Фантазия елизаветинского барокко

На площади под петербургским небом,
Вокруг колонны с ангельскими крыльями
Прошли вереницей роскошные кареты,
Принадлежащие известным всем фамилиям.

В дворце с колоннами помпезного барокко
Открыты двери для напыщенных гостей.
Здесь электрический еще не знают ток,
Здесь нет еще всемирного музея.

Накрапывает морось сумрачной погоды,
Боятся барышни испачкать башмачки,
За городом чуть дальше сплошь болота,
А здесь лишь лужи по брусчатке растеклись.

Манящий теплый свет нарядных люстр
Встречает у порога с мрамором ступеней,
Служанки подают шампанское на блюдцах,
Украшенных каёмкой белых орхидей.

А в главном зале уж поёт оркестр
Встречающую ненавязчивую музыку,
И кланяются господа торжественно
Стеснительным и юным музам.

Атлас и шелк наполнили шуршаньем зал,
Пролились речи сладкие вполголоса,
И каждый кавалер хоть с кем-то танцевал,
Пока не пошатнулись ноги.

В прохладных коридорах у портьер
Воркуют ласково запретные любовники,
А в спальне в тишине порочных стен
Срывается расшитое белье.

Фальшивые улыбки озаряют лица,
И льются вина алою волной,
Здесь есть и бюрократы, и убийцы,
И те, кто нажились войной.

Завел оркестр озорную польку,
Набились табаком изогнутые трубки,
И кавалер вцепился в барышню рукой,
Желая лишь залезть под розовую юбку.

Никто и не заметит грязных целей,
И не уловит суть простого разговора,
Пока одни мнут под собой постельное,
Другие заключают договоры.

А небо Петербурга бьется в окна,
И незаметна дрожь узорных штор,
И неустанно хватают платьями модными
Дворянские зажиточные жёны.

Как повернется им удача, дочь сосватают
Седому подполковнику в отставке,
Иль сыну чуть поднимут мнимый статус,
Иль познакомятся с английским графом.

А с предрассветной карамелью солнца
Подгонит сонный кучер лошадей ко входу,
И неожиданно все на круги своя вернется,
И гости распрощаются на год.

И девушка с невинным серым взглядом
Проснется сладострастной Мессалиной,
И речи винные покажутся ей ядом
Того мужчины, что сорвал цветок любви.

И ангельские крылья окропит рассвет,
Пройдут по кругу вновь изысканные экипажи.
Продержится и через годы на колонне крест,
Дворец же по-французски станет Эрмитажем.

И, может быть, греховные Содом с Гоморрой,
Что восставали под покровом бала,
Лишь были нереальною историей,
И никогда их не существовало.