Детство

Стою замерев, очарованная.
Небо розовое и чёрная туча
с одним огненным окном –
небо, выпитое в нём,
с золотом.

А мы - на заройной круче.
Стоим, испытатели, глядя
в проём:
загородный сор пустынный,
сорная былинка  со слезой.
А там, череп "счастья"
длинный
и скелет собаки борзой.
Никогда так плакать
не хотелось...
вот оно как, на самом дне!
Рядом босоногие мальчишки
В небо не смотрят, конечно.
Мы – следопыты свободные,
Ищем клад здесь, успешно...

Ах, волшебство  небесное!
Сохранить бы тебя, запотелое
и то, трепетное, что в окне.
Зацепись за стебелёк,
прелестное,
останься, пульсируй во мне,
Буду хранить тебя в целости,
Вдохновение!

Облокотившись, словно на перила
стиха, плывущего, как облака.
В смешной заносчивости, милой
душа себя вообразила свысока
Юноной, в том, немеркнущем окне.
Казалось - просто и  легко
сказать,
Две рифмы, в клеточку тетрадь,
но стоило их записать,
как по мгновенью волшебства - 
всё  переписанное начисто –
ничто!
Бессильны - рифмы, буквы
прячутся,
становятся отяжелевшими слова.
Как рано это всё я поняла!

А что мои соратники, друзья?
Нагружены счастливою
"добычей",
Чумазые – в руках   "граниты",
Железки, камни,  чайник битый –
Глядят сквозь грязные
"персты".
На травы, сорные цветы, зарой
И тут  мы слышым лай, и вой.

Таит  старинное пророчество...
Средь неподвижности-покой.
Разлилось изумление
той ночи
Над Кубанью моей рекой.
И сиреневый цвет там.
в далёком,
Где окно в золотую высь.
Колокольчик голубоокий
И простая детская мысль.

По пустырю в темнеющей пыли
Поджарый пёс  мелькает,
снежный.
Должно быть потерялся. Но вдали
Раздался свист настойчивый
и нежный.
И человек идёт сквозь сумерки,

Зовёт – Ингус, Ингус! Я узнаю
походку бодрую твою.
Не изменился, папа ты с тех пор,
как умер…