Дневник 138 Дух исхода

  Есть точка развития на карте любого уголка земли, туда и едут и идут пассионарии – люди, заряжённые и заражённые духом устроительства, преобразований, обустройства, изобретательства… А позже новые пассионарии вспыхивают звёздами уже на местах, обустроенных первопроходцами… (Эх, не было бы такому порядку конца!)
  В годы расцвета моего родного посёлка Солгинский в нём блистали звёзды разной величины в спорте, музыке, цирковом искусстве, в песне и танцах, краеведении, изобретательстве, ремёслах…
  Сосед, Коля Быстров, был лауреатом Всесоюзного конкурса певцов, Саша Костров играл в дубле ярославского «Шинника», Саша Турабов исполнял на проволоке уникальные номера, которые не могут повторить до сих пор цирковые артисты. Наш учитель, Михаил Фёдорович Алфёров, основательно изучал историю комбината и прошлое Вельского района, став одним из самых известных краеведов района… Много ярких личностей блистало в посёлке в 60-70-годы, до тех пор, пока дух увядания и застоя  не коснулся своей мертвящей лапой страны. А позже пришли и 90-е с нулевыми…
  То же случилось и с деревнями, подобными нашим  Хозьмино, Кишермы, Смольянца. Дух великого исхода, тления был очевиден уже к концу семидесятых. А это всегда означает, что нечто большое, дающее людям надежду жить и быть людьми, исчезло из жизни людей. Вместе с надеждой ушли образованные люди. Потихоньку куда-то растворились. Ушли люди энергичные, творческие, креативные, как любят сейчас говорить. Люди читающие, думающие, инициативные. Это немедленно стало сказываться на атмосфере деревни.
 Распад совхоза значительно ускорил процесс распада деревенского сообщества и отдельных людей. Специалисты с высшим образованием, даже если они остались жить в Хозьмино, став людьми пожилыми, отошли в большей своей части от дел, ограничив своё «участие» в жизни деревни домашними разговорами. В конце концов, сказался и возраст: не будешь ведь в годах  солидных скакать на сцене, принимать участие в субботниках, ходить на концерты и собрания, посещать спортивные секции… А тем временем образовательный ценз деревни здорово подкосило: основу её стали составлять люди со средним, как правило, образованием (все платные дипломы новоявленных «академий» я в грош не ставлю: знаю о них не понаслышке, ибо: а где специалистов-то взять – нет их!)
Стало прибывать и недоучившихся и нигде не учившихся.
  Дети специалистов с высшим образованием практически все покинули деревню, как, впрочем, повелось ещё с 60-70-х годов: кто же действительно хотел пребывания своих детей в совхозе? А никто практически! Ещё и подгоняли: нечего вам тут делать. Процесс шёл по всему Союзу ССР. Недовольство и скулёж по поводу «бросания» деревни обозначался  только на словах, а позже на «провалах» собственной памяти. Таким образом, образовательный костяк любой деревни России стали составлять люди со средним образованием или незаконченным средним. С 90-х годов НИКТО с высшим образованием в деревне не прижился. Значит, семей, где меньше читают, стало значительно больше. Страшный процесс отчуждения от книг, газет и журналов с середины 90-х годов довершил девальвацию образования на селе: оно стало не в почёте. Потому что перестала быть потребность в нём. Нет потребности живой и реальной – нет тяги к знаниям. Они заменяются суррогатами сериалов, «чтива», жёлтой прессы, поп-культуры, пересудов и толков как мёртворождённого заменителя живого, духовного общения.