Интересный образец польского поэзии конца XVI века

 Когда-то я уже переводил начало Антологии польской поэзии о Руси и России с древнейших времен и до настоящего времени. И вроде бы даже там упоминался стих, перевод которого я целиком даю здесь. Но источник с этим стихом мне попался на глаза лишь недавно: Nieznany spiewnik historyczny Polski z konca wieku XVI-go. Wydal  Zygmunt  Gloger. Warszawa, 1905.

Данное издание содержит репродукции из изданного во времена польского короля Сигизмунда III (король польский с 1587 по 1637 гг.) песенника, содержащего 47 двенадцатистрочных рифмованных произведений, воспевающих мифических и исторических князей и королей польских от «наипервейшего» Леха до Стефана Батория и самого Сигизмунда III.   Оригинальная книга - едва ли не самое раннее издание образцов польской поэзии на польском языке - была переиздана в Варшаве в 1905 году.  Сам оригинал датирован издателем концом  XVI в. (то есть еще до польско-русской войны 1605-1618 гг.).

Доставляет первый же стих, который я здесь перевожу.  В последней строке этой рифмованной похвалы мифическому Леху, который должен был жить чуть ли не во времена императора Августа, вдруг ни к селу ни к городу выражается надежда на то, что «лишь пара лет пройдёт, изменная Москва к ногам полян падёт».

Навязчивая идея о захвате Москвы у поляков накануне русской смуты не удивляет.  Но с чего ради, с какого перепугу Москва вдруг "изменная" - то есть вероломная, изменническая, предательская? Данная концовка также дика, анахронична и, в принципе, неуместна как если бы Вергилий в своей "Энеиде" - произведении о Троянской войне - каждую главу заканчивал словами: «Кроме того, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен» (Ceterum censeo Carthaginem esse delendam).
 
И что еще интересно - весь текст, кроме последней строчки, издатель под репродукцией страницы из оригинальной старопечатной польской книги переписал современной польской орфографией, но последнюю строчку лишь стыдливо обозначил многоточием. Как будто есть какая-то трудность прочитать ее в оригинале, где текст записан не слишком вычурными готическими буквами.

Едва ли российский цензор в 1905 году мог иметь претензии к тексту древней книги. Неужто, самому польскому издателю стало совестно за ничем не спровоцированную агрессию, бахвальство, пустое тщеславие, дурную идею-фикс собственных предков, называющих благородством и добродетелью ксенофобию, хищность и ненасытную жадность?


Вот сам текст:


 Лех - наипервейший монарх Польши

Славянин мужественный Лех в сей край въезжая,
Своей дружине с шляхтой пашни раздавая,
Удел свой расширял вдоль, вширь, аж так широко,
В какой край и куда их досягало око,
Концом мечей черту границ обозначая,
А с недругов своих дань собирая.
Тем славен по сей день полянин благородный,
Что предков следует идее превосходной.
Ввязаться в бой: вот это ему мило,
Душа к тому лежит, желанье есть и сила,
Недолго ждать: лишь пара лет пройдёт,
Изменная Москва к ногам полян падёт.

(перевел со старопольского iskander ulmas)


Как известно, ооотечественники и современники автора, в отличие от более цивилизованных европейских хищников - крестоносцев и конкистадоров - даже не считали нужным или ленились придумать какое-то цивилизационное оправдание для своей агрессивности и жажды до чужих земель. Вслед за своим королем Стефаном Баторием, они открыто заявляли, что Русь нужна полякам для приобретения рабов и удовлетворения собственного тщеславия.

Баторий писал, обращаясь к собственным подданным, страдающим от низкой самооценки: Ne suis illi Lusitanis Hispanisque inviderent alios in Asia et America mundos (...): proxime se Indos esse et Japones: in gente (...) Russica.(Lituanicarum Societas Jesu historiarum libri decem auctori Stanislao Rostowski. Parisii, 1877. Liber Secundus, p.85) - "Не завидуйте португальским и испанским чужеземным мирам в Азии и Америке (...), ближе имеются Индии и Японии - среди русского (...) племени".(Стефан Баторий членам Общества Иезуитов, 1579).

Спустя почти три века ту же идею открыто провозглашал автор песни "Боже, что Польшу", являвшуюся гимном польского антироссийского восстания 1863-64 гг. (сие восстание было польским ответом на окончательное освобождение российским правительством западно-русского народа из под власти польской аристократии, шляхты и какого угодно пшекающего быдла - и в Российской Империи воображавшего себя прирожденными фазендейро, на худой конец - надсмотрщиками над белыми неграми):

Боже, что Польшу столь долгие веки,
В блеске живущую мощи и славы,
Ты вдруг оставил без благой опеки,
Тех вознеся, кто ей были рабами,
Пред алтарём Твоим молимся с просьбою:
Благослави Польшу вольную, Господи!

Вольную только для рабовладельцев, разумеется. Неволей же для поляков люди, подобные данному автору, считали РАВНОПРАВИЕ с русским народом, имеющим право существовать только в качестве польских рабов. Хватило же глупости и наглости обращаться с такой просьбою к Господу. Каковых не демонстрировали даже польские наемники в армии Наполеона, один из которых писал о себе и своих товарищах:

Людскую слепоту зрю с горечью и болью -
Тот, кто свободен стал, другим понес неволю.
Понес - и кары не избегнул справедливой:
В отчизне плен нашел иль гибель на чужбине.