Белый волк

   СКАЗКИ ДЕДА ЛОГОПЕДА.

 
      СКАЗКА ШЕСТАЯ.
               
   Б Е Л Ы Й  В О Л К.
               
Недаром люди говорят,
Что в сказке всякое бывает -
Героев все благословят,
Злодеев дружно проклинают
За те деянья их лихие
О коих в сказке речь идет,
Где все же подвиги благие
Свершить сама судьба зовет.
И неподвластны сказкам лета -
Они идут из уст в уста,
Как луч невидимого света
И будут жить, коль речь проста.
В нее доныне зачастую
Вставляют чуждые слова,
И речь заморскую, пустую
Внедряют в нас уже века.
Но все же устные преданья
Содержат тот исконный слог,
Который легок для сознанья,
Чтоб всяк осмыслить сказку мог.
               
            - 1 -
          
В забытом богом уголке,
В тиши нетронутой природы
Старик жил с сыном вдалеке
От глаз досужего народа.
На то причина знать была
О коей знала лишь супруга,
Но в одночасье померла
От неизвестного недуга.
На пару с сыном он теперь
Здесь хлеб насущный добывал,
Стрелял зверье и сам как зверь
В лесу частенько ночевал.   
Хором роскошных не имел,
Срубил избу в чащобе дикой,
Куда зайти никто не смел,
Где сыч пугал ужасным криком,
Да волки зимнею порой
Сбирались в стаю на охоту,
Чтоб успокоить голод свой
И растерзать в момент кого-то.
Вот здесь растил старик мальчонку,
Пытаясь жизни научить,
С собою брал еще ребенком
Из лука птиц и белок бить.

Иван – так звали мальчугана,
Рос не по дням, а по часам,
Как молодой побег платана,
Стремясь подняться к небесам.
Забот отцу не доставлял -
Все делал ловко и проворно,
Всегда по дому помогал
И нравом был весьма упорный.
Однажды по лесу шагая,
Надеясь дичи подстрелить,
На меткий глаз свой уповая,
Иначе как же здесь прожить,
Иван забрел в места глухие,
Где раньше сроду не бывал,
Где могут тати быть лихие,
Каких доселе не видал.
Да и простых людей он раньше
Не видел в жизни никогда,
Не видел лошадей на пашне,
Коров не видел – не беда,
Ведь он в лесу бродил как дома,
Знал, чем полезен каждый цвет,
Мог ночевать под древа кроной
И здесь найти себе обед.
А вот сейчас он испугался,
Услышав волчий зычный вой,
Но лишь на миг, затем собрался,
И путь продолжил долгий свой.

Не понимая, кто иль что-то
Манил его идти вперед,
Но только незнакомый цокот
От воя юношу отвлек.
Сквозь ветви вереска густые
Узрел двух всадников в тени,
Поняв, что видит все впервые,
И речь услышал их вблизи:
«А ведь матерый был волчище,
Хоть ранен, все ж таки ушел.
Ну бог с ним, небо вроде чище,
А то с утра все дождик шел».
Сказав, те дружно поскакали,
Иван смотрел им долго в след,
Не зная доселе печали,
Что так убого он одет;
Ведь на обоих одеянье
Какого он не знал вовек,
Понять не грех его желанье -
Иван был просто человек.

О жизни, что была за лесом
Не размышлял покуда он,
Отец стращал каким-то бесом, 
И проклинал людской закон.
Но все же грамоте Ивана
Он обучал в те дни зимой,
Когда темнело слишком рано,
А за окном был слышен вой
Голодных стай такой протяжный,
Что содрогнется всяк храбрец,
Не то что увалень вальяжный,
Но и по жизни молодец.
Покуда мыслил о причинах,
Побудивших скрываться здесь,
Ему представилась картина 
От коей содрогнулся весь:
Волчище белый и лохматый
Смотрел на юношу в упор,
Поджав простреленную лапу,
И не сводил с Ивана взор.
Увидел юноша у зверя
На лбу червленую звезду,
Своим глазам сперва не веря,
Лук доставая на ходу.

Бежать волк даже не пытался,
Да и, по правде, он не мог,
Все перегрызть стрелу старался,
Но обессилев занемог.
Ивану жалко стало зверя,
С трудом, но все ж извлек стрелу,
А зверь, в добро его поверив,
Прижался к юноши челу.   
Приладив лист травы целебной,
Он рану тряпкой обвязал,
Не видя умыслов враждебных,
Здоровья волку пожелал.
Тот прочь заковылял шатаясь,
Но оглянуться не забыл,
Запомнить юношу пытаясь,
И побежал по мере сил.
Таких волков Ивану сроду
В лесу встречать не довелось,
Тот явно редкого был роду
И вот им свидеться пришлось.

Придя домой, Иван не скоро,
Но все ж завел тот разговор,
Хоть знал отца суровый норов,
О чем молчал он до сих пор:
«Скажи, отец, и мне поведай:
Откуда мы пришли сюда?
Где был наш дом? Кто наши деды?
Какая нас гнала беда?
Живут иначе все же люди
И, верно, лучше в мире том.
Неужто хуже нам там будет?
Давай вернемся в отчий дом».
Старик не сразу отозвался,
Но промолчать уже не мог
Как эти годы все старался, -
Повел Ивана за порог.
Здесь под крыльцом ларец заветный
Достал и ключиком открыл,
В котором перстень был приметный
И, наконец, заговорил:

«Прости, Иван, что эти годы
Скрывал тебя я от людей
В тиши нетронутой природы,
Но порицать меня не смей.
И не отец тебе я вовсе,
Слугою был в твоем дому,
Коль рассказать о доме просишь,
То пусть и будет посему:
Отец твой - князь высокородный,
Ему служил я двадцать лет,
Землей владел он плодородной,
Дружиной лучшей на весь свет.
Сначала вороги пытались
Со света белого изжить,
Но только зря его старались
На поле брани победить,
Поскольку не было в ту пору
Рубак подобных на земле,
И с ним, боясь затеять ссору,
Уж покорились, но не все. 
От Синих гор пришли канальи
С Аскольдом мрачным во главе,
И начались тут вакханалии
На гибель всей большой стране.

Сначала твой отец как прежде
Оборотил их орды вспять,
Но не сбылись его надежды,
Не смог он землю отстоять,
Поскольку сам Аскольд возглавил
Свои бездарные войска,
И многих витязей отправил
Он в мир иной, и вот пока
Я не увидел все воочию,
Не верил россказням других,
Но то, что было этой ночью -
Все вижу вновь я в снах своих:
Не брал его ни меч булатный,
Ни стрел, свистящих целый рой,
Оскал являл он нам отвратный,
Кидаясь снова с криком в бой.
Отец твой долго защищался,
Но устоять пред ним не смог…
И вот упал, я постарался
Укрыть его в ближайший стог.
И, умирая, князь заставил
Поклясться жизнью на кресте,
Чтоб сироту я не оставил,
Чтоб вместе жил с тобой везде.

И вот сей перстень по закону
Тебе вручаю я сейчас,
Но вот отцовскую корону,
Не обессудь, ее не спас».
Старик замолк и было видно,
Как в одночасье постарел
И перед сыном ему стыдно -
Спасти он князя не сумел.
Иван, услышав, потрясенный,
На миг дар речи потерял,
Но все ж, как воин прирожденный,
В конце концов ответ держал:
«Рассказ твой жизнь мою иначе
Представил в будущем, старик.
Коль князя сын я, то тем паче
Удел мой жизненный велик.
Мне за отца отмстить придется,
За весь поруганный народ,
Поверь, покуда сердце бьется
Не успокоюсь, сказ мой вот».
С утра он в путь засобирался,
В мешок нехитрый скарб сложил,
С отцом названым попрощался
И с домом, где все годы жил.

           - 2 -

Покинув свой родимый лес,
Проезжий тракт узрев впервые,
Иван был счастлив до небес,
Что мир иной он видит ныне,
Что видит сочные луга,
Где скот пасется вдоль дороги
И хоть дорога в град долга,
И подустал уже немного,
Но все ж прекрасен этот мир,
В который он ступал с опаской
В штанах изношенных до дыр
И в сапогах, просивших краски.
Заветный перстень родовой
Хранил в тряпице на груди
И жаждал встречи роковой,
Что будет, верно, впереди.
С Аскольдом биться непременно
Намерен юноша, но как?
В лесу его старик степенный
Приемам воинских атак
Не обучал, не видя смысла,
Пока в лесу они живут;
Как говорят: благие мысли
На ум поздней к тебе придут.

Но все ж старик помог и с этим -
Записку другу написал,
В которой с искренним приветом
Он всем поклоны передал.
Просил помочь во всем Ивану,
И предоставить ему кров,
Все изложив в ней без обмана,
Где жил Иван, кто он таков.
Вот молодец на месте вскоре,
Где жил старинный деда друг,
Ступил, крестясь, в его подворье,
Все осмотрев сперва вокруг:
Изба ни бедна, ни богата -
Такая, как у всех других,
Давно построена когда-то;
Тут дверь внезапно отворив,
Хозяин статный и не старый
С крыльца уверенно шагнул. 
«Ты не ошибся часом, малый,
Что к нам под вечер заглянул?», -
Сказав, он молча оглянулся,
Как будто зная наперед:
Раз с этим юношей столкнулся
Спокойным уж не будет год.

Иван степенно поклонился,
Записку деда передал,
Немного с перстнем завозился,
Но тот его порыв прервал:
«Других не надо доказательств -
Все вижу с твоего лица,
Пред князем много обязательств
Я не исполнил. Раз отца
В живых уж нет, то вот для сына
Служить я с радостью готов,
Хоть не дворец моя домина,
Но все же будет тебе кров.
Зовут меня Кузьма с рожденья,
И князя очень я любил,
Не только я, а все в селенье -
Никто его не позабыл.
Тебя, Иван, всему научим -
Здесь много ратников лихих,
Но вот Аскольд их всех покруче,
Да и сподвижников своих».
На том знакомство состоялось,
А дальше будни начались,
Остаток воинства старалось
Всему Ивана обучить:

Учили биться на булавах,
С мечем, с копьем и топором,
Кичливо вспоминая славу,
Вздыхая тяжко о былом.
Иван – достойный ученик
И через месяц все усвоил,
Кузьме поведал напрямик
И хоть немного успокоил:
«Аскольда сложно зарубить,
Я проберусь в его покои,
Узнаю, как его сгубить:
Уловкой или честным боем.
Мне только бы добыть коня
И подходящую одежку,
Чтоб в войско приняли меня
Да и отправлюсь в путь-дорожку», -
«Одежду мы тебе собрали,
А вот с конем, то тут беда,
Коней канальи всех угнали,
Чтобы не знать от нас вреда.
Но вот тут чудо приключилось
С одним из наших молодцов:
В степи недавно появилось
С десяток диких жеребцов,
Которых он узрел воочию,
Бредя без цели, словно тать,
Как те паслись тут рядом ночью -
Вот если б можно их поймать», -

Кузьма обмолвился с надеждой,
Что, мол, охотник был Иван,
А в этом сам он был невеждой,
Талант ему в другом был дан.
И вот Иван в степи тоскует
Который день – коней все нет,
Уж третью ночь он здесь ночует
И видит близится рассвет,
А вместе с ним и топот слышит
Десятка вольных жеребцов;
Он притаился, еле дышит -
Аркан давно уже готов.
К его засаде те подходят
И щиплют свежую траву,
По сторонам главами водят,
Но все напрасно – быть тому
О чем мечтал Иван с Кузьмою, -
Аркан на шее жеребца.
«Тебя сейчас я успокою», -
Услышал он от молодца.
Заржал буланый от испуга,
Не понимая, что и как,
Скакнул вперед, пошел по кругу -
Ему не вырваться никак,
Но покориться не желая,
Встал на дыбы, копытом бьет,
Ивана головой бодая, -
Вот-вот аркан перегрызет.

А юноша к нему на спину
Вскочил и шею обхватил;
Конь поскакал дорогой длинной
Пока в достатке было сил,
А подустав, уже смирился
С упорной волей седока,
Пока скакал, то убедился
На сколь крепка его рука.
Уже и солнышко всходило
Свой путь дневной начать спеша,
В глаза застенчиво светило,
Но жаром все же не дыша.
Вот так с конем Иван вернулся,
В сарае крепко привязал;
Кузьма давно уже проснулся,
С надеждой в доме ожидал.
С неделю в доме хлебосольном
Смог юноша еще прожить,
Затем уехал в город стольный -
Там цель одна: Аскольду мстить. 

               
           - 3 -

Град стольный – бывшая столица
Ивана предков мирно спал,
Лишь страже на вратах не спится,
Да тем, кто в город не попал.
Кто не успел прийти под вечер
Ночлег у стен свой коротал,
Знакомству новому и встрече
Был путник рад, хоть и не спал. 
Крестьяне свой оброк немалый
Аскольду ныне привезли,
Всем жить намного хуже стало,
Как князь погиб, а там в степи
Похоже слышится звон стали
И крики раненых людей, -
И те, кто спал мгновенно встали,
Чтобы узнать все поскорей.
Иван буланого седлает
И мчится на булатный звон,
Что впереди – Иван не знает,
Но доскакав, увидел он:
Купцов богатый караван
Со всех сторон был атакован
Лишь встали на полночный стан,
И взгляд его к купцу прикован:
Тот в одиночестве с тремя
Сошелся татями лихими,
Слова нерусские крича,
Бранясь и русскими плохими.
Иван на помощь чужаку
Спешит, конем всех раздвигая,
Достав каленую стрелу
И в татей метко посылая.
Подмога вовремя пришла -
Еще чуть-чуть – конец купчишке,
Спасла Иванова стрела,
Дала немного передышки.
А тут и стража подоспела
Лихих людей всех разогнав,
Хоть неспеша и неумело,
Но все ж нагнав на оных страх.

Купцы урон свой подсчитали:
Тот ранен, этот вроде жив,
Чужим наречьем лопотали,
Но ясно, что благодарив
Ивана за его поддержку,
За то, что живы до сих пор,
По-русски также вперемежку
Слова вставляли в разговор.
Плечом собратьев раздвигая
С Иваном сблизился купец,
Что был спасен им, понимая:
Кабы не он – ему конец.
«Отныне сын ты мне на веки.
Я – Мустафа из Бухары.
Шел караван наш через степи,
Спокойно шел до той поры
Пока та шайка не напала,
Пытаясь груз наш отобрать, -
Как князя здешнего не стало
Тревожно ныне торговать», -
Ивана наградить желая,
Купец с почтеньем говорит,
Что злата даст, того не зная,
Что князя сын пред ним стоит.
Но тот от злата отказался -
Не из-за денег им помог,
Назад во град засобирался,
Но устоять, и он не смог,
Когда в руках купца увидел
Дамасской сабли блеск клинка.
«Возьми, чтоб нас ты не обидел», -
Услышал он от старика.
С почтеньем дар приняв бесценный,
Иван в столицу поспешил,
Где с колоколен оглашенный
Звон день грядущий огласил.

            - 4 -

В Аскольда стражу без задержек
Иван был принят в тот же день,
Где командиром был невежа,
К тому же собственную лень
Возвел в главу своих достоинств -
На службу редко приходил,
Коль нет чужих в округе воинств
С утра уже хмельное пил.
Ивана сразу отрядили
Стоять на страже у ворот,
Где в город путники входили,
Чтоб не впускал досужий сброд.
Ему пока еще ни разу
Аскольда видеть не пришлось,
Исправно нес свою он стражу -
В достатке елось и пилось,
Но не за тем сюда он прибыл,
Чтоб верно извергу служить,
Надеясь видеть его гибель,
Пусть даже голову сложить.
Пока ж в свободные минуты
Иван в торговые ряды
Ходил нарядный и обутый -
Не в те худые сапоги,
В которых из лесу он вышел,
А в новых красных сапогах
И от торговок здешних слышал:
«Что за красавец, - просто «Ах!».
Сюда меды с лесов свозили,
С полей богатый урожай,
Но всех оброком обложили,
И как мужик ни уповай,
Но денег этих от продажи
Едва ли хватит до весны,
А тут еще и этой страже
Пятиалтынный дать должны.
Ивана здешние миряне
Признали за поступок тот,
Когда узнали поселяне
Как он купцам в степи помог.

Но не за медом, не за квасом
Сюда приходит молодец,
Его все больше с каждым часом
Влечет на дальний тот конец,
Где дева юная приходит
Почти что каждый божий день
И вдоль рядов небрежно ходит,
Скупая все чего не лень.
Но в основном все это травы
К столу Аскольда на обед,
Да и заморские приправы
Каких не видел старый свет.
Иван узнал, что эта дева
Покорно служит во дворце,
Доход порядочный имела
При предприимчивом отце,
Но дом сгорел с ним в одночасье
И сироте пришлось служить
Аскольду на свое несчастье -
Иначе как же ей прожить?
Иван у разбитной бабенки
Про сироту все разузнал:
Что нет ни дома, ни избенки,
Что Ольгой батюшка назвал.

В рядах торговых и спасенный
Купец из знойной Бухары,
Хоть и работой утомленный,
Но все ж устраивал пиры
Для земляков и для Ивана,
Что часто к другу забредал,
И хоть Иван не их был клана –
Его всегда он привечал.
То сладкой чашею шербета,
То кислым греческим вином,
И с благодарностью совета
В сердечном деле непростом
Ждал молодец от иноземца,
Боясь с другими говорить,
Что гложет ум его и сердце –
Как к Ольге можно подступить?
И Мустафа ему поведал:
«Подарок сделай деве той,
И я клянусь землей и небом,
Что дам флакончик непростой -
Его привез с земель заморских,
Где муж ученый передал,
Хоть из растений и неброских,
Но запах - в жизни не слыхал».

Тут Мустафа флакон достал
И дал вдохнуть Ивану воду,
Как тот вначале полагал,
Коль не встречал такого сроду.
«Такого парень ты не видел,
Да и не только ты один,
Его хранил я, как предвидел,
Бери, ты мне почти как сын», -
Сказал купец, свой дар в тряпицу
Шелков багряных завернув,
Чтоб сделать доброе девице,
Флакон Ивану протянув.
Иван пошел, чего же боле,
Что мог купец еще отдать,
Но служба пуще той неволи,
И надо долг свой соблюдать.
Отбыв положенную службу,
И отстояв всю ночь у врат,
Поверив в искреннюю дружбу -
Неважно сын он был, иль брат
Для чужеземца пожилого,
Но благодарен уж за то,
Что не желает тот худого,
Не взяв за дар свой ничего.
Своих свиданий ежедневных
Он жаждал с Ольгой, что скрывать,
И покраснеет непременно,
Не зная, что и как сказать.
При виде девушки робеет
От взора васильковых глаз;
О чувствах ей сказать не смеет
И промолчит в который раз.
Но вот сегодня – знает точно,
Откроет сердце перед ней
И повторяет вновь заочно
Что скажет пассии своей.
В шелка завернутый флакон
Ей поднесет - и пусть все видят,
Как перед ней свершив поклон
Признанье скажет, вновь увидев
Девицы грустные глаза,
И глас услышит, как обычно,
Вручив божественный бальзам,
Имевший запах преотличный.
Муж неизвестный изготовил
Его из дюжины цветов:
Здесь и фиалки, и левкои,
И травы множества сортов;
И хоть не кельнская вода,
Но запах чудный и приятный;
Какого стоило труда
Сей запах сделать – непонятно.

«Послушай, Ольга, вот подарок
Я приготовил для тебя
На зависть скабрезных товарок,
Что скалят зубы на меня», -
Он протянул ей сей флакон,
Из шелка прежде развернув,
При этом совершив поклон,
Едва в глаза ее взглянув.
Теперь уж Ольга покраснела
От столь учтивости такой;
Ответить что-то захотела,
Но лишь уткнула носик свой
Вдыхая чудный аромат,
Что доносился из флакона,
А веки уж от слез дрожат -
Вот-вот возьмет ее истома…

…Оставим лирику в покое,
Ведь не об этом наш рассказ,
А что Ивана беспокоит -
Об этом будет дальше сказ.

          - 5 -
 
Что было дальше? – Стали лично
В саду встречаться иногда,
Свиданья, как у всех типичны,
И как у всех одна беда:
Не могут люди молодые
Соединить свои сердца
И совершать дела благие,
Не отомстив за смерть отца.
Иван поведал Ольге честно:
Кто он такой, зачем он здесь,
Но, право слово, неизвестно,
Хоть ты порой из кожи лезь,
Как воплотить свои желанья,
Когда врага не видят очи,
Но вот однажды на свиданье
Пришел Иван в начале ночи
К дворцу Аскольда, как обычно, -
Скорее б Ольгу увидать,
Не спать всю ночь ему привычно,
Лишь только б с милой побывать.
В саду, где с Ольгою встречались,
Была беседка – вся в плюще,
Здесь с милой ночью укрывались,
Укутавшись вдвоем в плаще.
Но в этот раз в беседке тень
Мелькнула, сразу и пропала,
А вяза сумрачная сень
Там неизвестного скрывала.
Иван поближе подобрался,
Чтоб человека разглядеть,
Его окликнуть уж собрался,
Поскольку с Ольгой там сидеть,
Но слова вымолвить не может –
Пред ним Аскольд. Совсем один.
Но все ж сомнения тревожат:
Ведь не встречался ране с ним.
Но вот узнал по описанью
Людей служивых, земляков,
Да и по Ольги причитаньям
Уже признал кто там таков.

Кровь закипела у Ивана:
«Ну, наконец-то, вот он, где.
Уж медлить боле я не стану.
Быть радости, иль быть беде,
Но упустить подобный случай
Не в праве я, как ни смотри:
Луна сокрыта темной тучей,
Еще нескоро до зари», -
Иван к Аскольду подбегает
Клинок дамасский обнажив,
Что силы в темень ударяет,
Но, как ни странно, изверг жив.
Иван все рубит, рубит, рубит
По ненавистному лицу,
Но в миг Аскольда смех остудит
Его порыв и быть концу
Ивана жизни скоротечной,
Но убивать Аскольд не стал
И лишь с усмешкой бессердечной
Охрану громко подозвал.
Но как же так? Ни капли крови
Аскольд сейчас не потерял,
И только лишь насупил брови,
Когда конвой Ивана брал.

Свели Ивана не в темницу,
Где содержался люд простой,
А сразу к волчьему зверинцу
Откуда слышен страшный вой.
Своим врагам Аскольд не делал
Публичных казней – странным был,
На обезглавленное тело
Смотреть, поверьте, не любил.
Кормил волков с десяток диких
Людскою плотью вновь и вновь,
И под предсмертные их крики
У многих в жилах стыла кровь.
Столкнув Ивана в волчью яму,
Страшась услышать его крик,
Назвав его юнцом упрямым,
Ушли солдаты в тот же миг.
К Ивану тотчас подбежали
С десяток может быть волков,
Глаза в ночи у них сверкали
И каждый броситься готов,
Но по законам стаи ради
Все ждали знака вожака,
Который мог и их не глядя
Порвать в момент наверняка.

Тот появился злобный, страшный,
Ступая важно впереди,
И в этот миг не столь прекрасный
Вся жизнь Ивана позади;
Он не увидит солнца боле,
Когда его слепящий луч
Блеснет над золотистым полем,
Стремясь уйти от мрачных туч;
Не будет больше и свиданий
С желанной Ольгой по ночам,
Любовных письменных посланий,
Ей не внимать его речам,
В которых страстно, незабвенно
Он изъяснялся ей в любви -
Все позади, лишь прах нетленный
Прижмет она к своей груди.
Иван закрыл глаза от страха
Пред жуткой смертью роковой,
Не думал о подобной плахе,
Что путь окончит так он свой.
Но как-то странно волк подходит,
Как будто вовсе не спешит,
Вокруг Ивана носом водит
И на лицо его глядит.

Иван открыл глаза – о, диво, -
Пред ним спасенный белый волк
Стоит и ласково, игриво
Хвостом виляет, видно толк
Из той истории знать вышел,
Когда смог белому помочь -
Тут грозный рык его услышал
И волки удалились прочь.
Иван и белый солнце красно,
Обнявшись, встретили вдвоем,
А на рассвете стало ясно,
Когда стремительным ручьем
Веревка к их ногам упала,
И голос Ольги услыхал,
Минута смерти миновала –
Час избавления настал.
«Всю ночь в безудержных рыданьях
Я провела и сил уж нет,
Бог услыхал мои стенанья, -
Беги скорей, пока рассвет
В день ясный не вошел из ночи
И не проснулись сторожа,
Беги же, что есть только мочи», -
Сказала девушка дрожа.

Иван спасителя не бросил
И с волком выбрался тотчас,
Волк в благодарность глазом косит -
На Ольгу, мол, спасла ты нас.
И убежал, хвостом виляя,
Прочь от влюбленных - прямо в лес,
Аскольда стражи избегая,
Домой помчался белый бес.
Иван с любимою простился
И поспешил – но вот куда?
Пока лицом не изменился
Большого требует труда
Сей град теперь ему покинуть,
И надо облик изменить,
Чтоб окончательно не сгинуть,
Но с местью как теперь им быть?
Решил: купец помочь лишь может,
Не бросит юношу в беде,
И хоть тоска по Ольге гложет,
Но покорился злой судьбе.

             - 6 -

Купец все знал, но о побеге
Не ведал в этот ранний час,
Товар раскладывал в телеги,
И провиант брал про запас,
Чтобы покинуть город стольный,
Где не без страха проживал,
Нельзя сказать сколь был довольный,
Когда Ивана увидал.
С живым не чаял повстречаться
На этом свете Мустафа,
А как увидел, - может статься
И в дом зайти им от греха,
Чтоб глаз сторонний не заметил
И не донес на молодца,
Иван кивком ему ответил
На жест и друга, и отца.
Укрывшись, долго мозговали
Как лучше стражу обойти,
Перебирать все платья стали,
Чтоб подходящее найти,
Но лучше нищего, пожалуй,
Наряда им не подобрать -
«На дервиша похож ты, малый,
 Учись теперь как он хромать», -
Купец и посох подходящий
Ивану тотчас подыскал,
Парик немного завалящий
Из сундука затем достал.

И вот калика перехожий
Через врата с утра бредет,
На беглеца совсем несхожий,
И что-то громко так поет,
Что стража прочь из града гонит
Лишь не слыхать бы этот вой,
Купец в пути его догонит,
Да и в обоз посадит свой.
Дорогой, выслушав Ивана,
Невероятный парня сказ,
Что было точно, без обмана,
Как бил злодея много раз
Той саблей из дамасской стали,
Что Мустафа ему дарил, -
Удары те его не брали,
Видать ее заговорил.
«Не в сабле дело – тут похуже,
Сдается мне другой расклад.
Чтобы сгубить его здесь нужен
Поход почти что к черту в ад.
Аскольд, как я слыхал от деда,
А тот от деда своего,
Живет уже бессчетны лета –
Зачем живет и для чего? –
Никто сказать, увы, не может,
Но вот убить его нельзя,
Здесь книга судеб лишь поможет
Но думаю, что все зазря.
Ее найти не раз пыталась
Дружина дюжих молодцов,
Но так ни с чем она осталась,
Лишь весть дурная для отцов», -

Купец, насупив брови строго,
Сказал, что будто бы злодей
Нечистым душу свою продал
И стал бессмертным для людей,
Тем жизнь свою продлил навечно,
Но в книге есть его судьба,
Где сказано, как путь сей вечный
Прервать удастся и когда. 
«Где эта книга - я не знаю,
Но есть колдунья на Руси,
Что век живет и полагаю,
Все знает – ты ее спроси», -
Купец умолк, а для Ивана
Стал откровеньем сей рассказ,
Что слышал он от бусурмана
И слушал много еще раз.
Иван узнал в каких колдунья
Уделах дальних проживает,
И с этих пор его раздумья
Об этом ночью донимают.
Но вот дошли до перепутья,
Где распрощался он с купцом,
Отца родного помнил смутно,
Простился с названым отцом.

А Мустафа подарок ценный
Пред расставаньем передал:
«Бери коня - он спутник верный
И чтоб меня не забывал».
Стесненье друга понимая,
Боясь, что денег не возьмет,
Купец кошель свой вынимает
И тайно прячет в перемет
Того коня, что оседлали
Ивану слуги Мустафы,
Дороги доброй пожелали
И было видно – от души.
Обоз пошел своей дорогой,
Иван к колдунье поскакал,
Взгрустнулось молодцу немного,
Когда купца и след пропал.

             - 7 -

В лесной глуши, таясь от люда,
Колдунья старая жила,
И редко кто бы мог досюда
Дойти, но все ж нужда звала
Иного странника в дорогу, 
Чтобы узнать свою судьбу,
Иль прикупить здесь яда злого,
Чтоб видеть ворога в гробу.
Чертог старухи был, пожалуй,
Как и сама, седым как лунь,
В коморке воздух застоялый
И паутина, где ни плюнь;
Казан с отваром закипавшим
Дымился, сумрак сотворив,
Иван, колдунью увидавши,
Сказал, чуть голову склонив:
«Прости, лесной чащобы жрица,
Что нарушаю твой покой», -
Не поленился поклониться
И разговор продолжил свой, -
«Печаль-нужда меня сподвигла
Просить совета у тебя,
Помочь прошу сердечно, ибо -
Не будет жизни для меня».

Иван рассказом скоротечным
Картину всю обрисовал,
Как от Аскольда ночью млечной
Из града спешно убегал;
Про книгу судеб с умиленьем
Просил подробно рассказать,
Но все же с толикой сомненья, 
Что книгу можно разыскать.
«Ответь мне, душу раскрывая,
Что прежде важно для тебя:
Убить Аскольда, узнавая
Из книги той, или любя
Ты все же выберешь девицу,
Смирившись с участью своей,
Месть отложив, на ней жениться   
И вместе вырастить детей?», -
Старуха хитро посмотрела
На молодца – ждала ответ,
Проверить юношу хотела,
Затем сказать иль «да» иль «нет».
Иван ответил: «Врать не смею,
Но жизнь без Ольги не важна,
А без нее и месть злодею 
В сей жизни будет не нужна», -

«Ответь ты ныне по-другому,
То указала бы на дверь
И погнала бы прочь из дома
Без покаянья, уж поверь.
Теперь же слушай со вниманьем,
Что буду дальше говорить:
Продолжишь ты свои исканья,
Чтобы Аскольда погубить.
О книге судеб я все знаю
И знаю, где ее найти, -
В долине мертвых, полагаю,
И расскажу, как к ней дойти», -
Старуха долго и подробно
Вела с Иваном разговор,
Сказала как достичь удобно
Отрогов дальних Синих гор, -
«Там пред горами речка будет
И не увидишь близ моста,
Но перевозчик с лодкой людям
Там не откажет и в места,
Где ходят только тени мертвых
Он отвезет за золотой,
А вот таких, как ты упертых,
Возьмет в обрат на берег свой.

Ему скажи лишь, что вещицу
Забыл с собою захватить,
О коей здесь уже сестрица
Тебя сподобилась просить.
Она, мол, с год как обитает
В долине мертвых - брата ждет
И без вещицы той страдает.
Коли не ты – кто принесет?
Тех манит берег тот загробный,
Кто мир решил покинуть свой
По доброй воле, что прискорбно, 
Устав от подлости земной», -
Вздохнув, колдунья протянула
Ивану круглый туесок,
Хитро при этом подмигнула –
Он, мол, не в тягость – только впрок, -
«Там три облатки положила -
Без них тебе не обойтись,
Над ними долго ворожила,
Как звезды на небе сошлись.

И получилось мое зелье -
Его прими в долине той,
Не для потехи и веселья, -
Чтоб стал невидим образ твой.
Но помни, будешь невидимкой
До истечения ночи,
Когда же солнце через дымку
Пошлет с утра свои лучи,
Вмиг превратишься в человека,
А мертвецы уж тут как тут
И не надейся, что калекой
Придешь оттуда – разорвут.
Где книга? Сам найдешь, пожалуй,
Не сердце – разум доведет.
Ну что ж, давай простимся, малый,
Тебя давно дорога ждет», -
Она рукой свой знак особый
На лбу Ивана провела,
То был не крест, но точно добрый -
Не все ж к худому ворожба.

            - 8 -

Дорогой длинной и опасной
Скакать Ивану довелось,
Но не была она напрасной,
Хоть мало елось и пилось,
И через месяц, может боле
Увидел юноша вдали
Отроги гор, что на просторе
Явились в пламени зори.
Прибыв под вечер к речке оной,
Пустил коня на водопой,
Спускалось солнце к небосклону
У Синих гор – к поре ночной
Природа, словно замирая,
Готовится – как сладок сон!
И лишь паромщик, службу зная,
С лица сонливость гонит вон.
Иван отдав ему монету
Ждет не дождется той поры,
Когда последний лучик света
Коснется краешка горы.

Ступив на берег долгожданный,
Пройдя лишь несколько шагов,
Иван лесок приметил странный
И был ступить в него готов,
Но про наказ старухи вспомнив,
Достал заветный туесок,
Ее веление исполнив,
Вкусил облатку на зубок. 
Луна на небе появилась
Путь освещая молодцу,
Ивана тень тотчас же скрылась,
Как проглотил облатку ту.
«Выходит не врала колдунья,
Что в невидимку обращусь,
Спасибо добрая ведунья
Тебе за все, и я клянусь,
Уж коли выжить доведется
В долине злобных мертвецов,
То для тебя всегда найдется
Подарков воз помимо слов», -

Так в мыслях к лесу приближаясь,
Заметил странность в нем одну:
Там за деревьями скрываясь,
Как будто чувствуя вину,
Стоят повсюду полутени,
Но не людей, а тех, кто был
Людьми когда-то, - видно тленье
Их изменило, - из могил
Они ночами выбирались, -
Покойным вреден солнца свет,
Быть незаметными старались
На протяжении долгих лет.
Долину эту, всяк живущий
На водной глади иль земле,
Не посещал за век минувший
По доброй воле – быть беде,
Коль забредет сюда прохожий
Случайно ль, странствуя в пути,
В обрат дорогу уж похоже
Ему во веки не найти.
Иван с опаской все же входит
В строй мертвецов. Их тяжкий стон
До слуха юноши доходит,
Еще чуть-чуть и видит он,
Что лес уже просвет имеет,
Что впереди не так темно,
Хоть солнца нет – луна не греет,
Но все ж становится тепло.

Горячий ключ, пары вздымая,
Бьет из земли в ночной тиши,
И почему, не понимая,
Иван к нему скорей спешит.
А рядом камень у истока
Лежит не мал и не велик,
Ручей стремительной протокой,
Ивану как бы говорит:
«Коль камень сдвинуть ты сумеешь,
Найдешь, что жаждешь обрести,
А коли нет, то пожалеешь, -
Пути обратно не найти».
Иван сей камень попытался
Поднять, но сил похоже нет.
Уж он так и сяк старался, –
Но по всему один ответ.
Устав, к ручью испить водицы
Иван в ночи засеменил,
Сумел одним глотком напиться,
Как получил упадок сил.
Уже ползком, все проклиная,
К ключу с горячею водой
Иван ползет, того не зная,
Что обретет от влаги той.
Хоть и горяч тот ключ был очень,
Но пил он жадно потому,
Что стал сильнее – это точно,
Вернувшись к камню своему.

Теперь легко – одной рукою
Он сдвинул камень, а под ним
Увидел то, что беспокоит 
Одним названием своим:
Здесь книга судеб безмятежно
Лежала молодца маня,
Иван с опаской, очень нежно
Ее листал и знать не зря,
Когда нашел, что было надо,
Судьбу Аскольда прочитав,
Преодолев злых чар преграды
И все про смерть его узнав.
Сей камень на исходе ночи
Иван на место водворил,
Судьбу свою, а также прочих
Узнать сейчас он не спешил,
Поскольку надо торопиться
Покинуть страшный сей удел,
Но все ж еще разок напиться
С ключа горячего сумел.
С приливом сил, да и без страха
Иван прошел сквозь этот лес,
И вот свою уж песню птаха
Поет, взлетая до небес.

С рассветом облик первозданный
Иван тотчас же приобрел,
И перевозчик долгожданный
На берегу его нашел.
Все было сказано, как нужно,
Что, мол, сестрице обещал
Доставить лент и пару кружев,
Пока покойником не стал.
Паромщик спор сперва затеял,
Но получив свой золотой
Враз приумолк, в душе лелея,
Что разорит и на другой.
Теперь Ивану предстояло
Назад проделать долгий путь;
Уже и утро – солнце встало,
Неплохо было б отдохнуть,
Но вспомнив Ольгу, ее слезы,
Отринул думы про покой,
Коня у молодой березы
Поймал и путь продолжил свой.

           - 9 -

Еще до града далеко,
До града стольного, где Ольге
Влачить все дни как нелегко
При расставании столь долгом
С Иваном, суженым своим,
Не зная, может уже сгинул,
Но ею будет он любим,
А ведь уж год как град покинул.
Иван же в мыслях повторяя,
Что в книге судеб смог узнать,
Коня частенько подгоняя
Никак не мог предполагать,
Что очень скоро и в застенке
Ему придется побывать,
Где даже мрачные оттенки
Тюремных стен всем говорят,
Чтоб не надеялись на чудо
И о свободе по ночам
Вы б не мечтали, ибо будет
Трудней от этих мыслей вам.

Случилось быть ему проездом
Чрез земли хана одного,
Что к иноземцам нелюбезным
Стал неизвестно отчего.
Издал указ по всей округе,
Чтоб чужеземец отдавал
В его казну коня и слуги
Хватали тех, кто не давал
Исполнить волю господина,
Сажая пришлых в каземат,
Коней же, конюх нелюдимый, 
Сгонял вовнутрь тюремных врат.
Вот и Ивану ту же чашу
Пришлось испить с конем своим,
«Был конь твоим, а станет нашим», -
Хвалились слуги перед ним.
Но совладать с уже вкусившим
Воды горячего ключа
Им не с руки – над ними свищет 
Размах удалого плеча;
И после каждого удара
То тот, то этот упадет,
«За что же нам такая кара?», -
И конюх новых слуг зовет.

Лишь двум десяткам удается
Ивана все-таки скрутить,
«Теперь тебе, юнец, придется
В остроге нашем долго быть», -
Сказал тот конюх, ухмыляясь,
Ведя ко стойлу жеребца,
Попутно видом забавляясь
В ременных путах молодца.
Ивана бросили в холодный,
Сырой и сумрачный подвал,
Где долги сроки люд голодный
Свою провинность отбывал.
Сюда прожорливая крыса
Не кажет носа своего,
Помимо стен стальных и лысых
Здесь не найдете ничего.
На то она и одиночка,
Чтоб «прелесть» эту ощутить
Спустя всего одной лишь ночки.
А как же здесь годами жить?
Иван поежился при мысли,
Что появилась в голове:
«Здесь даже день и тот немыслим,
Неужто покорюсь судьбе?».

Счет дням давно уже потерян,
Не знает день сейчас иль ночь,
Уже и вовсе не уверен,
Что убежать он сможет прочь.
Тюремщик изредка похлебку
С краюхой хлеба приносил.
При свете факела он робко
Всегда одно произносил:
«А вот и ужин твой желанный
Принес, чтоб с голода не сдох,
Скажи хоть слово, православный, -
Ты не немой и не оглох».
И не дождавшись вновь ответа
На свой излюбленный вопрос,
Лишая парня даже света,
Все гладил прядь своих волос.
Иван тут вспомнил об облатке,
Что в туеске он сохранил,
И было сил еще в достатке,
И понял: час его пробил.
Когда тюремщик вновь явился
Задать все тот же свой вопрос,
От изумленья повалился,
Крича, что парня бес унес.

Иван же полным невидимкой
Вмиг оказался во дворе,
Но тут уже и солнце в дымке
Явилось в утренней заре.
И чары сразу испарились,
Когда светило из-за туч
На небе ясном появилось,
А вместе с ним и первый луч
Некстати осветил Ивана,
Придав ему обычный вид,
И даже не было тумана,
Чтоб хоть немного был он скрыт.
Тут сразу стража набежала,
Но помня парня грозный нрав,
Поодаль от него стояла
И только сотника позвав,
Скрутили все-таки Ивана -
Не без борьбы, но удалось,
И хоть довольно было рано,
Но испокон так повелось,
Что только хан всегда решал:
Кому петля, кому острог,
И сотник это понимал,
Да и ослушаться не мог.
 
И вот предстал Иван пред ханом:
Хоть и не стар, но удручен.
Внимая россказням охраны
Никак не мог припомнить он:
«Откуда лик юнца знакомый?
Где видел раньше я его?», -
Сомнением памяти ведомый
Фонарь направил на него, -
«Одно лицо, что и покойный
Брат нареченный мой имел,
Сложил главу свою достойно
В годину смутных ратных дел.
Но этот малый, несомненно,
На князя смолоду похож,
Коль я б не знал, что убиенный
В земле лежит, то лик сей в дрожь
Меня бы ввел, - хоть не из робких.
Но кто же ты? Ответь, – фантом?
Восстал с болот гнилых и топких,
Зачем пришел ты в этот дом?», -
«Ты прав, достойный повелитель,
Хоть и не помню я отца,
Но он мой истинный родитель», -
Услышал хан от молодца.
Иван и перстень драгоценный
С груди своей тотчас достал,
Хан осмотрел сей знак нетленный,
И перстень княжеский признал.

С неделю может, но не боле,
Гостил Иван здесь во дворце
В пирах, охотах и застольях
И слушал хана об отце,
Как побратались с ним навеки
Еще с тех славных юных лет,
Когда узрел в нем человека
Каких не видел еще свет.
Иван о собственных скитаньях
Ему подробно рассказал,
Но избежал упоминаний
О книге судеб – что узнал.
Хан обещал помочь Ивану
С Аскольдом в битве, коли быть
Сей сечи в поле утром ранним,
За князя хочет отомстить.
Взяв жеребца у хана вскоре,
Навстречу утренней заре
Иван помчался в дико поле,
Чтоб сделать ход в своей игре.
 
          - 10 -

Вояж свой первый, как и думал,
К Кузьме в деревню посвятил,
Где без огласки и без шума
Ему лишь план свой сообщил.
Кузьма вначале не поверил –
Уж больно странен был рассказ,
Но все же княжича уверил,
Что будет с ним на этот раз.
Людей собрали на просторах
Своей отчизны – час настал,
И хан с дружиной прибыл вскоре,
На смертный бой, как обещал.
Но что же все-таки увидел
В той книге доблестный Иван?
И как погибнуть должен злыдень,
Какой указ там парню дан?
Иван скакал в леса глухие,
Где детство с юностью провел,
Где неподвластного стихиям
В урочный час его нашел,
Того, кто может в одночасье
Судьбу их с Ольгой изменить,
Кто принесет всем людям счастье
И даст спокойно в мире жить.

Аскольда гибель здесь бродила
И это не засадный полк,
Густую шерсть она носила
И называлась – белый волк.
Который день Иван искал
Спасителя всего народа,
Средь елей, сосен его звал,
У речки быстрой и у брода,
Но нет ни здесь его, ни там.
Вот, наконец, и волчьей стаи
Услышал вой. По их следам
Пошел, на милость уповая,
Что встретит белого средь них,
Не зная как, но все ж упросит
Покинуть родичей своих,
Не зря же и веревку носит.
Увидел стаю на закате,
Когда последний жалкий луч,
Сверкнув предательски некстати,
Укрыл светило среди туч.
Его знакомый белый волк
И здесь был истинный вожак,
Хоть и зубами стая щелк,
Но и ослушаться никак.

Оскал звериный не помеха,
Чтоб сделать то, зачем пришел,
Иван уже рукой по меху
У белого не раз прошел;
Потреплет холку, в ухо шепчет,
В глаза с надеждою глядит,
Волк лапы длинные на плечи
Ивану ставит, не рычит.
И непонятно что случилось,
Но волк за юношей пошел,
И не иначе божью милость
В лесу сейчас Иван обрел.
Волк не противился аркану,
Когда к деревне подошли,
Где хан с Кузьмою встали рано
И обсуждение вели,
Как лучше воинов построить, -
Не спрятать ли засадный полк,
И сколь победа будет стоить,
Коль не поможет белый волк.

Но всех Иван тут успокоил:
«Не может книга судеб врать,
Хоть силы волк нам и утроил,
Не след на зверя уповать.
Он необычен – это точно,
Но все же только хищный зверь,
А нам заслон поставить прочный -
Война не будет без потерь.
Свое приложим все уменье,
Чтобы Аскольда победить,
А волк поможет, без сомненья,
Коль в книге сказано, как быть».
На том все дружно порешили
К утру походом выступать,
От нетерпения спешили,
Но все же надо и поспать,
Чтоб сил набраться перед боем,
Чтобы тверда была рука,
Когда пойдет дружина с воем
На приступ злостного врага.

А вот и утро наступило
Своей прохладой в путь маня,
Поможет ли сейчас светило
Им победить к исходу дня?
Как долго ждали этот день
Бойцы невольно рассуждая:
Кого коснется смерти тень,
Иль обойдет – они не знают.
Полки построены – пора
Врагам прибыть на место сечи,
К полудню знойная жара
Пришла, а враг еще далече.
Аскольд нисколько не спешит,
Уверен: будет все как прежде.
Доспехов нет и даже щит
Он не берет в своей надежде,
Что будет вновь неуязвим
И для меча и стрел каленых.
Кто сможет в схватке биться с ним
Из этой кучки обозленных?

Но вот и он с ордой подходит,
С усмешкой наглою глядит
На тех, кто глаз с него не сводит
И зычным гласом говорит:
«Ну, кто осмелится сразиться
Со мною, есть такой храбрец?
Но вижу я по вашим лицам,
Что не найдется молодец».
Но тут Иван вперед выходит,
А с ним и белый волк бежит,
Аскольд смешным сие находит,
Усами грозно шевелит.
Уже и меч свой вынимает,
Неспешно к юноше идет,
Который, стоя выжидает,
Вот только волк уже не ждет.
Лишь три прыжка волчище сделал,
А лютый враг уже под ним,
Грызет и рвет тугое тело
И зов к войскам необходим:
Пока в смятении супостаты,
Не понимая, что и как,
В своих блестящих медных латах
Сдержать не могут их атак.
Орду всю быстро разогнали,
Кто не ушел - попал в полон,
Убитых всех пересчитали,
Захоронив, - таков закон.
А белый волк злодея тело
Еще рвал добрых полчаса,
И завершив благое дело
К себе направился в леса.

Иван во град кричащей ратью
Въезжает средь друзей своих,
И князем признан он как знатью,
Так и толпой людей простых.
Средь них и Ольга с нетерпеньем
Ждет не дождется жениха,
И скоро свадьбу, без сомненья,
Они сыграют, но пока
Дела мирские ждут Ивана:
Пуста казна, народ не сыт –
Аскольд довел людей до грани,
Совсем разрушил прежний быт.
Но свадьба вскоре состоялась:
Венчанье, звон колоколов,
Невеста с челядью ругалась,
Что недостаточно столов
Для тех гостей, пусть и незнатных,
Но кои по сердцу пришлись
С времен далеких, но приятных,
Когда влюбленные сошлись.
Иван отца, хоть и названый,
На пир из леса пригласил,
И в этот вечер долгожданный
Старик их брак благословил.
Не позабыл Иван колдунье
Даров отправить целый воз,
В знак благодарности ведунье
И дом срубил среди берез.
Для Мустафы Иван устроил
Во граде постоялый двор,
Награды знатной удостоил -
Купец во здравии до сих пор.

Тут и конец пришел рассказу
О жизни славной в старину,
Узнать о ней нельзя все сразу,
Но помни присказку одну:
Какие дивные обряды
Здесь проводил народ честной,
Одетый в разные наряды,
Будь ты богач иль люд простой.
Но не богатством или платьем
Тогда был славен человек,
А широтой души и статью,
Что позабыто в злой наш век.

                - « » - - « » - - « » -