До свидания, армия! Часть 19

Часть 19.
Дорогие мои начальники

Глава 104

Я – на кафедре. Стала вакантною
В отделении должность моя.
Долго место было не занято:
Не нашлась что ль другая «свинья»?

А однажды на кафедру Дима
По-товарищески забежал
За советом вполне объяснимым:
Должность шеф ему предлагал.

Предлагал взамен на учебу:
Будешь замом – Москву позабудь.
Дима мне: что же делать, чтобы
Не жалеть про выбранный путь?

Я ответил: ты – взрослый мальчик
И судьбу тебе выбирать.
Мое мненье – учиться дальше
Тебе нужно, шанс не упускать.

Ведь не каждому так выпадает,
Что тебе сулит ныне жизнь.
Будет, как решишь, но, решая,
Повнимательней оглядись.

Дима шефское предложение
Принял, значит, отбой, Москва.
Это я наблюдал с сожалением,
Спрятав чувства и спрятав слова.

В третий год двадцать первого века
С наступлением вольской весны
Эта должность нашла человека
В лице Димы, чьи планы честны.

Раз он взял на себя это бремя,
То потянет его, не ропща,
Пусть совсем не в завидное время.
Не в характере Димы пищать.

Я не знаю, с каким ощущением
Он отвергнул столичный приют.
Знаю то, что служил с напряжением,
По-иному не мыслил он тут.

Но однажды, о, дама – случайность,
Ты сменила все. Слава Тебе!
Упомянутый мною начальник
Наводить стал порядок в избе.

Вроде б жил он с Китаевым в мире,
Да и тот угодить был горазд,
Только стал ему лишним в «квартире».
Взор китаевский сразу угас.

Предложил написать ему рапорт
Наш начальник, чтоб с должности – вон.
Чтобы стол в кабинете не лапать,
Истрепался и так слишком он.

Так вот тут заместителя Мишу
Попросили оставить свой пост.
Кто же ныне займет эту нишу?
Этот пост, он ведь очень не прост.

Тот ушел, с кем Дима был словом
Связан по рукам и ногам.
Вот уже собирается снова
На экзамен к столичным мозгам.

Все прошел, как и надо, успешно,
В академию поступил.
И, наверно, не раз службу здешнюю
Вспоминал - как он в Вольске служил.

Знаю, что он учился неистово,
Забывая про отдых и сон.
Его знания – главная истина,
И она выше всяких погон.

Мне звонит, поздравляя с праздником,
С днем рожденья – святой наш закон.
Разговором по-доброму дразнит:
Мол, не зря поступил сюда он.

За него откровенно радуюсь,
Как за друга. Да, впрочем, без как!
Пусть всегда и во всем будет ладною
Его служба. Она – не пустяк.

Дима, Дима, мой друг, мой помощник,
Мой коллега, кто дальше – не знать.
Ты – достойного дела заложник,
Это дело – страну сберегать.

Ты сегодня – уже дипломат,
О тебе знаю очень немного.
За тебя я безмерно рад
И за то, что наша дорога

Была общей в течение двух лет,
Замечательной была вехой.
Шлю тебе свой горячий привет
И желаю огромных успехов.

Глава 105

Мне о кафедре слово вымолвить
Надо, но я чуть погожу.
Обещание надобно выполнить –
Про начальника расскажу.

Его имя для многих знакомо,
Вузом правил он очень умеючи.
Был для нас – генерал-майор Громов,
Для гражданских – Евгений Сергеевич.

Десять лет во главе стоял вуза
Этот с буквы большой человек.
Срок его – от распада Союза
И плюс год в двадцать первый век.

Я в оценке его буду краток,
Много в прежних стихах рассказал,
Лишь отмечу: такого оратора
Я по службе нигде не встречал.

Его слово всегда зажигающее
И не по-командирски длинно.
И совсем уж не впечатляющее
Слово замов на фоне его.

Даже тот, кто обязан по статусу
Своим словом сердца зажигать,
Таким даром не мог похвастаться,
Даже если смысл слова на «пять».

Я своих откровений не скрою:
Был еще у начальника дар –
Он умел нас вести за собою,
Расточая души своей жар.

И не только его в том заслуга,
Что умел за собою вести,
Был он вроде надежного друга,
За которым хотелось идти.

Ставил цель – точный выстрел из пушки.
Как достичь ее, мог рассказать.
С подчиненных халатности стружку
Так снимал, что хотелось пахать.

Он в училище каждую мелочь
Знал, особый придав ей ранг.
И при нем не сидел без дела
Даже самый отъявленный шланг.

Когда рушилось все и валилось,
Был правитель частенько не трезв,
Не надеясь на божью милость,
Наш начальник из кожи лез.

Вопреки всему, вуз развивался:
И казармы, и корпуса.
Всяк приезжий к нам удивлялся,
От восторга округлив глаза.

Задавали люди приезжие
Друг на друга похожий вопрос:
Как вам все удается и где же вы
Средств находите на этот рост?

Ответ каждому оригинальностью
Не особенно отличался.
Говорили: дай бог вам начальника,
Какой нам в нашем вузе достался.

Помню я эпизод интересный:
Как-то прибыв в соседнюю часть,
Я услышал, насколько лестной
Здесь о Громове слава неслась.

Эта часть семимильным шагом
Сокращалась к унынию тех,
Кто служил под ее алым стягом,
Горечь кто с ней делил и успех.

Запускала она дирижабли
И шары, вольский люд веселя.
А теперь, как вдали кораблик,
Уменьшалась, закат свой суля.

В разговоре со мною начштаба
Поделился, отложив дела:
Был бы Громов, то сверху бумага
Сокращенье начать не пришла б.

Ну а нас сокращенье такое
Не коснулось, а, наоборот,
С Нижней Волги пришло к нам другое
Тыловое – такой был исход.

Тыловое училище наше,
Академии филиал,
Величавее стало и краше,
Курс морской здесь обрел свой причал.

Наш начальник тем очень гордился,
Непременно любил повторять:
Примем всех, чтобы делу учился
Всяк, кто с тылом решил жизнь связать.

Было качество у начальника,
Что меня приводило в восторг:
Так стихи обожал он отчаянно,
Как рассвет обожает восток.

На волне стихотворного творчества
Для него я приметным стал.
Очень часто со всей своей мочи
Для него и о нем сочинял.

Не скрываю, ему слог мой нравился,
Он об этом не раз говорил.
Я от счастья при этом плавился,
От прилива творческих сил.

Повелел он, чтоб кафедра каждая,
Служба каждая и отдел,
Все имели страницу важную –
Гимн во славу задач и дел.

На училищном совещании
Он примерно так произнес:
Срок я ставлю для написания,
Ну а после просмотр и разнос.

Посмотрев на меня внимательно,
Улыбаясь, тепло сказал:
Обратитесь-ка к воспитателю,
И тогда не грозит вам скандал.

И добавил: перед обращением
Не забудьте зайти в магазин.
Сочинение за угощение
Будет сверстано вам в миг один.

Кто вообще в этом деле не смыслит,
Ставьте ящик да коньяка.
Уж тогда подполковник Лисин
Не откажет наверняка.

Это было, конечно же, шуткой,
И работа моя началась.
Она сладкой была минуткой,
Меж делами другими велась.

Написал я тогда очень много,
Никому в просьбе не отказал,
Забирая у тех тревогу,
Кому свой вариант предлагал.

Но отмечу, что, мне в утешение,
В том немало талантов нашлось.
Так, для кафедр свое сочинение
Излагать почти не пришлось.

Ради факта скажу, что службы
Я прославил практически все.
Популярным для них стал и нужным,
Сложив гимны – не быть «грозе».

Генерал от моих «творений»
Иногда слезу выпускал.
Я такого удовлетворения
До поры той совсем не знал.

Выражая мне благодарность,
В разговоре со мною сказал,
Что когда-то, в курсантскую давность,
Тоже кое-что написал.

Он прочел мне четверостишие,
Как трудился курсантский взвод,
Мастерство по уборке высшее
Средь зимы показав в давний год.

Было сделано то задание
По велению педагога.
Я стишок, затаив дыхание,
Слушал. Пусть особого слога

В нем, по сути сказать, не значилось,
Но я помню его и сейчас.
Видно, очень удачно схваченной
Мысль была и по рифме прошлась.

Я такую любовь к поэзии
У начальства нигде не знал.
Генерал мой, Вы не исчезните
В моем сердце. Для Вас пьедестал

Сотворен в нем надежный и прочный.
Пусть он не из металла отлит,
Но зато не разрушен, точно,
Будет он и не будет забыт.

Генерал наш, Евгений Сергеевич,
Вас добром вспоминает народ,
Кому званье упало на плечи
Раньше срока не на один год.

Помнят те, кому звание это
Выше должности штатной пришлось.
Никакого в том нету секрета –
Это Ваш поощрительный гвоздь.

Помнят Вас, кто обрел с Вами крышу,
Долгожданный квартирный комфорт.
Вашим духом дома эти дышат,
Возвышаясь на уровне гор.

Помнят Вас и команды сборные –
Ваш объект постоянных забот.
На вершину в борьбе упорной
С Вами поднят училищный спорт.

Помнят Вас как надежного друга
Семьи всех, кто работал, служил.
Когда было с зарплатою туго,
Нам начфин все исправно платил.

Очень многие помнят, наверно,
Как в тяжелые эти часы
Не жалели Вы сил и нервов,
Свое здравие кладя на весы.

Чудом деньги для нас выбивали,
Телефонные речи ведя.
С жаром требовали, убеждали,
Добивались, себя не щадя.

Коль не радостны были итоги
Ваших трудных и нервных звонков,
В кабинет Ваш начмед по тревоге
Мчался пулей без лишних слов.

Пусть тогда и не все понимали,
Сколько стоил Вам кассовый день,
Непонятливых Вы прощали,
Поутру опять начинали
Непростую и нервную звень.

Вспоминая нелегкие дали,
Утверждаю: в недавний тот срок
Мы в округе одни получали
Компенсацию за продпаек.

Словом, помнит о Вас каждый сущий,
Благо каждому Вы принесли.
Вы, действительно, всемогущим
Были среди вольской земли.

Говорить я могу бесконечно,
Кем был Громов, каким он был.
Ему кланяюсь за человечность,
Слов своих не жалея и сил.

Вам удачи, Евгений Сергеевич,
В жизни новой, и пусть она
Вас наверх поднимает и греет.
Вам другая судьба не дана.

Подводя итог теплому слову,
Я признаюсь, ничуть не греша:
Когда убыли к месту другому,
Вместе с Вами из вуза душа

Улетела как будто куда-то.
И не знаю, вернется ль она.
Только в этом Вы не виноваты,
Не милы ей у нас времена.

Где Вы ныне, я точно не знаю,
Знаю лишь, что в столичных кругах.
От души только блага желаю –
Не для красного слова в стихах.

Глава 106

И еще я главу отдельную,
Подчинен был кому, посвящаю,
Кто трудился семь дней в неделю,
Сон и отдых порой забывая.

Как с иголочки, все на их кителе,
Впрочем, здесь таковых немало.
Назову всех других заместителей,
Кто опорой был для генерала.

Я свои стихотворные силы
Обращаю к тому сперва,
Кого звали полковник Гаврилов:
Для него и о нем слова.

Именем Александр Николаевич -
Как меня, его нарекли.
Не чужак он поволжскому краю –
Уроженец хвалынской земли.

Он родился в селе Апалиха –
Два часа от Вольска езды.
Шел по службе довольно лихо,
На погонах горят три звезды.

По учебным делам заместителем
Был и по научным делам.
Ветеран нашей славной обители,
Удивительным был этот зам.

Кто его не узнал, покажется,
Что суров он и чуть грубоват.
Только с истиной это не вяжется:
Он – как старший заботливый брат.

Был он строг, того должность требует,
Но при этом совсем не крут.
И ценил того, кто как следует
Уважал свой учебный труд.

Я нередко писал поздравления
В те не очень далекие дни.
Он, читая, давал наставления,
И, скажу, были к месту они.

Энергичный, в работе старательный
Александр Николаевич был,
Мне на диво, таким внимательным,
Чем однажды меня покорил.

День настал – мне исполнилось сорок.
Лишь вошел поутру в кабинет,
Телефон зазвонил вдруг здорово –
Голос в трубке: ну, тезка, привет!

Поздравляю тебя с днем рождения,
Поздравляю от всей души.
И, поверь, скажу, без сомнения:
В сорок лет люди здесь – малыши.

Сорок лет – это детский возраст,
Вся твоя жизнь еще впереди…
До сих пор этот добрый возглас
Теплым камушком в сердце сидит.

Мою дату Китаев не помнил
Или сделал лишь вид, что забыл.
На его молчаливом фоне
Словно ангелом зам другой был.

Вечеринки мои – быль нечастая,
Собирались мы считанный раз.
И, признаюсь, особо был счастлив я,
Коль Гаврилов бывал среди нас.

Он поздравил меня с подполковником,
Лично градус налил в мой бокал
И сказал: пей до дна, раз виновник,
Офицером старшим коль стал.

Я давно такой ядерной дозы
За секунды не принимал.
Мне на радость – погода морозная,
За окошком январь нажимал.

Я бокал, Александр Николаевич,
Тогда принял из Ваших рук.
Выпил дозу, звезды кусая,
Под такой одобрительный звук.

Сорок лет той же славной компанией
Мы отметили за столом.
Вновь согрет был я Вашим вниманием,
Вашим, старший товарищ, теплом.

За все время мое в отделении
Не случалось такого ни раз,
Чтоб плохое, пусть на мгновение,
В адрес мой раздавалось от Вас.

Говорили Вы только хорошее,
Хоть и спорили мы иногда,
Чем, признаюсь, Вас огорошивал.
Как же славны те были года!

Вспоминается мне отчетливо,
Когда замом китаевским стал,
Как ко мне отнеслись заботливо.
Я от слов Ваших просто сиял.

Говоря про мое назначение,
Вы при Громове произнесли:
Вот Китаев нашел подкрепление -
Есть, кому груз работы везти.

Наконец-то помощник толковый
У соседа по службе возник…
Александр Николаевич, слово
Это помню, я в том Ваш должник.

И уход мой из управления
Также Вами был благословлен.
Служба с Вами - мое везение,
Как удачи моей медальон.

Мой уход с отделения на кафедру
Был немного, но омрачен.
Шеф решил тут поставить на карту
Мне бойкот, побери его черт.

Собрались мы всем дружным составом
В кабинете – уж бывшем моем.
Стали ждать, когда шеф, оставив
Свое кресло, придет, и махнем

Мы до дна по рюмашке беленькой,
По-людски проводив меня.
Время шло. К удивлению, в двери к нам
Не входил шеф, молчанье храня.

Вновь ему позвонил, он ответил:
Начинайте, сейчас подойду.
Ждали мы как послушные дети,
Ждал нехитростный наш продукт.

Вдруг услышали запуск мотора:
Неужели наш шеф уезжал?
Я метнулся на улицу скоро,
Но водитель уже газу дал.

Мне дежурный по управлению
Доложил, как само собой,
Что Китаев (вот изумление!)
На машине уехал домой.

Я с минуту в оцепенении
Постоял и вернулся назад.
Видно, шеф ныне не в настроении.
Но зачем же Вы так, старший брат?!

Истекали минуты пятницы -
День контроля наш позади.
Можно было слегка расслабиться.
Шефу так я хотел угодить.

В поздний вечер цари в управлении
Мы одни в этот пятничный день.
Так хотелось мне в эти мгновения
Попрощаться, чтоб лишняя тень

Не могла помешать застолью.
И она помешать не могла.
Дорогой шеф, мне очень горько,
Пусть Вы сделали так не со зла.

Почему ж не сказали Вы прямо,
Что Вам некогда иль что еще?
Вы деяньем безжалостным самым
Наплевали на весь наш расчет.

Вчетвером посидели мы малость.
Разговор так, как надо, не шел.
Непонятная шефская шалость
Унесла у застолья толк.

До сих пор мне никак не понятен
Тот китаевский странный маневр.
Я искать не хочу на нем пятен:
Шеф прозорлив и очень хитер.

Этот вечер сейчас вспоминаю
Совершенно уверенным в том,
Что Гаврилов другой, чем Китаев,
Он бы с нами сидел за столом.

И совсем не затем, чтоб рюмашку
На халяву под вечер принять,
А чтоб, как это принято, Сашку
Проводить и добра пожелать.

Только уж служба штука такая,
Не всегда и не всем тут везет.
Шефа в ней себе не выбирают,
Выбирают наоборот.

Я не ведал, какие мысли
Будоражат учебный отдел.
В вечер тот с выражением кислым
Так завидовать я им хотел.

Ныне Вы, Александр Николаевич,
Завершили свой ратный путь.
В жизни новой удачи желаю
Вам во всем. И прямее грудь!

Вас здоровьем господь не обидел.
И за Вами иной молодой
Не угонится, Вы не глядите
На свой возраст степенный такой.

Не года нашу суть выражают,
Эта суть – наш настрой и запал.
Вас на молодость благословляю,
Что немногим бы я пожелал.

Глава 107

И еще об одном бравом заме
Я хотел бы чуть-чуть рассказать.
Его служба подобна драме,
Сам он для подчиненных – гроза.

Был он замом, как значилось, чистым,
За порядок терзал и наряд.
Одержимым был и неистовым,
«Кремень» – про таких говорят.

В своем прошлом комбат блестящий,
Педагог пару-тройку лет,
Командиром он был настоящим
Сергей Дмитриевич Мухоед.

На погонах полковничьи звезды,
Только Громов – ему указ.
В его честь раздавались тосты
За досрочное званье не раз.

Очень часто, руля за Китаева,
Заходил я к нему в кабинет
И на то, что еще сам не знаю,
Получал и ответ и совет.

С подчиненными он не цацкался
И нередко был слишком крут.
Говорил, как затвором клацал:
Им не пряник нужен, а кнут.

Я ему возражал на это,
Что суровость порой ни к чему.
Он в ответ: я – такой, и поэтому
Твою сторону тут не приму.

А вот ты их лелей и обхаживай,
Тебе это и должность велит.
Полагаю, второй тут каждый
Нам на шею сесть норовит…

Наши споры не были резкими,
Его статус я уважал.
Мы по возрасту с ним – ровесники,
В остальном – он вперед убежал.

Вот ему и сказал я в ту пору,
Что Китаевым быть не хочу.
Суть не в том, что идти в эту гору
Тяжело – то не страшно ничуть.

Почему не хочу, я об этом
Ранней строчкой уже рассказал.
Жил в тревоге, ведь нынешним летом
Пригласит шеф народ на свой бал.

Пятьдесят шефу стукнет в июле.
Что же дальше? Вот главный вопрос.
Между делом мне намекнули:
Мол, готовься задрать кверху нос.

Генерал на тебя глаз имеет,
Предложение это его.
Возражений не терпит, по шее
Ты получишь, если чего

Возразишь супротив генерала,
Был любимчиком, станешь – изгой.
Так тревожной судьба моя стала,
Потерял в одночасье покой.

Да и шеф мне обмолвился тоже,
Что на место свое меня,
Если что, генералу предложит.
Тяжелее день ото дня.

В кабинет зайдя мухоедовский,
Попросил его мне помочь –
Донести о том, кому следует,
Что от замовской должности прочь

Я готов бежать, сломя голову,
Перспектива такая страшит.
Мухоед: должность зама – ведь здорово,
Ты давай-ка людей не смеши.

У тебя вроде бы получается
Замещать шефа в целом не плохо.
Это многими здесь замечается,
По плечу тебе эта дорога…

Я в ответ: дорогой Сергей Дмитриевич,
Тут позицию, вовсе не позу
Заявляю. Меня поймите Вы,
Помогите, прошу Вас серьезно.

Побеседуйте с Громовым. Знаю,
Вопрос кадровый – Ваша стезя.
Убедите, что зама Китаева
В его замы пророчить нельзя.

Мухоед слушал и улыбался,
А потом деловито изрек,
Чтобы вовсе я не волновался,
Ведь китаевский срок не истек.

И добавил: коль сам ты не хочешь
Ту высокую должность занять,
Мы отыщем того, кто не прочь бы
Воспитателем первым стать.

В одночасье все мои страхи
Отошли, словно не было их.
Не по сердцу носить мне папаху
И каракулевый воротник.

Мне мила моя шапка-ушанка,
Мех неброский воротника.
В них я весь, не моя изнанка,
В них походка моя легка.

Я уже говорил, что так славно
Разрешился мой томный вопрос.
Срок продлил шеф: он снова главный
В отделении. Служба волос

Ему, точно, ничуть не прибавит,
Облысеет сильней голова.
Этот выбор его дух мой славит –
Не дежурные это слова.

Когда мы проводили Громова,
Первым номером стал Мухоед.
Коллективом всем нашим огромным
Управлял. Кабинетный свет

Он гасил ежедневно в час поздний,
Выходных себе не позволял.
Это время периодом звездным
Ему выпало. Честь не ронял

Он свою и что Громовым создана,
За себя и других пахал.
Отпуск свой из поэзии в прозу
Превратил, его службе отдал.

За Китаева вновь оставаясь,
У него я частенько бывал.
Он работал, не уставая,
Да и всех других подгонял.

В роли зама служебный транспорт
Я тогда очень редко имел.
Ходьба пешая во мне здравствует,
А к колесам не прикипел.

Шеф, меня за себя оставляя,
Транспорт ставил тотчас на ремонт.
Не кручинила явь такая,
Кабинетных забот полный рот.

По служебной необходимости
Транспорт был: другим замам слава.
Постоянной машинной милости
Не имел. И не надо, право.

Пару раз меня в эти периоды
Сергей Дмитрич домой подвозил.
Я ему: даже и не прикидывал,
Чтобы так был господь ко мне мил.

Говорил: и подумать-то страшно,
Чтоб начальник училища сам
Вез меня. Ведь, кому расскажешь,
Не поверит моим словам.

Мухоед: дело это пустяшное,
Подвести мне не стоит труда…
Те минуты, его фразу каждую
Не забыть мне уже никогда.

Ждали мы, что он станет начальником,
А не исполняющим должность.
Не сложилось тут все нормальненько,
Уплыла его эта возможность.

В том причины искать не буду я,
Очень мало знаю о том.
Лишь скажу: с новым лидером трудною
Стала служба его здесь во всем.

Помню, встретившись с ним тогда-то,
Произнес он мне горестный слог,
Что на службу идет как на каторгу,
Чего раньше подумать не мог.

Он теперь служит в должности той же,
Служит в ввузе, но только другом.
Пусть судьба его службе поможет.
Он из тех, кого мужиком

Настоящим зовут в мире нашем.
Пусть добьется он в жизни всего,
И себе и другим докажет,
Сколь его ремесло велико.

Глава 108

Всего пять у начальника замов.
О троих я провел свой рассказ,
А сейчас до конца до самого
Завершу портрет парою фраз.

Зам четвертый, он – главный по тылу,
Он для многих - особенный зам.
Опыт свой, свои знанья и силы
Отдает очень важным делам.

Чтоб курсант был одет и накормлен,
Чтобы было тепло и светло –
Фронт работы широк и огромен.
В напряжении у зама чело.

Чтоб работала баня и прачка,
Полным краном бежала вода,
Он в работе всегда, а иначе
Коллектив ожидает беда.

Зовут зама полковник Васильев,
Николай Алексеевич он.
Верховодит своей камарильей
Очень жестко, но чтит закон.

Мой земляк – уроженец Удмуртии,
Мне тот край и любим и знаком.
Это к слову, по самой же сути –
Человек он на месте своем.

Моя служба довольно редко
С ним сводила на общность задач.
Его колкие, но всегда меткие
Были реплики – вектор удач.

Он всегда был приветлив со мною
И приветлив все так же сейчас.
Ну а я, скажу честно, не скрою,
Подводил его парочку раз.

Подводил вроде бы незаметно:
Блюдо с нормой на вес не сошлось,
Да и качество пищи обеденной
Что-то вовсе не удалось.

Лично сам я подобные частности
Не стремился в столовой найти.
Подавали мне их для гласности
Те, кто на контрольном пути

Вместе с нами бывали по пятницам –
Кафедральные офицеры.
Говорили мне: нам не понравится,
Утаишь коль, - нет тебе веры.

Понимал я, какой летит камушек,
Понимал, в чей летит огород.
Правил чуть, чтоб контроль не обманывать
И не злить тыловой народ.

Эти данные в рапорт начальнику,
Как положено, я подавал,
А потом свою рожу нахальную
От земели своего скрывал.

Через день или два после этого
Слышал голос его в адрес свой:
Не понравились, значит, обеды Вам,
Землячок мой коварный такой.

Он ко мне заходил и с улыбкою
Говорил: то не дело, земляк.
Понимаю, не так что-то с рыбкою,
Но зачем же ты кажешь кулак?

Я в ответ: Николай Алексеевич,
Виноват, я пред Вами в долгу.
Искупить свою глупость сумею,
Вы просите, что сделать. Смогу.

Чуть позднее свою информацию
С благодарностью искупал,
По его порученью для братцев
Поздравления сочинял.

Сочинял их с особой прилежностью,
Чтоб вину до конца искупить.
И в другой раз подобной небрежности
Не могло в моем рапорте быть.

Не скажу, что была в том нечестность,
Беспринципность – мне это как ком,
Но скажу, в том была человечность,
С чем, наверное, многий знаком.

Дорог мне Николай Алексеевич
По-особому в плане личном,
Потому что квартиру имею
Я сегодня в местечке приличном.

Мне жилье выделялось дважды
В месте службы, но я, гусь такой,
От жилья отрекался раз каждый,
Чтоб найти вариант другой.

Мне тогда Николай Алексеевич
Слова резкого не сказал,
Что я выбор такой затеял.
Он прекрасно меня понимал.

Говорил мне: продашь здесь жилище,
На те деньги всего лишь гараж
Обретешь на земле столичной.
А гараж для жилья, что шалаш.

Потому будет очень правильным
Здесь квартиру не обретать.
Получай-ка жилье другим правилом:
ГЖС42 следует подождать.
__________
42 Государственный жилищный сертификат

День пришел, вариант отыскался,
Чему был я безмерно рад:
Вот в руках моих затрепетался
Долгожданный сертификат.

Вам спасибо, полковник Васильев.
Я горжусь, что у Вас земляком
Здесь являюсь, что ратные мили
Нас свели в славном вузе таком.

А училище Вам вторым домом
Стало – в этом вся мысль головы.
То, к чему здесь причастен был Громов,
К тому были причастны и Вы.

Вам уже отзвенело полвека.
И не многим дано отслужить
Так, как Вы. Вам желаю успеха.
Как все замы, Вы – классный мужик.

Дай Вам бог в Вашей жизни везения,
Меньше горестей, больше отрад,
Всяких благ и еще, без сомнения,
Новых почестей, новых наград.

Глава 109

Напоследок короткой строкою
Зама пятого назову.
Как у всех, труд его неспокоен,
В своем деле всегда на плаву.

Энергичен, с фигурою статной,
Оптимизма хоть отбавляй.
Подчиненным его благодатной
Была доля – ну просто как рай.

Был характером он незлобивым,
В то же время, где надо, строг.
Наставленья миролюбивые
Всем давал наш технический бог.

Заместитель по вооружению –
Должность так называлась его.
Он желанным для окружения
Был всегда, и притом для всего.

Он народ не пугал своим званием,
А, напротив, тянул как магнит.
И задачи его со старанием
Выполняли, как совесть велит.

Звать его Александр Михайлович,
А короче – полковник Крачун.
Подчиненных своих зажигал он
Добротою душевных струн.

Моя служба с таким заместителем
Общих мало имела проблем,
Но скажу, без прикрас, утвердительно:
Очень памятен он между тем.

Иногда я трудился с ним в паре:
Он ответствовал днем, я - потом.
Как всегда, был настроем в ударе,
Мне советовал, что и почем.

Говорил: недостатков здесь много,
Ты, конечно, их все замечай.
Так выстраивай ночью дорогу,
Чтоб тебя приглашали на чай.

Наши хлопчики – малые дети,
Пусть и выше на полголовы.
Их за мелочь не надо бить плетью.
Сам реши все. Излишней молвы

Распускать, полагаю, не стоит,
Без того им хватает проблем.
В то же время, кого не устроит
Твой приказ, покажи того всем.

Я прошу, ты ночные все шалости
Основательно отсортируй.
Рапортуй лишь о тех, кто гадости
Нам принес, да и их не смакуй.

А чтоб было тебе поуютней,
Кабинет мой к услугам твоим
На всю ночь. Не стесняйся и будь в нем
Словно дома и пользуйся им.

В это время я был педагогом,
В управлении угла не имел.
Хорошо, кабинет коль под боком,
Заглянуть куда можно меж дел.

Эту благость почти не использовал:
Слишком много у службы забот.
Относился к ней очень серьезно
И крутился всю ночь напролет.

Таких будней у нас было несколько:
Зам дневал, ну а я ночевал.
Нам на счастье, дурную весточку
Люд курсантский тогда не давал.

Года три с той поры пролетело,
Там теперь заместитель другой.
Прежний зам, оттрубив свое дело,
Идет ныне гражданской тропой.

Свою службу, как надо, закончил,
Снова есть, но другие дела.
Он надолго запомнится очень
Всем, кого с ним та служба свела.

И еще об одном человеке
Я хотел бы немного сказать.
На себя все учебные реки
Он сводил, придавая им стать.

Был он правой рукою Гаврилова,
А сегодня и сам уже зам.
Он отдела учебного силы
Возглавлял. Все ему по зубам

Было в той напряженной реалии,
Главный козырь – свой личный пример.
Ныне знают и ранее знали:
Он – всегда и во всем офицер.

Представляю: полковник Самышин,
Александр, сын Василия он.
Где он есть, не бывает затишья,
Для достойного дела рожден.

Меня в бытность мою подкупало,
Как он вел за собою отдел
По лыжне, что в других не бывало.
Как настроить людей он умел!

Коллектив его истинным штабом
Был, где важных задач трудный воз.
Он уверенно шел по ухабам,
За вопросом решая вопрос.

Я в его кабинет невеликий
Не единожды заходил.
А порою он сам меня кликал,
Чтоб я взгляд свой на что-то пролил.

Ныне он на ступеньке повыше.
Может, кажется то мне сейчас:
Под началом другим не так дышит
Штаб учебного дела у нас.

Я сегодня с гражданского поприща
Стихотворной строкой и душой
Обращаюсь к нему, как стоящему
Моей самой оценки большой.

Вы в работе ответственной, сложной.
Я желаю, дав волю словам,
Только блага на новой должности,
Александр Васильевич, Вам.