Жареный миндаль

глаза у тебя, как радуга после слез,
и дыханье теплое, как прибой, в начале июля.
зачем понапрасну считать сколько на небе звезд,
и размышлять о том, чего не случится боле.
объятье твоё, как глоток воды в плюс тридцать,
и даже если все выпить, должно еще немного остаться.
на улице фонари, как посыпка для куличей на пасху,
стук колес, болит поясница,
и где-то вдалеке поет последняя птица.

наша с тобой любовь словно испанская крыша.
кричи или нет - все равно никто не услышит.
встречаться с тобой так же страшно,
как входить в океан по пояс, впервые,
и слушать один и тот же обман,
и твой голос в ночном перерыве.
он такой же глубокий и страшный,
как твои слезы, как горе, обуза.
жизнь стирает воспоминания о тебе,
так же, как море смывает мои следы на песке
под запахи блюза,
где никогда не гуляли с тобой вдвоем,
где не дули друг другу на пальцы,
обжигаясь сигаретным огнем,
где не жаловались друг другу на гнилые персики,
что продает старая женщина за углом,
у которой лицо и руки будто измазанные углем,
и которые мы все равно съедали на завтрак или же днем.
где не сидели на маленькой террасе до рассвета вдвоем,
и где не ели домашнего печенья с горьким,
жареным миндалем.
такая история не для нас,
ведь мы слишком похожи
друг на друга, на холод,
пытаемся быть моложе.

только порою вскрикну в ночи: "о боже",
а ты не проснешься, потому что завтра рано
вставать на работу.
и тогда я подумаю, что мы похожи на рану,
которая цветом похожа на цвет зари на краях забора,
и даже случайно или нарочно уроню горшок
с моим любимым цветком,
который ты подарил мне как эпиграмму,
и земля разольет по ногам голубым молоком.

был солнечный день, мы сидели у моря, дул ветер,
ты сидел почему-то угрюмый, но страшно весел,
ты ел персики, сок лил по губам слишком жадно,
потом вытер салфеткой рот и взглянул на меня отрадно.
твоя кожа стала теплого песочного цвета корицы,
а глаза стали в два раза голубее и чище.
ветра не было, были только твои ресницы,
в голове у меня щебетали незримые птицы,
и опять о себе напомнила поясница.

и твой скрежет зубами в ночи от пылающей страсти,
вздохи,стоны,слова любви на моих запястьях,
в таких искусанных, облачных, мокрых,
хоть ты так ни разу меня не касался.

я хочу быть с тобой и вдыхать твой небрежный запах,
и знать, что лишь я видела как ты плакал.
для других ты гора, в вечном потоке счастья,
а для меня показатель абсолютного отсутствия власти,

над собой, над своею дурманящей нежностью,
которую сам ты порой не хочешь мне отдавать,
хоть засыпаешь каждую ночь с мыслью о моих волосах,
и о том, как я затягиваюсь первой сигаретой,
подожженной последней спичкой в твоих слабых руках.

©