Она

Она просыпалась не открывая глаза,всем своим естеством,пытаясь задержать  момент перехода из реальности сна в реальность шумевшего за окном,давно проснувшегося города,когда то столь же любимого,как и раннее пробуждение.
Теперь она просыпалась поздно,настолько насколько могла продлить ночь...Ночь стала ее любимым временем жизни,ночью совершалось все самое близкое ее душе и мыслям,именно ночью она не чувствовала себя одинокой среди затихающих улиц,редко движущихся по ним машинам и людям, спешащим поскорее встретить долгожданный отдых погружаясь в сон.

Она любила эти  мгновения,когда за плотными шторами, скрывающими свет из окна, приоткрыв глаза, она находилась ещё в состоянии ночной реальности,встречая новый день и не зная, солнце ли за окном или моросит дождь.Шторы выступали в ее восприятии спасителями, умеющими так чудесно отодвинуть приход нового дня, который, была уверена она, навряд ли принесет в ее жизнь желаемое разнообразие.

Она давно ничего не ждала и проживала каждый день,как повинность,за счастливые дни в прошлом. Время не то,что бы остановилось для нее...нет,в ее воображении оно просто перетекало медленной ленивой массой,напоминающей лаву не очень расторопного в своем извержении вулкана.
Она прислушивалась к шуму за окном и ощущала полную непричастность к этому.

Дел у нее почти не стало...
Так случилось,что не было у нее и обязанностей,кроме мелких бытовых моментов заботы о  близких, живущих  своей жизнью в жёстком темпе города за окном. Друзья, как водится, были заняты все своими проблемами и светская беседа в течение дня или недели, не придавали ей ощущение сопричастности друг другу, тем более,что она знала,что им также мало интересно,что происходит с ней, как и ей их обыденность проживания.
Нет,она не была слишком горда и наоборот, даже легка в общении и схождении с людьми абсолютно незнакомыми. С ними было ей ещё проще и легче – им не надо было ничего объяснять, они не предъявляли ненужных претензий и не напоминали ничего и особенно то, что она не хотела бы помнить сама из своего прошлого...
Просто  она внутри оказалась другая...И это так явно, ещё более проявилось с возрастом, и не надо было уже вести нужных знакомств, впрочем она не умела это и могла себе позволить не делать никогда.

Она всегда настораживала чем то людей, вызывая зависть и досужие кривотолки.Они словно чувствовали,что внутри в ее душе все устроено по своему тончайшему механизму, который работал, подчиняясь умелым рукам ювелирного мастера. Иногда механизм давал сбой и наступала подавленность, так красиво называвшаяся в старину – " черной меланхолией" и четко утвердившаяся в нашем веке холодным медицинским термином- депрессия, хотя и в этом слове, звучало  для нее что-то итальянское...

Дел не стало, отодвинулись на задний план обязанности и жизнь, монотонностью ее проживания, остановилась в нулевой точке схождения промелькнувшей мысли и загаданного желания...
Желаний, как ни странно это, у нее по прежнему было множество,от мелких бытовых, до почти несбыточных в своем исполнении мечтаний...
Вот и сейчас, одним из них было поскорее совершить переход в новый день и открыв глаза, посмотреть ему в лицо. "Время желаний"- почему то вспомнилось ей название,одного из любимых фильмов и с этой мыслью она резким движением встала с постели и шагнула в свой день...

За окном моросил мелкий дождь,ветра не было и все это создавало ощущение спящего спокойно города. Из-за монотонного звука капель сталкивающихся со стеклом окна, могло показаться, что дождь вступил в тайный сговор с ней о продолжении сна.
С определенной поры она любила такую погоду и не любила солнце. Дождь успокаивал, привносил ощущение уюта и можно было расслабиться на целый день, не задумываясь о том,что где то кипит энергичная, упускаемая ею жизнь, по сути, в основном, бесцельная в своем однообразном круговороте.
"Все самое значимое в жизни совершалось в спокойствии и уединении"- подумала она и с этой мыслью пошла готовить свой привычный завтрак.
Она любила хороший крепко завареный чай с утра, как и миллионы других людей на планете  и ей показалась совершенно нелепой любая реклама или, ставшее традицией, описание героев книги или фильма, начинающих свой день с чашки, как утверждали создатели, ароматного кофе.Особенно вызывало улыбку,то,когда речь шла о растворимом кофе.
Итак новый день,новая чашка чая – "Какая по счету в жизни?"- промелькнула мысль и исчезла в потоке таких же мгновенных своих подруг.
И день начался...
Ощущение было двоякое- полное наслаждение покоем и чувство щемящей тоски, переходящей почти в физическую боль.Да и покой, был скорее, подавленностью, которую она за долгие годы соседства с ней, научилась принимать за гармонию души.Она всегда жила по наитию, подчиняясь чувствам и когда возможность следовать им или, скорее, когда чувства покинули ее, уступив место обязанности жить просто так она сначала ужаснулась от того, что вышло так, что некого было любить рядом, потом впала в нескрываемую от всех, депрессию, а потом стала просто жить по инерции.
Это оказалось сложнее всего, тем более ее депрессия и переживания ей казались самыми, что ни на есть уникальными и абсолютно не похожими на переживаниями других людей. Так и было на самом деле,потому что переживания  любого человека неповторимы, как неповторим и он сам, а она, так уж тем более.В этом моменте ее гордыня все таки брала верх над объективностью, и она доверялась ей полностью.
"Они просто не могут понять...я просто не могу им объяснить,что у меня все это совершенно другое и иначе чувствуется"- думала она. Со временем она перестала пытаться объяснять свою исключительность душевной тонкой организацией, тем более, что никого это не интересовало и принимали многие это даже с чувством снисходительного недоумения.
Она жила с нетронутой временем и жизненными коллизиями душой и очень взрослым умом. Она всегда была таковой, ещё с юных лет и теперь это противоречие, с одной стороны давало ей преимущество переживать все "не, как все" с другой, не давало возможность радоваться жизни,"как все" соответственно нормам неумолимого бегущего вперёд времени...
Она чувствовала и любила, как слабая женщина, но обнаружила с некоторых пор, что это не нужно и не интересно окружающим, а наоборот вызывает чувство раздражения с примесью досады, что у них так не получается и в этот момент эта ее особенность делала ее или баловнем или изгоем в их глазах.
Они хотели видеть ее сильной- сейчас была мода на сильных женщин, берущих все в свои руки от финансов до мужчин, женщин волевых с неукротимой энергией, направленной на созидание своей собственной империей, в которой они управляли, казалось бы всем, кроме собственного счастья. Все,как будто забыли, что внешняя хрупкость, слабость женщины, ее  желание быть зависимой от мужчины, не исключает внутренней силы духа способной выстоять все невзгоды, защищая себя и своих близких. Стали забывать об этом и мужчины, ловко перекладывая обязанности и ответственность на сильных женщин, прикрывая тем самым свою скупость и лень.
Их она не могла любить...
Итак, окружающие хотели видеть ее сильной и даже, считали, ее такой, восхищаясь ее внутренней силой духа и стойкости в противостоянии невзгодам обрушившимся на нее. Они восхваляли ее за это и она до конца не могла понять,скрывают ли они за этим свою досаду,что не могут  позволить себе быть слабыми, или же действительно считают, что она является таковой.

С некоторых пор она умело подыгрывала им в их желании видеть ее сильной, как любая женщина следует моде. Время от времени она выкладывала новомодные посты в социальных сетях, вступала в оживленную полемику в комментариях, выкладывала, даже фотографии, на которых, как и все выглядела счастливой. На какой то момент она уставала от этой чуждой мишуры и замолкала.
Она могла бы быть прекрасной актрисой, ею она и была по сути всю свою жизнь и репертуарному ряду ее спектаклей могла бы позавидовать любая прима театра. Она часто удивлялась  теперь, отчего в юности не возникло у нее острого желания стать актрисой?- "Может быть от того,что ей хватало сцены в пьесе ее жизни"- отвечала она сама себе на этот вопрос.
В чем она действительно преуспела в последнее годы жизни и что было ново для нее- это искусство смены масок на лице и умение их  носить, единожды примерив, меняя от ситуации к ситуации. Раннее она жила с открытым лицом, в любой ситуации она могла позволить себе быть самою собой.Только теперь она поняла цену тому счастью, которое давала ей жизнь тогда, предоставляя эту возможность.
Теперь же наступил период, когда и маски, в большинстве своем,были уже не нужны и скучали в уголке ее памяти,грустно зевая в ожидании момента надобности.
Жизнь казалось просто забыла о ней,нет она не мстила ей,какими то несчастьями сейчас – это было в прошлом этапе жизненного пути.Сегодня ее окружал полный вакуум во всем и в ее сознании рождались противоречивые мысли о том,что, быть может, затишье это является предвестником либо новых чудесных и столь желанных  романтических перемен либо несёт новые невзгоды...
"Жизнь слишком долго баловала меня"- подумала она, уютно расположившись в кресле.
С младенчества она была любима всеми, потом это продолжилось и далее и казалось, нет не казалось, а было чувство уверенности,что это будет бесконечно и по другому и быть не может, когда судьба из разряда личностей исключительных,одним взмахом руки, перевела ее в ряд одиноких и несчастливых.
Она в отличие от других очень стыдилась своего одиночества, хотя удачно подобранные маски скрывали ее острую зависимость от собственного положения никем более нелюбимой женщины и подавали ее перед лицом общества, как женщину уверенную в себе и успешную в своем выборе пути.

Но правда состояла в том, что никакого выбора не было и там, наверху,как будто специально водили ее по запутанным коридорам лабиринта одиночества последние, страшно произнести сколько лет, где в конце она обязательно упиралась в тупик, не дающий столь желаемого выхода.
Она ненавидела свое одиночество.Ей казалось,что оно сквозило в каждой ее частичке, в каждой клеточке, в жестах, в походке, во взгляде.
И она была права! Люди проницательные, и тонко чувствующие человеческую натуру, в один миг узнавали в ней женщину одинокую и то бремя внутреннего противоречия, которое она вынуждена была нести,скрывая за видимой лёгкостью.
Одиноких женщин выдает всегда взгляд, даже за внешней улыбкой, если внимательно вглядеться в глаза, всегда можно уловить его признаки, будь то внутренняя грусть или усталость или же хорошо скрываемый поиск того, что может ее от этого спасти. И она не была исключением...но в ней это проявлялось, быть может сильнее, чем у других, а соответственно и сильнее была попытка скрыть это.
Она так и осталась уверенна,что одиночество унизительно, если оно только не является выбранным добровольно затворничеством. Это необязательно должно выражаться в уединении от всего мира, где-то там в отдельно взятом пространстве...это может быть и затворничество внутреннего мира,в котором, плохо одной, но в котором не надо держать осанку и надевать маску. Она давно выбрала этот путь...и хотя она,как и прежде оставалась лёгкой и независимой внешне, внутри ей не было надобности уговаривать себя,что она счастлива живя так.

Ей по прежнему завидовали, ей всегда завидовали и благодаря этому жизнь ее обрастала невероятными легендами в основном романтического толка, продолжали по инерции завидовать ей и сейчас.Она дивилась тому какой только повод не найдут люди в жизни другого человека, лишь бы только убедить себя,что у них в сравнении с ним все плохо. Завидовали счастливому прошлому, потом тому, как умело она справляется с невзгодами на нее обрушившимися, потом тому, что не все ещё и обрушила на нее жизнь и даже,добавляли шепотом,что дескать есть- есть у нее тайная счастливая жизнь и тогда уж почти были счастливы в своих завистливых догадках.
Она же или наоборот хотела,чтоб ее по- человечески искренне пожалели и посочувствовали ей или же поднималась в своих мечтаниях настолько высоко над всеми, что уже только самими этими мечтаниями становилась предметом для злословия.

Но это успокаивало ее ибо она привыкла так жить и две личности уживались, не споря друг с другом, в ней-одна,которая хотела жить спокойной размеренной счастливой жизнью, другая же хотела бесконечных перемен, бурно переживаемых чувственных эмоций и всеобщего внимания.

День шел медленно, ленивыми шагами ступая от минута к минуте,формируя их уже в прожитые часы дня.
 Было воскресенье и можно было не придумывать повод обязательно выйти на улицу, соцсети тоже наконец то запестрели фотографиями счастливых пользователей,наслаждающихся ранним или поздним утром на природе, доказывая,что все прекрасно в любую погоду. Вот уже появились первые, как она называла их,  "жизнеуговаривающие" статьи о том, что жить надо здесь и сейчас! Прочь уныние и все будет отлично, затем цитаты приписываемые известным личностям, половина из которых  им не принадлежала...И главное, что если о чем то очень мечтать и очень этого хотеть, то все обязательно исполнится...Она улыбнулась мысленно, вспомнив тут же  "Алхимика" Коэльо- "Обращайте внимание на знаки" и " Если очень сильно чего то желать, то Вселенная услышит тебя и это обязательно исполнится".Она любила Коэльо, хотя с некоторых пор стало почему то немодным говорить об этом вслух и даже приравнивалось к плохому вкусу в литературе...
Она действительно стала замечать знаки и Вселенная щедро посылала их, но они были какие то мелкие, по сравнению с желаниями... Она желала очень сильно, а Вселенная не слышала ее...она желала ещё сильнее, а в ответ было только молчание.
Хотя, однажды не так давно, ей показалось что ее все таки услышали и это было одновременно и знаком и желанием. Так представлялось ей это тогда и так это выглядело в ее глазах и отзывалось в душе.

Дело в том,что с некоторых пор она опять была не одна, но романтический всплеск бурных эмоций в отношениях очень быстро стал разрываться между противоречиями их натур и иногда это уже больше напоминало тяжёлую хроническую болезнь, течение которой, каждый переносил по- своему.
Это был первый в ее жизни мужчина,который был несвободен и она не могла заявить публично о том, что она была опять любима и счастлива. А публичность была,быть может,одним из главных двигателей всех ею бурно переживаемых романов.Она очень страдала от этого их маленького тайного сообщества,в которое она вовлекла, не вдаваясь в  подробности несколько человек, но это была совсем не та аудитория для которой она привыкла любить в жизни...
Шло время и хотя порой случались внезапные экстремальные происшествия в скрытом течении их отношений и казалось, что вот теперь-то все изменится... Ничего не менялось в ее положении и день от дня она начала страдать все более и более. Ей казалось уже, что Вселенная или что-то не до конца услышала в ее желании или зло подшутила над ней или преподала урок за прошлые ошибки или  использовала все инструменты единым махом.

Но правда  был в том, что они уже не могли друг без друга...Хотя их чувства  друг к другу носили признаки разностороннего треугольника,где она со своей стороны пыталась держать во всем начальную ноту их отношений, он со своей стороны  убеждал ее, что все осталось без изменений,однако происходит с естественной погрешностью идущего времени, которое, как утверждал он,работает на них. И единой неоспоримой стороной этого чувственного треугольника  были их интеллектуальные  беседы, в которых они могли проживать без конца,
и мимолётный эпизод из их юности с  незавершенной  размытой концовкой.
Для нее это не значило ничего...Она по сути и не сразу вспомнила,что между ними было. Для него, напротив, как для человека неумеющего любить и даже со временем возведшего это качество своей натуры в достоинство. Для него, обрушившееся через много десятилетий острое чувство влюбленности к ней, явилось открытием и он со всей страстью бросился в него,окунаясь с головой,произнося признания, совершая поступки 20 летнего юноши и плача по ночам от невозможности ее увидеть.
Но внезапно он испугался самого же себя в таком проявлении, посчитав вдруг,что она слишком стала его слабостью...впал в депрессию от осознания того, что его внутренняя инертность не позволит ему изменить привычный ход его, пусть, несчастливой жизни и...продолжил любить ее также, однако с меньшими внешними проявлениями, дабы не путать ни себя ни ее ненужными надеждами.

Понимая его истинные чувства, она тем не менее мучалась от этих перемен, потому, как без бурных признаний и бесконечных нежных слов, даже любые поступки в ее глазах теряли свою силу. Она любила слова и была убеждена, что молчаливая любовь теряет во многом...во всяком случае для нее...
Слова она могла вспоминать... повторять...представлять следующие...
Поступки можно было предугадать и без слов. Она сама была мастером слова и говорить обо всем, а особенно о любви могла бесконечно.
Порой она уже не понимала, что и кого она больше любит? Его или свои признания в любви к нему?... В них она проживала свою очередную роль в пьесе, правда, с не очень верно выписанным сценарием и поставленной на сцене провинциального театра силами  второго актерского состава.
Пора было идти к финальной сцене,но она не могла не играть,тем более после столь многолетнего перерыва и поэтому своими монологами увлекала его дальше и дальше.Эта пьеса,задуманная в жанре любовной мелодрамы и неожиданно приобретшая оттенок трагикомического фарса, казалось не имела конца.
Финальная сцена отодвигалась все дальше на задний план.Она не играла более нет,второй состав не для примы.
Она ждала...ждала зрителем,сидящим в первом ряду центральной ложи.Ждала конца банального и счастливого, драматичного  переживаемыми чувствами героев.
Она научилась ждать в одиночестве...
Плакала и ждала, зарекалась, потом опять прощала и ждала.
Вслушивалась в каждое слово и интонацию сказанного героями пьесы текста,пытаясь запомнить длинные монологи и примеряя сценки из их жизни на себя. Она уже не знала правильно ли она поступает, утопая в этом настойчивом ожидании, но оно стало одновременно и болью и смыслом ее жизни.