У камина

Купил в деревеньке я старой
Красивый заброшенный дом,
Но дом оказался хибарой,
В которой творился содом.

Я дом под себя перестроил,
Сложил очень стильный камин
И тем я себя успокоил –
Теперь я почти дворянин.

Раз, сидя с женой у камина,
Щипцами я в топку полез,
Как вдруг из огня, как козлина,
Стал блеять и выскочил бес.

Рога на меня наставляя
И пальцы похабно крутя,
Пошёл на жену он, вихляя
И глазками дико блестя.

Ну что, говорит, доигрался
С огнём, ты, наивный простак.
Я к бабе твоей подбирался,
Раз ты в этом деле слабак.

Давно я за всем наблюдаю
И понял, что дело труба.
Тебе ж она – кляча гнедая,
А мне очень даже люба.

Я миром тебе предлагаю
Красотку ко мне отпустить.
Я страстно её приласкаю
И будем мы славно блудить.

Тебе же придётся с рогами
До встречи с Всевышним ходить.
Она ж, как и было веками,
С ума тебя будет сводить.

Быстрее давай, соглашайся,
Иначе – летальный исход.
Любезный, не плачь и мужайся.
Готов ты лететь в дымоход?

Ему я ответил, дружище,
А ты сексуальный маньяк,
Гони-ка, нечистый, деньжищи,
И выплеснул в рожу коньяк.

Бородка его загорелась
И вспыхнули мигом рога.
У носа его завертелась
Большая моя кочерга.

А он говорит, бесполезно,
Привык я давно к огоньку,
Ведь сущность моя бестелесна.
Плесни-ка ещё коньяку.

Ах, ты, обнаглевшая рожа,
Сдержаться я больше не мог,
Тебя напою я, и что же?
Позор и на лбу пара рог?

А как ты хотел, мой любезный?
У каждого гада свой нрав.
Закон нашей жизни железный –
Кто смог обмануть, тот и прав.

Я вижу, ты парень упрямый,
Свою не жалеешь вдову.
Закончится жизнь твоя ямой,
Сейчас я братву позову.

Так, ты ж обещал, дымоходом
Покину я эти края.
Мне лучше парить над восходом,
Чем вскармливать в тлене червя.

Он свистнул, и пламя в камине
Пустилось в неистовый пляс,
Братва же – легка на помине –
Из топки полезла тотчас.

Огнянники, лявры и змеи,
Скелеты, козлы, упыри,
Вампиры и даже пигмеи
Кричали мне: «Смертный, умри!

Мы души отпетых убивцев,
О нас – только грязная брань.
Мы в ад отправляем спесивцев,
Мздоимцев и прочую дрянь».

Бесовские мерзкие рожи
Корёжил звериный оскал.
И тут я подумал, о Боже,
Зачем я тебя не искал?

Зачем я доверился бесам
И совесть продал за пятак,
Служил ожиревшим балбесам,
Дотла обирая бедняг?

Тут бес говорит вурдалакам:
«Ему мы открутим башку».
А мне говорит: «Эй, собака,
Плесни-ка нам всем коньяку.

Пускай всё вокруг загорится,
Пылает пусть адским огнём.
Поместье твоё разорится,
А бабу с собой мы возьмём».

Жена тут моя подскочила,
Была она раньше без сил,
Кричит им: «Нечистая сила,
Об этом меня кто спросил?
               
Козла моего отпустите,
А в доме не надо огня.
Забудем об этом бандите,   
Согласна, берите меня.

В камине живите вольготно,
Его ни к чему нам гасить.
Я, если вам будет угодно,
Поленья готова носить.

Погреете старые кости,
И будет у вас всё путём.
Слетятся ко мне мои гости –
Мы шабаш устроим потом».

От слов этих сердце сбесилось
И вырвался стон, словно вой.
«Любимый, с тобой что случилось?
Ты, вроде, совсем сам не свой»!

О, Боже! Глаза продираю –
Всё тихо, камин, старый дом.
Ладонью глаза протираю –
А где этот бес, что с хвостом?

Жена надо мною склонилась:
«Во сне ты метался, стонал. 
Наверное, что-то приснилось –
Метнуть ты пытался бокал».

Вот тут-то и стало мне ясно,
И был я неслыханно рад –
Не всё у меня так ужасно
И что это сон, а не ад.

Всё так хорошо обернулось,
Я сон свой жене рассказал.
Она ж почему-то надулась,
И мне учинила скандал:

«Торги ты затеял напрасно.
Совсем ничего ты не знал?
Не ври. Я всё знаю прекрасно –
Ты деньги с него вымогал.

А он, говоришь, был блудливый,
С рогами брутальный брюнет?
Признайся мне, пёс шелудивый,
Ты врал мне сейчас или нет»?

Задумался я. Как мужчина, 
Быть может, что сделал не так.
Ну, нет. Тут другая причина –
Палёный был, точно, коньяк.

И нам при разборке той длинной,
С плохими словами и без,
С массивной решётки каминной
Чугунный подмигивал бес.