делом о самоубийстве Маяковского, которая, как выяснилось, все эти годы хранилась в Президентском архиве. Читая донесения осведомителей, я так и не смогла выяснить, следили ли они конкретно за Маяковским или просто докладывали о настроениях, царящих среди интеллигенции. Но почему тогда, будучи в 1925 г. в Америке, он жаловался Элли Джонс, ещё одной своей любимой женщине, что о каждом его шаге Лиля Брик докладывает в ОГПУ. И почему, встретив за несколько дней до самоубийства на улице поэта Александра Жарова, Маяковский вдруг кинулся к нему со словами: «Меня могут арестовать»?
Возможно, именно в этот момент Маяковский очень нуждался в совете. Но оказался совершенно один: уехали за границу Брики, его парижская любовь — Татьяна Яковлева — вышла замуж за француза. Ещё одна его любовь — Наталья Брюханенко — ждала ребёнка от другого мужчины. Полонская колебалась… А одиночества поэт не выносил… А может, его внутренняя усталость оказалась слишком сильной.
После похорон Исаак Бабель написал: «Поймите, мы все в этом виноваты. Его нужно было обнять, может быть, просто поцеловать, сказать, как мы его любим. Просто по-человечески пожалеть его. А мы этого не сделали. Мы общались с ним уже как с памятником. А он был самый обыкновенный человек…»
Источник: «Аргументы и факты»

СОФЬЯ  ШАМАРДИНА

После гибели поэта обсуждалась и такая гипотеза — Маяковскому приписывали сифилис. Причиной сплетен стали близкие отношения Маяковского с Соней Шамардиной. Произошло это в 1915 г. Сонечка была очень хорошей знакомой Корнея Чуковского. Как-то в ресторан, где они сидели, вошёл Маяковский. Увидев красивую девушку, он подсел к столику познакомиться и… увёл её от Чуковского. По дороге он читал ей только что написанные строки: «Послушайте! Если звёзды зажигают…» Через некоторое время выяснилось, что Соня ждёт от Маяковского ребёнка. Корней Чуковский был очень недоволен этой связью и однажды, вызвав её к себе, поинтересовался: «Ты не боишься иметь ребёнка от сифилитика?» Соня, испугавшись, сделала аборт, собрала вещи и уехала в Белоруссию, ничего не объяснив Маяковскому. Положить конец слухам о дурной болезни поэта попыталась Лиля Брик. Она даже ходила к Горькому, чтобы объясниться с ним, а заодно и выяснить источник сплетен. Тогда разговоры постепенно угасли, но, когда Маяковский застрелился, они вновь вспыхнули. И оказались настолько сильны, что власти приняли решение провести повторное вскрытие тела с экспертизой, чтобы расставить все точки над i… 

Так кто же такая была Софья Шамардина?

В Петербург 1912-го года, где поэтическая жизнь била ключом, стремились молодые люди со всех концов бескрайней России. Молоденькая вчерашняя минская гимназистка Соня Шамардина была в их числе. Она без сожаления оставила столицу Северо-Западного края и поступила на престижные Бестужевские курсы.
Прошло совсем немного времени, и Соня стала доброй знакомой известнейших литераторов. Сильный характер, целеустремленность и прогрессивные взгляды сочетались с особенной, притягивающей красотой.
Юная красавица была не лишена честолюбия. Среди многих знакомых она подсознательно выбирала личности яркие и выдающиеся. Не избежал ее чар и Корней Чуковский. Но девичье сердце оставалось свободным до тех пор, пока будущий корифей детской литературы «на свою беду», как впоследствии сам выражался, не познакомил Софью с Владимиром Маяковским.
Вначале Маяковский в своем футуристическом одеянии показался Шамардиной «франтоватым и нагловатым», как она позднее вспоминала. Но поэт просто обворожил восемнадцатилетнюю студентку талантливыми стихами. Все поклонники были забыты. Софья и Владимир быстро поняли, что они – родственные души. Прогулки под луной сочетались с чтением стихов и длинными беседами о высоких материях. Влюбленные много времени проводили вместе, Софья выступала с декламацией на поэтических чтениях и даже ездила с группами поэтов в «творческие командировки» – гастроли по российским городам.
Увы, молодость не постоянна, а разум не в состоянии дать правильный совет в сложных любовных отношениях. Да и есть ли он вообще, правильный? Софья Шамардина была знакома с Игорем Северяниным. Его влюбленность, которую тот не скрывал, нашла отклик в сердце красавицы. Со временем «любовный треугольник» испортил отношения двух талантов и обострил «идейные» поэтические противоречия. Где же были эти противоречия, когда «Сонка с душою взрослого ребенка» только-только познакомила будущих соперников, еще не стала для них «камнем преткновения», а оба поэта восторженно отзывались о творчестве друг друга?
Но все еще впереди, а в 1914 году, выступая в Купеческом клубе на Соборной площади Минска, Маяковский продекламировал хрестоматийные строки, явившиеся на свет благодаря Софье: «Послушайте! Ведь если звезды зажигают – значит это кому-нибудь нужно?»
Софья принимала самое непосредственное участие во всех литературных начинаниях поэта. Была любовницей Чуковского. В 1914 г. пообещала, что с Маяковским встречаться больше не будет. Летом 1914 г. встретилась с поэтом в Москве. Некоторое время жила в Минске, а с 1927 г. вместе с мужем И. А. Адамовичем, крупным партийным и советским деятелем, работала в Москве. В 1937 г. оказалась в сталинской тюрьме, в которой провела более десяти лет.

      НАТАЛЬЯ  БРЮХАНЕНКО 
                (из 

Н. Брюханенко  познакомилась с В. Маяковским  в возрасте  20 лет. По формально-арифметическому признаку – это 1925-ый год. Маяковский – старше на 12 лет. Но ещё в 1920 году – в Политехническом музее – она слушала, как он читал свои «150 000 000». Она уже любила Маяковского-поэта.
В начале 1923 года она поступила в университет «на литературное отделение факультета общественных наук» (ей 18 лет). В этой связи – несколько слов о родителях «Наталочки» (так её называл Маяковский, всегда обращаясь на «Вы»): отец работал в гимназии, преподавал естествознание, мать учительствовала - преподавала французский язык. Но нельзя однозначно сказать, что Н.Брюханенко родилась и воспитывалась в семье интеллигентов, так как родители развелись, когда дочери было всего 5 лет. В 1917 году, когда ей исполнилось 11 лет, умерла мама. Мамина сестра в 1919 году - её и брата - отдала в детские дома.
В студенческом клубе Наташа  тоже слушала стихи Маяковского, в том числе и новые. Ещё учась в 1-ом МГУ  она поступила на работу в Госиздат (днём работала, а вечером слушала лекции – так тогда было принято). Все знали, что Наташа очень любит стихи Маяковского, противоборствовала с теми, кто плохо говорил о её любимом поэте. В издательстве Маяковский и познакомился с Н. Брюханенко, обратившись к ней – «Товарищ девушка!». Тут же спросил её: «Кто ваш любимый поэт»? Она не призналась, что он – Маяковский, назвала Иосифа Уткина .
В этот день они были вместе; гуляя, встретили О. М.Брика, которому Маяковский тут же сказал: «Вот такая красивая и большая (конечно, он имел в виду рост – Е.Ш.) мне очень нужна». Следующая встреча состоялась только в июне 1927 года (в этот период работает в том же издательстве помощником редактора отдела).
Галина Дмитриевна Катанян  в своих воспоминаниях о В.Маяковском – первая жена В.А.Катаняна   довольно детально  описывает встречу с Н. Брюханенко и В.Маяковским у него на даче в Пушкино: «... Рядом с ним девушка, моя ровесница... Здороваясь с ним, не свожу глаз с девушки. Такой красавицы я ещё не видела. Она высокая, крупная, с гордо посаженной маленькой головкой. От неё исходит какое-то сияние, сияют ямочки на щеках, белозубая, румяная улыбка, серые глаза. На ней белая полотняная блуза с матросским воротником, русые волосы повязаны красной косынкой. Этакая Юнона в комсомольском обличии.
- Красивая? – спрашивает Владимир  Владимирович, заметив мой взгляд.
Я молча киваю.
Девушка вспыхивает и делается ещё красивее. Маяковский знакомит меня с Наташей Брюханенко и вопросительно смотрит на меня. ... По лицу его бродит улыбка, он рассеян, и, выполнив свои хозяйские обязанности, он снова садится рядом с Наташей.
И тотчас же забывает обо мне. ...Сначала мне немного неловко, но потом я понимаю, что не мешаю им, так они поглощены друг другом... Мне хорошо сидеть здесь с ними, смотреть на их красивые, встревоженно - красивые лица... Покрытые лёгким загаром девичьи руки спокойно сложены на столе. Они нежные и сильные – и добрая, большая, более светлая рука Маяковского ласково гладит их, перебирает длинные пальцы. Бережным, плавным движением он поднимает Наташину руку и прижимает её ладонь к своей щеке... По-моему, они даже не заметили, что я ушла».
Я думаю, это можно оставить без комментария – столь очевидна суть отношений и понятно желание Маяковского выйти из состояния одиночества.
У Натальи Брюханенко 26 августа – именины. В этот день (они были в Ялте, где поэт выступал со своими лекциями) Маяковский подарил ей огромный букет цветов (розы), подарил дорогой одеколон (цветы и одеколоны скупал во всех киосках), заказал «огромный именинный торт»... 15 сентября они вернулись в Москву. На вокзале состоялась первая встреча с Лилей Брик (1891-1978), но длилась она несколько мгновений, так как Наталья «метнулась в сторону и уехала домой».
В этом месте своего повествования «Пережитое»* она констатирует: «Я даже не могу сказать, какое у меня осталось впечатление об этой замечательной женщине »
В день её рождения – 28 ноября 1927 года – В.Маяковский из Новочеркасска прислал поздравительную телеграмму и денежный перевод на 500 рублей (очень большие деньги по тем временам – сумма, позволившая ей купить зимнее пальто; однажды, в присутствии Наташи, Лиля попросила Маяковского дать ей 200 рублей на варенье. Ей показалось, что это много: несколько месячных студенческих стипендий!; потом она сообразила: это ведь на весь год, всегда полно гостей, да и Маяковский любил варенье). Наполненная чувством благодарности, она, вместе с тем, не знала, как связаться с Маяковским. Решила позвонить Лиле. Утренний звонок разбудил Лилю Юрьевну, которая ни о чём не стала спрашивать-расспрашивать, а просто посоветовала послать телеграмму в известную гостиницу г. Ростова.
В.Маяковский, представляя «Наталочку» незнакомому человеку, говорил: «Мой товарищ-девушка». В заметках, датированных 1928 годом, она пишет: «настоящего серьёзного романа у нас с ним не было, о близкой дружбе между нами тогда смешно было говорить» (речь, несомненно, идёт о раннем периоде знакомства). Весной 1928 года Наталья приехала к Маяковскому по его просьбе, когда он болел (квартира в Гендриковом переулке). Вот как она описывает эту встречу:
«У меня была новая мальчишеская причёска, одета я была в новый коричневый костюмчик с красной отделкой, но у меня было плохое настроение, и мне было скучно.
- Вы ничего не знаете, - сказал Маяковский, - вы даже не знаете, что у вас длинные и красивые ноги.
Слово «длинные» меня почему-то обидело. И вообще от скуки, от тишины комнаты больного я придралась и спросила:
- Вот вы считаете, что я хорошая, красивая, нужна вам. Говорите даже, что ноги у меня красивые. Так почему же вы мне не говорите, что вы меня любите?
- Я люблю Лилю. Ко всем остальным я могу относиться только хорошо или ОЧЕНЬ хорошо, но любить я уже могу только на втором месте. Хотите – буду вас любить на втором месте?
- Нет! Не любите лучше меня совсем, - сказала я, - лучше относитесь ко мне ОЧЕНЬ хорошо.
- Вы правильный товарищ, - сказал Маяковский. – "Друг друга можно не любить, но аккуратным быть обязаны..." – вспомнил он сказанное мне в начале нашего знакомства, и этой шуткой разговор был окончен.
... Этой весной лирические взаимоотношения мои с Маяковским были окончены».
Ещё одна цитата: «Я уехала в Среднюю Азию, Маяковский – за границу... Я стала видеть его гораздо реже и всё было совсем по-другому. Я уже подружилась и с Лилей, и с Осей. Вернувшись из Ташкента в Москву в конце декабря, я позвонила и в тот же вечер была приглашена слушать чтение новой пьесы «Клоп» у них дома. Иногда я бывала у Маяковского на Лубянском проезде, где он по-прежнему угощал меня розмаринами и шампанским, а сам работал».

                По материалам  статьи  Ефима Шмуклера  «ВОТ - ПУСТИЛИ СПЛЕТНЮ, ТЕШАТ ДУШУ ЕЮ»
 
             И   другие…

Были и другие увлечения, дружбы в жизни поэта. И хотя они не оставили заметного следа в его душе, кто знает, как повлияли эти отношения на творчество, опыт, характер Маяковского. Софья Шамардина, Маруся Бурлюк, Наталья Рябова, Галина Катанян. Все они оставили воспоминания и записи о Владимире Маяковском.
Был ли Маяковский счастлив в любви? Если считать, что счастье - миг, то, несомненно, Маяковский прожил счастливую жизнь. Но если вспомнить его деспотичные требования, предъявляемые к возлюбленным, а также фатальную закономерность не обладания ими, то вряд ли ему позавидуешь.
Любовь же для Маяковского - "...это жизнь и сердце всего. Если оно прекратит работу, то я мертв".
Если
        я
         чего написал,
если
       чего
              сказал –
тому виной
                глаза-небеса,
                любимой
                моей
                глаза.